Земля Серебряных Яблок - Нэнси Фармер

— За то, что исполнил предсмертное желание матери? — еле слышно выдохнул Джек.

Мальчугану казалось, что люди имеют полное право сами выбрать себе посмертие. Не всякий годится для рая — вот взять, например, Торгиль! — да и Бард всегда уверял, что отправится прямиком на Острова блаженных.

— Нет-нет. На свете немало глупцов, что верят в Острова блаженных. Брута осудили за то, что он наводил чары на женщин. Женщины в его руках — что воск: все до единой, молодые, старые, замужние и девицы; да за ним даже овцы по пятам бегают. Мы много лет пытались выбить из него магию, но он неисправим.

Монах ушел, а Джек еще долго лежал не смыкая глаз и размышлял про себя. Комнату освещал только неверный отблеск угольев в очаге, а пучки трав, подвешенные на стропилах, напоминали летучих мышей. В дальнем конце комнаты, в полумраке, Джек различил свой посох. Мальчуган отлично представлял себе, как вознегодовал бы монах, узнай он, сколько магии заключено в этой палке.

«Надо бы поосторожнее, — подумал Джек. — Вот уж неудивительно, что Бард предпочел остановиться у короля Иффи».

В животе у больного забурчало. Наверное, голове Освальда неуютно в его кишках. Очень скоро мальчуган осознал, что ему придется встать с постели — или его стошнит прямо на одеяло.

В спине взорвалась боль; мальчик скатился с кровати на пол. Двинуться он не мог.

«Чтоб ей провалиться, этой белой даме, — подумал он. — Какое она право имеет околачиваться у источника? И я-то ей чего сделал?»

Может, она — эльф? Бледно-золотые волосы, кожа — что лунный свет. Глаза — как незабудки в темной чаще. Мир вокруг нее казался приглушенно-неярким; наверное, потому, что даму одевала пелена тумана.

Когда боль затихла, Джек осторожно, дюйм за дюймом, пополз к посоху: он сам не знал зачем, просто посох — это своего рода связь с Бардом. А сейчас бедняга так нуждался в дружеской поддержке. Пучки трав под потолком выглядели зловеще: того и гляди сорвутся со стропил и взовьются в воздух. В животе неспокойно бурчала голова Освальда.

Наконец Джек добрался до стены и схватился за посох. Какой теплый — словно не в темноте стоял, а под ярким солнцем!

— Ut, lytel spere, gif her inne sy, — прошептал мальчуган на саксонском. — Выйди, копьецо, если застряло внутри. — Он все знал об «эльфийских стрелках»: мать научила Джека особому заговору. — Gif her inne sy, hit sceal gemyltan. Если оно внутри, пусть растает.

Джек повторил заговор еще раз; постепенно тепло посоха передалось руке, хлынуло вверх и растеклось по телу. Боль ушла; осталось лишь слабое, мерцающее эхо. А затем угасло и оно; и Джек уснул мертвым сном — прямо на холодном полу, без одеяла.

— Ох, благословенные святители, он мертв!

Пронзительный вопль вторгся в мирный сон Джека.

Мальчуган вскочил на ноги и, заморгав, уставился на смятенного монаха. Монах отпрянул назад.

— Восславим Господа и Его ангелов! Мальчик жив! Прости мне, святой Освальд, что я усомнился в твоем чуде!

— В каком таком чуде? — недовольно буркнул Джек.

Его бессовестно разбудили — а ведь так сладко он не спал с самого начала паломничества!

— Чудо свершилось с тобой! — воскликнул монах. — На колени, мальчик. Должно поблагодарить Небеса.

Он рывком дернул Джека на пол, и оба вознесли молитвы. Джек охотно произносил слова благодарности: уж кто бы там ему ни помог, но боль-то ушла! В окно струился солнечный свет. Сквозь дверной проем тянулся аппетитный аромат: на огне жарилась ветчина. До чего же славно жить на свете!

— Посмотрим, что аббат на это скажет, — довольно проговорил монах, поднимаясь на ноги. — А то он вечно твердит, что святой Филиан-де посильнее святого Освальда будет.

Тараторя без умолку, он провел Джека по коридору и отпер одну из комнат. Внутри пахло затхлостью, стены были из серого камня, а в дальнем конце обозначилась слабо подсвеченная ниша. Джек явственно ощутил чье-то незримое присутствие — как тогда, у источника. Казалось, сам воздух дышал враждебностью.

«Ох, только не это, — подумал мальчуган. — Хватит с меня эльфийских стрел».

Он покрепче ухватился за посох и мысленно повелел невидимому существу держаться на расстоянии.

— Тут ведь нет привидений, я надеюсь?

— Разумеется, нет! Мы здешнего демона экзорцировали давным-давно, — заверил монах, увлекая Джека дальше. — Простецам к святым мощам допуск закрыт, но раз уж святой Освальд явил тебе милость, думаю, он возражать не будет, если ты посмотришь на его собственные.

«Что еще за мощи такие?» — недоумевал Джек.

Ниша была доверху заставлена ларцами, покрытыми резными узорами. На одном какой-то человек боролся с двумя змеями, а те грозили откусить ему голову. На другом была изображена женщина с чешуйчатыми ногами и плавниками вместо ступней.

В нише обнаружилось маленькое оконце. Осколки цветного стекла — алого, яблочно-зеленого и желтого — скреплялись свинцовыми полосками. Утреннее солнце подсвечивало их сзади, и мозаика вспыхивала огненными искрами.

— Ох! — восхищенно выдохнул Джек.

— Мило, — кивнул монах. — Это — все, что нам удалось спасти со Святого острова. Окно в часовне больше, но цвета не такие яркие. Второго такого витража, как был на Святом острове, уже не создать. А вот здесь, — гордо произнес монах, постучав по одному из резных ларцов, — сандалии святого Чеда. Отправляясь в паломничество, он отказывался ехать верхом и предпочитал идти пешим, как смиренный простолюдин.

— Может, просто лошадей боялся, — предположил Джек.

— Чушь. Святые ничего не боятся. А вот — прядь волос святого Кутберта. У одного из наших монахов на глазу была чудовищная опухоль, размером с куриное яйцо, никак не меньше. Брат приложил волосы Кутберта к веку, и с этой самой минуты опухоль пошла на спад.

Монах демонстрировал одну реликвию за другой, рассказывая про их чудесные свойства. Джек сказал бы, «магические свойства», да только магию в монастыре не жаловали. Наконец очередь дошла до ларца из китового уса. Крышка была заляпана чем-то темным.

«Кровь, что ли?» — брезгливо подумал мальчуган, рассматривая резное изображение.

На ложе из листьев, раскинув руки, лежал человек. Вьющиеся лозы оплели его, как змеи; растения словно пожирали свою жертву: еще немного — и поглотят совсем.

— А вот здесь, — благоговейно промолвил монах, — хранятся кисти святого Освальда.

— Он был живописцем? — простодушно спросил Джек.

— Нет, что ты. Кисти рук, в смысле. Когда язычники изрубили его на куски, ручной ворон святого унес кисти рук и спрятал их в кроне дерева. Это было одно из первых чудес святого Освальда.