Земля Серебряных Яблок - Нэнси Фармер

— Неужели птицы и вправду славят Творца? — благоговейно переспросил отец, проводив взглядом улетающих ласточек.

— Творца славит всякая тварь, — отвечал брат Айден. — Когда святой Кутберт предавался благочестивым размышлениям по шею в холодной морской воде, выдры резвились у его ног, обтирая их досуха, когда тот выходил на берег.

Джек уже собирался спросить, как это мокрая выдра способна что бы то ни было обтереть досуха, но суровый взгляд Барда заставил его прикусить язык.

— Мы пришли к тебе с вопросами, — промолвил старик.

— Помогу чем смогу, только вы ведь знаете, я человек неученый.

— Ты для нас в самый раз, — улыбнулся Бард. — Вот Джайлз только что признался, что Люси — не его дочка.

И старик пересказал историю про бузинное дерево и ораву маленьких человечков.

— Любопытно, — проговорил брат Айден. — Похоже, это пэки.

— Пэки? — переспросил Джек.

Это слово он слышал в первый раз.

— Они же хобгоблины, — кивнул Бард. — У них много имен. Я про них сразу подумал.

— И эти… эти твари забрали мое дитя! — всхлипнула мать. — Жива ли она, моя девочка?

— Бедняжка Алдита! — Брат Айден завладел ее руками. — Мы — два непроходимых дурня, разговариваем о твоей дочери так, как будто речь идет всего-навсего о занятной задачке. Я думаю, дочь твоя, скорее всего, жива. Пэки не злы, просто поозорничать любят. Иногда они заставляют молоко скиснуть или пробивают дыры в ведрах. И ничего серьезнее.

— Но зачем им понадобилась моя малютка?

Брат Айден и Бард переглянулись.

— Это единственное слабое место в нашей теории, — признался Бард. — Мы в жизни не слыхивали, чтобы пэки похищали детей.

— А если и похитили, я уверен, пэки позаботились о ней как должно, — проговорил брат Айден.

Мать осела на пол, закрыв лицо руками, и отец нерешительно, словно ожидая отпора, опустился на колени рядом с ней.

— Я их найду. И предложу им выкуп, — пообещал он.

— Ты понятия не имеешь, где они живут, — глухо возразила мать.

— А вот здесь пригожусь я, — вмешался Бард. — В их страну есть пути — если знать, где искать. А уж я-то знаю. Пэки живут в пещерах под землей; в молодости я частенько к ним в гости захаживал. Они любят темные чащи и горы со стремительными ручьями. Ближайшее такое место — это Лорнский лес.

«Лорнский лес», — повторил про себя Джек.

Что за чудесное название! Даже звучит завораживающе. Мальчуган словно наяву видел скалистые ущелья, заросшие папоротниками.

— А где это, господин? — нетерпеливо спросил он.

— В нескольких днях пути от Беббанбурга.

— Если эти существа живут так далеко, тогда что они тут позабыли? — вмешался отец.

— Ты просто не знаешь пэков, — объяснил Бард. — Они тридцать миль пробегут без устали, чтобы набрать орехов и успеть домой к ужину. Они на орехах просто помешаны.

— Если бы я только не задержался в этой рощице, — простонал отец.

— Увы, ты задержался — и это подводит нас ко второму вопросу, — отозвался Бард. — Где они раздобыли Люси?

Все глаза обратились к девочке. А та собирала себе цветы в садике брата Айдена как самый обычный ребенок. Но вот она швырнула букет Пеге и злобно потребовала:

— А ну, сплети мне из них корону, ты, лягушка!

— Плети сама, клопиха, — парировала Пега.

«Клопиха» в устах Пеги было самым страшным оскорблением. Она до дрожи ненавидела кровососущих тварей: один из ее прежних владельцев как-то раз запер рабыню в хижине, что кишмя кишела клопами.

Бард рассказал, как изменилось поведение Люси после обряда «огня бедствия» и как ярость подчинила себе сперва Джайлза, а потом Алдиту с Джеком.

— Возможно, она одержима, — заметил брат Айден. — Общеизвестно, что демонов привлекают дети, которых разбаловали родители. Души детей, изведавших лишения и нужду, для демонических зубов — слишком крепкий орешек. Демоны охотятся за ягнятками понежнее.

— Не говори так! — взмолился отец.

— Мне очень жаль. Но так уж устроен свет, — развел руками монашек. — Экзорцизм может пойти Люси на пользу.

— Люси не одержима!

— Назови это безумием, или одержимостью, или чем угодно, но во время обряда что-то произошло, отрицать не приходится, — доказывал Бард.

— Ох, прекратите, пожалуйста, — вмешалась мать, и Джек вдруг осознал, насколько усталый у нее вид. Мальчуган впервые разглядел, что волосы ее посеребрила седина, а у губ пролегли морщины. Наверное, раньше он их просто не замечал. — С каждым днем Люси все больше от нас отдаляется. Поначалу она всего лишь утверждала, что не наша дочка — вот уж я не думала, не гадала, что она окажется права! — а теперь еще и беседует с кем-то, кого я не вижу, и повторяет разговоры, которых я не слышу.

Джек оглянулся: его сестренка и впрямь разговаривала с кем-то в эту самую минуту. Сидела себе на траве, рассыпав вокруг себя собранные цветы, и неотрывно смотрела в некую точку над грядкой с пряными травами в огороде брата Айдена. Лицо ее сияло радостью; девочка восторженно прижала руки к груди, точно залюбовавшись восхитительным представлением.

— Прежде ты об этом не упоминала, Алдита, — упрекнул отец.

— Как я могла — если ты денно и нощно твердил про демонов?

А на грядке между тем не было ровным счетом ничего, кроме розмарина, и мяты, и шалфея, да еще над цветами вились две-три пчелы.

— Люси, — мягко позвал Бард. — Что ты такое видишь?

Девочка резко развернулась, лицо ее исказилось от гнева.

— Оставь нас! — рявкнула она. — Дозволения заговорить тебе никто не давал.

— Тогда я прошу о таком дозволении, — отозвался старик, и Джек подивился его терпению.

На мгновение Люси смешалась. Девочка растерянно переводила взгляд с огорода на Барда и обратно.

— Можешь говорить, — наконец разрешила она.

— Боюсь, я не вижу твоих друзей.

— Это потому, что ты — простолюдин, — фыркнула девочка.

— Люси! — воскликнула мать.

— Ничего, все в порядке. Люси, я был бы весьма признателен, если бы ты передала от меня своим друзьям привет и поклон.

Девочка вновь обернулась к грядке и взволнованно заговорила. Ее губы двигались, но совершенно беззвучно. Бард подошел ближе и внимательно оглядел садик.

— Они сказали, ты старый дурак, и из ушей у тебя волосы растут, — наконец отозвалась Люси.

Мать запротестовала было, но Бард примирительно поднял руку.

— Все правда, кроме разве «дурака», — промолвил он. — А скажи-ка мне, имена у твоих друзей есть?

— Они не любят называть свои имена.

— А что они сейчас делают?

— Танцуют… ох!