Черта с два! - Татьяна Полякова

— Чего ты там прятала? — сразу же спросил Денис, и я рассказала ему про пленку.

— А ты ее видела? Что там?

— Ничего особенного, какие-то люди вроде бы что-то отмечают.

— За что ж тогда убивать? — растерялся Денис.

— Вот и я гадаю: за что? Здесь неподалеку магазинчик, где печатают фотографии. Может, и удастся разглядеть что-нибудь любопытное.

В магазине была очередь из двух человек, я встала третьей, а Денис устроился у окна, наблюдая за переулком с видом заправского сыщика. Кажется, первый страх у него прошел, и он понемногу стал получать удовольствие от игры в разбойники. Мальчишка есть мальчишка.

— Срочно отпечатать можно? — спросила я молодого человека, когда подошла моя очередь.

— Двойная цена.

— Когда подойти?

— Пару часов, может быть, чуть больше. Я расплатилась и, кивнув Денису, направилась к выходу.

— Куда теперь? — спросил он.

— В гараж, за машиной. Нечего обувь портить, и с ночевкой проще, на худой конец, можно и спать в ней.

— Жалко, что у тебя не «Мерседес», — вздохнул Денис.

— Ну, все-таки и не «Запорожец», — пожала я плечами. — А про «Мерседес» лучше молчи, у меня на них со вчерашнего дня аллергия. Возьмем машину, прихватим пленку и поедем к твоей мамане. Она, наверное, с ума сходит…

— Все-таки ты бестолковая: говорил уже раз сто, в запое мамка, а в запое она саму себя не помнит, А начни она меня искать, пацаны б придумали, чего ей сказать, чтоб зря не дергалась. И в ментовку мамка уж точно заявлять не стала бы, не любит она ментов.

— Это глупо, — покачала я головой. — Любит не любит, припрет и побежишь как миленькая…

— Ладно, не зуди, давай сходим. Только боюсь я, вдруг эти там и нас поджидают.

— Конечно, надо быть осторожными, хотя в моей квартире мы побывали, и ничего…

Мы свернули к гаражам, чувствовала я себя вполне уверенно: гараж этот моим не был. Я арендовала его месяц назад, вычитав объявление в газете. Никто из моих знакомых не знал, где он находится, не потому, что я делала из этого тайну, а просто разговор не заходил. Теперь я была очень рада этому: вряд ли кто-то подстерегал нас здесь.

«Если бы я догадалась взять ключи в то утро, когда меня пытались увезти подозрительные милиционеры, — подумала я. — Не пришлось бы жить на помойке: гараж предпочтительнее. Впрочем, нет: выглядели бы мы здесь довольно странно, и кто-нибудь непременно обратил бы внимание. Да и костер в гараже не разведешь…»

Я распахнула ворота и на всякий случай оглядела машину, никаких изменений в ней обнаружить не удалось.

— Садись, — сказала я Денису. — Назад, — покачала головой, заметив, что он открывает переднюю дверь. — В глаза мы бросаться не должны, лучше всего держись за моей спиной.

Мальчишка обиженно нахмурился, но сел сзади. Мы выехали из кооператива. Не скажу, что я чувствовала себя особенно уверенно, конечно, машина облегчает жизнь, но, с другой стороны, через забор на ней не махнешь и в подъезд не юркнешь. Те, кому надо, номер, цвет и марку уже, конечно, знают, и если мы умудрились попасть на глаза усердным ребятам, прогуливаясь по тихой улице, то отыскать машину и вовсе несложно, особенно милиции: достаточно сообщить номер всем гаишникам, дежурящим в городе.

— В крайнем случае машину бросим и будем уходить на своих двоих, — с тоской решила я. Лишаться единственной ценной вещи очень не хотелось.

Фотографии пришлось ждать довольно долго. Мы юркнули в какой-то тихий дворик и, пристроившись в тенечке, болтали.

— А ты замужем? — вдруг спросил Денис.

— Нет, — пожала я плечами.

— И не была?

— Не была.

— А почему? Ты красивая.

— Спасибо… — улыбнулась я. Забавно, но услышать это от него было приятно. — А на вопрос «почему» ответить трудно. Большого количества желающих на мне жениться не наблюдалось, а человек, который мне нравился, уже был женат…

— И что? Не мог развестись?

— Наверное, не мог.

— А ты?

— Я решила, что все это… нечестно, что ли, и мы расстались.

— И правильно, — заявил Денис уверенно. — Ты баба крутая и не могла позволить какому-то хмырю водить тебя за нос. Женатики эти всегда так: промурыжат девку лет до тридцати, и поминай как звали. А в тридцать лет особо замуж не разбегаешься.

— Господи, что ты городишь? — удивилась я. — Ну, скажи на милость, откуда ты можешь знать такие вещи?

— От верблюда. Вижу, что вокруг делается, и вообще: я не маленький.

— Ладно, ты большой, — махнула я рукой и отвернулась к окну.

— А ты его очень любила? — через минуту спросил Денис.

— Кого?

— Ну, хмыря этого…

— Какого хмыря? А… не знаю. Тогда казалось очень, а потом прошло время и… я о нем даже не вспоминала. Странно, да?

— Ничего не странно. У тебя характер, отшила и забыла. Так и надо, и нечего всякие церемонии разводить.

Я тяжело вздохнула, глядя на его шкодливую физиономию, и неожиданно для себя задумалась: а ну как действительно мое тогдашнее бегство от любимого человека было не отчаянием слабой женщины, а проявлением характера? Чепуха, вот чего уж у меня никогда не было.. характера то есть. Тут мне еще кое-что пришло на ум. Занятная вещь: я училась на третьем курсе экономического факультета, а потом вдруг неожиданно для всех, и для себя в том числе, поступила в художественное училище. После его окончания мне предложили неплохую работу, перспективную и денежную, возможно, не совсем творческую… но охотников на нее было много. А я перебивалась несколько лет случайными заработками, чтобы иметь возможность делать то, что хотела. Когда не было даже хлеба, я рыдала, забившись в угол, и костила себя на чем свет стоит за то, что я бесхарактерная, бесхребетная растяпа. А вдруг характер у меня все-таки есть? Может, он просто какой-нибудь незаметный, то есть все вокруг его не видят и думают, что его и вовсе нет, а он сидит себе тихонечко и особо не высовывается.

«Ты б сама себя послушала, — подковырнул меня внутренний голос. — И вызвала бы „неотложку“. С головой у тебя явные нелады».

— А зачем тебе эти фотографии? — спросил Денис. Я не сразу его услышала, и вопрос он повторил дважды.

— Я ж тебе объясняла: мне кажется, Андрея убили из-за этой пленки. Он заплатил за нее большие деньги. Если я права, на фотографиях должно быть что-то очень важное. Вдруг это поможет нам найти выход из создавшейся ситуации?

Денис посмотрел на меня с уважением.

— Думаешь, ты сумеешь разобраться?

— Думаю, — нагло соврала я. Упасть в грязь лицом перед одиннадцатилетним мальчишкой ужасно не хотелось. — По крайней мере, необходимо понять, почему милиционеры вдруг заделались убийцами и к кому следует обратиться, чтобы прекратить все это.

«Программа минимум, — хохотнул внутренний голос. — А программа максимум — навести порядок в стране».

— Да пошел ты! — разозлилась я.

— Это ты мне? — удивился Денис.

— Извини. У меня такое бывает — сама с собой разговариваю.

— А… — Денис задумался, время от времени поглядывая на меня. — У пацана знакомого отец тоже художник, так он рассказывал: чертей батяня гоняет и все болтает с кем-то. Вовка говорит, все художники чокнутые, а если еще и талантливые — спасу нет, полные шизики.

Я фыркнула, покачала головой и ответила:

— Не переживай, я, наверное, не очень талантливая, чертей не гоняю, и вообще…

— Да я без обиды, просто к слову, — сообщил Денис, продолжая ко мне приглядываться, словно хотел убедиться, что я сказала правду и особых отклонений от нормы у меня не наблюдается. Я посмотрела на часы.

— Пора.

— Я с тобой…

— Нет, сиди в машине.

Через пять минут в моих руках была увесистая пачка фотографий, точнее, двадцать четыре штуки. Фотографии я решила сделать в двух экземплярах, рассчитывая на то, что дубли могут пригодиться. Я вернулась в машину, пленку аккуратно смотала и, убрав в футляр, спрятала в сумке. Место не самое надежное, позднее я надеялась подобрать для нее тайник. Потом стала тщательно рассматривать фотографии. На них абсолютно не было ничего такого, за что человек в твердом рассудке мог бы убить другого человека. Компания из пяти мужчин, двое почти всегда на переднем плане, на четырех фото промелькнули две женщины. Помещение, где делали фотографии, судя по интерьеру, бар или кафе. Изучив буквально каждый сантиметр очень придирчиво и дотошно и по-прежнему не заметив ничего мало-мальски подозрительного, я пришла к выводу, что если пленка имеет какое-то значение, то вовсе не потому, ЧТО на ней изображено. Дело, видимо, было в том, КТО фигурировал на этих кадрах. Я вглядывалась в лица мужчин, ни одного из них ранее видеть не приходилось. Трое были довольно молодыми ребятами, возможно, слишком серьезными для дружеской пирушки. Из тех, что на переднем плане, один был мужчиной лет сорока — сорока пяти, лысоватый, с умным и приятным лицом. Почти на всех фотографиях он широко улыбался своему другу: тот был много моложе, лицо симпатичным не назовешь, скорее примечательным, резкие черты, насмешливый взгляд, а на верхней губе очень неприятный шрам, придающий лицу нечто зловещее. Женщины тоже наводили на размышление: макияж и манера одеваться указывали на то, что это представительницы древнейшей профессии Денис лез под руку, пыхтел как паровоз и силился кого-нибудь узнать.