Земля Серебряных Яблок - Нэнси Фармер

Беббанбург славился громадной древней великолепной крепостью Дин-Гуарди — равной ей во всей стране не было. Там обосновался королевский двор. Рыцари разъезжали туда-сюда на конях ничуть не хуже лошади Джона Флетчера, а порою устраивали турниры, дабы позабавить местных жителей.

«Вообще-то живого короля я уже видел, — вспомнил Джек. — Ну хорошо, пусть конунга, Ивара Бескостного. И жалким же он оказался человечишкой. Уж верно, саксонский владыка поблагороднее будет».

Двигался отряд медленно. Джайлзу Хромоногу, невзирая на весь его энтузиазм, то и дело требовался отдых, да и Бард быстро уставал. Люси требовала постоянного внимания. Она раздражалась на свою практичную дорожную одежду: достаточно свободную и притом неопределенно-бурого цвета, чтобы грязь не была так заметна.

— Тебе же нужно прятаться от врага, — объяснил отец.

Это послужило началом для длинной, запутанной истории с участием великана по имени Громила, который спал и видел, как бы обратить в рабство какую-нибудь принцессу, чтобы та стирала его одежду. Всякий раз, останавливаясь, отец указывал на какой-нибудь здоровенный валун, якобы брошенный Громилой, или на бревно, которое тот использовал как зубочистку.

Против медлительности Джек ничуть не возражал. Чем дольше продлится путешествие, тем больше впитает он новых видов и запахов. Вот путники миновали воронье гнездовье: птицы слетались на ночлег со всех сторон, по одной, по две, по три, пока не облепили гигантский дуб так густо, что листвы не стало видно. В воздухе стоял оглушительный шум: карканье, трели, грай и клекот. Бард внимательно вслушивался, хотя что ему удалось узнать, так и не рассказал.

Паломники расположились на привал под ясенем и подкрепились луком, копченым угрем и дорожными хлебцами. Хлебцы готовились необычно: Пега замесила тесто из пшеничной муки грубого помола, масла и соли. Раскатала его на ровном камне и отбила деревянным молоточком. Била и сворачивала, сворачивала и била до тех пор, пока тесто не запузырилось и не приобрело этакий шелковистый блеск. Хлебцы выпекались на сковороде с ручкой; Пега уверяла, что они не зачерствеют и не заплесневеют в течение многих недель.

Сейчас, под деревом, у весело потрескивающего костра, под мигающими звездами, дорожные хлебцы казались вкуснее йольских пирогов. Даже Люси осталась довольна. Пили сидр, а потом брат Айден достал мех с домашним элем. Джеку с Пегой тоже дали попробовать.

— Такого вы нигде больше не найдете, — заверил Бард. — Сварен по секретному рецепту. Ты, девочка, ни за что не догадаешься, что в него входит.

— А вот и догадаюсь, — улыбнулась Пега. Пригубила — и брови ее удивленно поползли вверх.

Для того чтобы описать вкус, у Джека просто не нашлось слов. Это же как ветер с вересковых пустошей, как лунный блик на поверхности озера, как развернувшийся по весне лист.

— Потрясающе, — охнул он.

Брат Айден приосанился.

— Одного из моих предков захватил в плен шотландский король. Пообещал ему жизнь, принцессу в жены и мешок золота, если тот расскажет рецепт. Мой предок предпочел умереть.

— Вот это я называю повар! — одобрительно отозвалась Пега.

— Песня из груди рвется, — возвестил отец и нежданно-негаданно запел гимн:

Ныне восславословим всевластного небодержца,Господа всемогущество, благое премудромыслиеИ созданье славоподателя, как он, государь предвечный,Всякому чуду дал начало.Кровлю упрочил для земнородных высокую,Небосвод поставил святой создатель,Мир серединный сделал всеславный народодержец.[2]

Джек был потрясен. Отец никогда не пел! За всю свою жизнь мальчуган не мог припомнить ничего подобного, и однако ж у Джайлза обнаружился звучный, выразительный голос — голос настоящего барда!

— Этот гимн в стародавние времена написал брат Кэдмон. Ты превосходно его спел, — похвалил брат Айден.

Отец покраснел как ребенок.

— Это я на Святом острове выучил. Лучшее место на свете!

— Верно, лучшее, — кивнул монашек. — Спой еще что-нибудь.

И отец спел о Сотворении мира, и о том, как Адам давал имена животным, и о Ноевом ковчеге. Оказывается, он помнил наизусть десятки гимнов. Просто удивительно, как это они все сохранились в памяти Джайлза столь долго в ожидании этой ночи.

— Ты изумляешь меня, Джайлз, — промолвил Бард. — А я-то считал, будто способности к музыке Джек унаследовал от матери.

— Я затвердил гимны Кэдмона, потому что они написаны по-саксонски и я понимаю, о чем они, — объяснил отец. — А еще потому, что сам Кэдмон был деревенским сопляком вроде меня.

— Кэдмон, помнится, все время убегал с шумных сборищ, боялся, что его спеть попросят, — рассказал брат Айден. — Спал в хлеву со скотиной. И вот однажды ночью к нему во сне явился ангел и подсказал ему этот, самый первый гимн. Вот если б нам всем так повезло!

Отец, в свою очередь, поведал, как его возили на Святой остров еще ребенком, чтобы монахи излечили его увечную ногу. Увы, монахам это оказалось не под силу, но они явили взору мальчика отблеск того мира, в котором царят порядок и красота. Джек впервые слышал, чтобы отец говорил без тени жалости к самому себе. Он был просто счастлив, заново переживая самый значимый эпизод своей жизни.

Бард ударил по струнам и завел всем известную балладу: про лукавого эльфийского рыцаря и смышленую красавицу поселянку. Бард пел за рыцаря, а Пега — за девушку. Потом пели все, кроме Люси: та задремала в сторонке. Со временем все остальные тоже устроились на покой среди корней ясеня. Звезды просвечивали сквозь ветви точно плоды на гигантском древе Иггдрасиль.

В ту ночь Джеку снилась музыка, да такая дивная, что просто сердце разрывалось. Но, проснувшись с рассветом, мальчуган понял, что ровным счетом ничего не помнит.

Глава 11

Владычица источника

Беббанбург с лихвой оправдал ожидания Джека. На рыночной площади толпились торговцы и скот. Плетельщики веревок, кожевники и кузнецы выставляли свой товар. Площадь обрамляли прилавки с шерстяными тканями, пряжками для поясов, ножами, железными сковородками и глиняной посудой, и тут же — клетки с вьюрками, зябликами, голубями и горлицами, предназначенными кому-то на ужин.

— Украшения под стать самой королеве, — зазывал ювелир, демонстрируя усеянную гранатами брошь.

Проезжая мимо на Ромашке, Люси одарила мастера улыбкой.

— Клянусь Владычицей, девчушка прехорошенькая — глаз не оторвать! — заметил ювелир помощнику, и оба проводили девочку восхищенным взглядом.