Political tribes - Эми Чуа

или к поражению». План, принятый Петреусом, уделял исключительное внимание иракской племенной политике. Один из важнейших документов, лежавшим в основе «большой волны» была работа по стратегии военного историка Фредерика Кагана из Американского Института Предпринимательства, которая включала в себя цветную карту, делившую Багдад район за районом, иногда квартал за кварталом, на те, в которых было «преобладание шиитов», «преобладание суннитов» и «смешанные».

Как и в Рамади, американские командиры активно использовали мужчин и женщин, которые прекрасно знали этнические и конфессиональные движущие силы Ирака. Это касалось и «мозгового треста» генерала Петреуса: учёных, журналистов, военных историков, офицеров вроде британского бригадира Найджела Альвина Фостера, который, послужив в Ираке в составе Временной коалиционной администрации, был весьма критичен к американской «культурной бездарности». («Если сказать вкратце», говорил Фостер о тех временах, «я никогда не видел, чтобы такая хорошая компания ненамеренно злила так много народу»). На местности коалиция во всё большей степени полагалась на людей вроде замечательной Эммы Скай, эксперта по Ближнему Востоку, получившей образование в Оксфорде и жившей в регионе на протяжении многих лет, и подполковника Ники Брукса, который обладал «энциклопедическими познаниями» о живущих в Ираке группах и подгруппах и в мельчайших подробностях знал, как связаны друг с другом племенные вожди.

Так же, как и в Телль-Афаре и Рамади, американские войска больше не сосредотачивались в безопасных базах передового развёртывания, одновременно пытаясь убить всех, кто когда-либо участвовал в повстанческом движении. Наоборот, американские войска отправляли жить среди населения Багдада, «а не совершать рейды со своих далёких безопасных баз». Как Петреус объяснял в докладе тогдашнему министру обороны Роберту Гейтсу: «…Проживая среди местного населения мы укрепляем движения Пробуждения, которое уже существует, и усиливаем местные общины, что решили отвергнуть экстремизм. Мы стали более ясно понимать, что шейхи и племена играют важную роль, выступая организующими структурами в рамках иракской культуры чести».

США, взяв пример с британцев, стали использовать свой вариант стратегии «разделяй и властвуй», чтобы победить повстанцев. Как позже заметил Маккристал, они искали «группы, которым не нравились самые крайние полюса» и пытались отделить их от «непримиримых» - групп, намеренных вести повстанческую деятельность до конца. Маккристал писал: «Ключевым было почувствовать трещины между группами и ударить по ним».

Сейчас эксперты согласны с тем, что просто размещение дополнительных двадцати тысяч солдат не помогло бы, если бы американские командиры «не прекратили бы борьбу с племенной структурой, вместо этого став сотрудничать с ней», выстраивая альянсы с влиятельными шейхами и местными вождями как суннитов, так и шиитов. По любой мерке, новый подход был беспрецедентно успешен. Всего лишь за девять месяцев, от пика межконфессионального конфликта в декабре 2006 года до сентября 2007 года, потери гражданского населения упали на 45% по Ираку в целом и почти на 70% в Багдаде. Хотя потери сил коалиции возросли в первой половине 2007 года, в июле случился перелом и после него цифры потерь резко упали. Как свидетельствовал Петреус перед скептично настроенным Конгрессом в сентябре 2007 года, «за последние 8 месяцев мы значительно сократили количество мест, где аль-Каида имеет убежища…Самое значительным изменением за последние шесть месяцев стало то, что племена и местное население всё больше и больше отвергает аль-Каиду и прочих экстремистов».

Реально необычным было то, что мы смогли достичь документально подтверждённого успеха – вернули потерянные города, сократили потери как американцев, так и иракского гражданского населения, добились того, что ранее враждовавшие друг с другом сунниты и шииты стали воевать на стороне США – в наихудших обстоятельствах из возможных, когда бушевали как межконфессиональная вражда, так и антиамериканские настроения. Но сделанные раньше фундаментальные ошибки означали, что даже самые блестящие и обращающие пристальное внимание на этнические группы подходы, принятые спустя три года после совершения этих ошибок, будут с трудом исправлять последствия этих ошибок. Отменить драконовский приказ о дебаасизации, например, оказалось невозможным. Отрезвляюще представить, какого успеха мы могли бы добиться, если бы мы начали Иракскую войну, понимая исключительную важность сложной племенной структуры Ирака

 

Демократия и иракская племенная политика

 

Часто говорится, что «большая волна» была слишком поздно и слишком маленькой. Это может быть истинным, но, взглянув на ситуацию под другим углом, можно сказать, что наши военные успехи, достигнутые за счёт внимания к племенному фактору, были разрушены тем, что на политическом фронте мы по-прежнему оставались невероятно слепыми в этом аспекте.

Декабрьские выборы 2005 года дали представителям шиитского большинства контроль над новым иракским парламентом. Не появилось гармоничных мультиэтничных парламентских коалиций. Пост премьер-министра получил Нури аль-Малики, бывший диссидент, которого поддержали США. Уму непостижимо то, что когда американское правительство решило поддержать аль-Малики – в надежде, что он объединит страну – мы обращали так мало внимания на его связь с группой, в которой он был рождён и которой был воспитан. Невероятно, но мы не заметили или не придали значения тому, что аль-Малики – убеждённый шиит, который всю свою жизнь ненавидел суннитов и боролся с ними. Дед аль-Малики был известным шиитским революционером. Его отец был посажен в тюрьму суннитской партией БААС, сам аль-Малики в итоге бежал из страны, после того как Саддам Хусейн приговорил его к смертной казни за членство в секретной шиитской организации. Аль-Малики открыто говорил о том, что в 1979 году офицеры, сунниты-баасисты «арестовали всех, у кого были связи со мной», включая двух его братьев, и казнили семьдесят шесть человек в его деревне.

Возможно, мы помнили о Нельсоне Манделе – который поднялся над ненавистью и простил бывших угнетателей – но если задуматься над этим вопросом хоть на секунду, то неудивительно, что как только аль-Малики оказался у власти, он начал исключать суннитов из политической жизни, преследовать их, сажать в тюрьмы и казнить. После избрания президента Обамы и начала вывода американских войск аль-Малики отбросил всякую видимость примирения и начал проводить открыто-конфессиональную политику. Он выдавливал суннитов из политического процесса, разгонял мирные суннитские протесты и без суда отправил в тюрьмы тысячи суннитов. В то самое время, когда президент Барак Обама хвалил аль-Малики в Белом Доме за «сохранение сильного, процветающего, инклюзивного и демократического Ирака», шиитские ополчения терроризировали суннитов, тысячами изгоняя их из домов и казнили семьдесят двух гражданских в провинции Дияла. Со времен многие сунниты всех толков стали верить в то, что аль-Малики является марионеткой шиитского иранского правительства, намеренного устроить им геноцид.

Так родился ИГИЛ, также известный как ИГИС, Даеш или Исламское Государство. ИГИЛ – это многое. Это и фантазийный халифат, отвергающий национальные государства; и отпрыск аль-Каиды, затмивший своего родителя; и