Маска Ра - Пол Доуэрти

– Ах да.

– Точно, вы обещали, – подтвердил Шуфой.

Чую занятную историю, – потирая оставшийся от носа обрубок, добавил он. В его глазах светился интерес.

Мальчики и Норфрет дружно рассмеялись.

– Жил некогда фараон, – начал свой рассказ Амеротк. – И построил он очень-очень надежную сокровищницу. Потайные двери мог открыть только сам фараон, а других входов и выходов, так же как ни окон, ни дверей, в ней не было. Фараон отравил архитектора, вдова которого и двое сыновей остались без средств. Но фараону до этого дела не было.

– А какой это был фараон? – поинтересовался пятилетний Курфей, который рос очень любознательным.

– Это все случилось в очень давние времена, ответил Амеротк и продолжал: – После смерти архитектора фараон приказал перенести в новую сокровищницу все свое золото и серебро. Но на следующее утро он обнаружил, что часть золота и серебра исчезла.

– А дверь была закрыта? – спросил Яхмос.

– Двери оставались закрыты и заперты. Как я уже сказал, там не было ни окон, ни потайных входов.

– Но что же тогда случилось?

– Фараон собрал на совет своих мудрецов.

Амеротк улыбнулся. – А что было дальше, вы узнаете завтра. Сейчас вас пора спать.

Шуфой подхватил обоих своих подопечных и увлек их из комнаты. Амеротк задумчиво смотрел вдаль на реку, стараясь представить, как отнеслись в дворцовых кругах к решению, которое он объявил в Зале Двух Истин.

ГЛАВА ПЯТАЯ

В колонном зале царского дворца, который именовался Домом Миллиона Лет и располагался возле большой пристани на Ниле, заняла свое место в круге совета Хатусу, супруга великого божества Тутмоса II, который отправился в свое путешествие к далекому горизонту. Опустившись на стул, перед которым был поставлен стол, она быстро огляделась. Это был тронный зал. Но теперь никто не сидел в главном кресле с резными подлокотниками в виде сфинксов, под великолепным балдахином с красно-золотым изображением Гора. Както одиноко стояла подставка для ног, обтянутая золотой парчой с начертанными именами врагов Египта.

Хатусу взглянула на резные ножки трона в форме прыгающих львов и закусила губу. Трон должна занять она! Рядом на специальной тумбе стояла красно-белая двойная корона Египта, которую обвивал сверкающий урей: готовая к броску золотая кобра сглазами из красных драгоценных камней. Поза змеи служила грозным предупреждением врагам Египта. Перед короной на столике с перламутровой крышкой были разложены регалии фараона: жезл, плеть, меч, формой напоминавший серп, а рядом с ними стояла корона войны – хепреш.

Простой белый пеплyм облегал ее фигуру, и ожерелье из драгоценных камней дополняло наряд. Хатусу старалась скрыть свои чувства. По праву ей все еще полагалось носить головной убор с изображениями хищных птиц – корону цариц Египта. Но хранитель корон, это безвольное ничтожество, купленное визирем Рахимером, сказал ей, что это было бы неуместно. И его поддержали другие: хранитель драгоценностей, хранитель веера фараона, надзиратель за мазями – все они указывали, что ее пасынок Тутмос являлся фараоном, и вопрос о регентстве должен был решить совет при дворе.

– Сколько вам лет? – спросил ее, самодовольно усмехаясь, хранитель корон.

– Тебе известен мой возраст, – резко ответила она. – Мне нет еще девятнадцати. Но я отмечена богом. Я – дочь божественного фараона Тутмоса, жена его сына.

Хранитель корон отвернулся, но Хатусу была уверена, что другие льстецы прочитали по его губам: «Кто ты сейчас?», и не могли скрыть смешков в кулак.

«Я знаю, где вам хотелось бы меня видеть, – обводя взглядом совет, думала Хатусу. – Вы бы с радостью отправили меня в Дом Уединения, в гарем и кормили там медом, хлебом и вином, пока я не растолстела бы, как пивная бочка». Но кому среди тех, кто сидел рядом, ей можно было довериться? Она теперь сидела в круге совета только благодаря тому, что являлась дочерью фараона и была женой фараона. Ей необходимо думать, сохраняя спокойствие и хладнокровие. В стороне от нее сидел длиннолицый, с мешками под глазами, великий визирь Рахимер. Кривой нос как нельзя лучше соответствовал его далекой от прямоты натуре! Гладко выбритой головой и маской благочестия Рахимер напоминал Хатусу жреца низшего ранга. Но на самом деле этот человек был полон хитрости и коварства. Под его началом находились писцы Дома Серебра, по этому он имел возможность часто заглядывать в сундуки с золотом, серебром и драгоценными камнями. Хатусу скоро узнала, что каждый человек имеет свою цепу. Но удалось ли Рахимеру купить всех? Она взглянула на сановников, что сидели, обмахиваясь веерами, которые кроме ароматной прохлады давали возможность с успехом скрывать выражение лица. Она не доверяла никому из них! Вода течет в ту сторону, куда наклоняют кувшин, вот и они с такой же готовностью примут сторону совета. А как те, что сидят дальше по кругу? Хатусу тоже пустила в ход свой душистый веер и погрузилась в размышления. Это люди совсем иного склада: вот главнокомандующий Омендап. Он всегда смотрел на нее доброжелательно, но ей казалось, что его в основном интересовал не ее ум, а фигура. Может быть, этим ей удастся купить его? А другие военачальники? Те, что стояли во главе лучших полков: Амона, Осириса, Гора, Ра и Ибиса. Военные в белых одеждах держали в руках серебряные топорики – символы своих полномочий, и по тому, как крепко они их сжимали, была заметна их неуверенность. Что говорил ей когда-то отец?

– Солдат, Хатусу, редко можно привлечь золотом и серебром. Они всегда будут сражаться за фараона и царскую кровь. Хатусу стало не по себе. Она взглянула налево. На нее, не отрываясь, смотрел высокий молодой мужчина. На гладко выбритой голове его плотно сидела маленькая круглая шапочка. Его умное лицо бьто отмечено нервной выразительностью. У него были пухлые губы и полные щеки. От ее глаз не укрылся не совсем свежий ворот его одежды. В руках он держал мухобойку, которой похлопывал себя по щеке. Но больше всего ее поразили его глаза, и она едва удержалась от улыбки, заметив отражавшееся в них вожделение. Забыв об этикете и всяком приличии, молодой человек раздевал ее своим взглядом. Он увидел, что его заметили, но от этого нисколько не смутился, сохраняя прежнее выражение лица. Ему с трудом удавалось сидеть спокойно, пока рассаживались остальные, и служители раскладывали перед ними документы, его пылающий страстью взгляд оставался прикованным к ней.

«Вот и нашелся человек, – размышляла Хатусу, – который будет предан мне телом и душой. Но кто он?» Она повернулась к сидевшему рядом с ней святому отцу, одному из главных жрецов храма Амона– Ра.