День катастрофы – 888. Остановленный геноцид в Южной Осетии - Модест Колеров

Рассказ записала Ольга Бибилова, «Советская Осетия», 31.08.1991.

«Современная ситуация очень похожа на то, что было в 1921 году, правда?» – спросил Звиада Гамсахурдиа тележурналист Андрей Караулов.

«Да. Все это похоже на 1921 год: как тогда, так и теперь империя в лице Москвы пытается руками самих грузин сделать на нашей земле то, что им выгодно…» – таков был ответ.

А что на самом деле собиралась делать «империя в лице Москвы»?

Москва продолжала имитировать полный контроль над ситуацией и затягивала введение чрезвычайного положения на всей территории Южной Осетии. Формально для такого решения требовалось согласие самой союзной республики, хотя конституция позволяла президенту страны внести в Верховный Совет СССР предложение о введении чрезвычайного положения в автономной области без согласия республиканского правительства. Для принятия решения требовалось большинство в две трети голосов. Но каждый раз, когда депутаты поднимали этот вопрос, решение упиралось в мнение Горбачева и руководства МВД. Так, на заседании ВС СССР 26 февраля 1991 года министр внутренних дел Б. Пуго сообщил о наращивании вооружений с обеих сторон, увеличении отрядов самообороны, о захвате заложников обеими сторонами, о нападении грузинских бандформирований под видом милиции на автоколонну, ехавшую в сопровождении войскового наряда. Сообщил, что с начала конфликта в Южной Осетии погибли 33 человека – 14 осетин и 19 грузин (ясно, что данных по сельским районам у министра не было). Но когда депутаты предложили ввести ЧП по всей области, он заявил, что все же стоит подождать итогов заседания парламента Грузии, проходившего в тот же день. А парламент – это Звиад Гамсахурдиа, впрочем, и государство – тоже он.

З. Гамсахурдиа изложил свою программу урегулирования «кризиса в Южной Осетии». Он обратился к осетинскому народу с требованием сдачи всеми незаконными военизированными формированиями оружия. Создания в Цхинвале «законной власти». При этом он подчеркнул, что прежние структуры упраздненной автономной области не будут допущены. Вместе с тем для осетин сохраняются все права культурной автономии, которыми они обладали во время существования области. Предусматривается проведение муниципальных выборов, создание префектур. «В Цхинвали должен быть назначен префект, которого будет поддерживать большинство как грузинского, так и осетинского населения. Все это дает возможность парламенту Грузии восстановить в регионе мир и стабильность». Интересно, много ли он знал примеров поддержки народом назначаемых префектов?

Ситуацию в России хорошо охарактеризовал Н. Назарбаев: «Несмотря на добрые намерения, положение блокировано борьбой за власть, идущей между двумя лагерями в лице Горбачева и Ельцина. Законы не работают из-за слабости Горбачева и его окружения».

Итак, Кремль тянул время по принципу «чем хуже, тем лучше», пытаясь склонить воевавшую с осетинами Грузию к подписанию Союзного договора. Это было очевидно. «Кремль решил с их помощью бороться с нами, помешать восстановлению нашей независимости. Кремль прямо заявил: „До тех пор пока вами не будет подписан Союзный договор, пока вы не примете участия в союзном референдуме, и в Южной Осетии, и в Абхазии у вас будут проблемы“. То есть продолжится кровопролитие. Об этом было сказано прямо. „События в Самачабло – карательная операция Кремля“, – сказал Звиад Гамсахурдиа на пресс-конференции в Тбилиси 13 марта 1991 года. Неизвестно, было ли об этом действительно сказано прямо, но именно на такие мысли наводило бездействие центрального руководства.

А между тем, шедший к власти Ельцин стремился упрочить имидж демократа и сразу открестился от Гамсахурдиа, почему-то в одном интервью назвавшего его «своим другом». В конце февраля ожидалась их встреча в Тбилиси, но Ельцин не приехал, ничем другим не мотивировав решение, кроме того, что он болен. Гамсахурдиа был уязвлен: «Я подозреваю, что здесь вмешались центр, КГБ. Вы знаете, что на Ельцина дважды совершалось покушение. Один раз в Испании, другой – в Москве. Не исключено, что была вероятность третьего террористического акта, потому он и перенес свой визит». Ельцин много ездил по России и всячески демонстрировал, «кто в доме хозяин». Не забыл он и о Северной Осетии.

23 марта 1991 года он побывал в поселке Сунжа, где после геноцида 1920 года жили южные осетины. Председатель Верховного Совета России встретился с беженцами из Южной Осетии в профилактории «Нарт», поздоровавшись с ними по-осетински: «Уа бон хорз» (пожелание доброго дня. .). Он сразу заявил, что никогда не встречался с Гамсахурдиа и не является его другом, хотя центральные газеты муссировали то самое интервью, в котором З. Гамсахурдиа намекал на то, что с помощью Ельцина ограничит вмешательство руководства Северной Осетии во внутренние дела Грузии. Ельцин сообщил, что собирается встретиться с ним, чтобы обсудить подписание российско-грузинского договора, условием которого будет наведение порядка в Южной Осетии. Встреча в Казбеги состоялась в тот же день. Решено было создать смешанную комиссию из представителей МВД России и Грузии. Создать совместный отряд для разоружения всех незаконных вооруженных формирований, восстановления законной власти. Стороны обязались обеспечить возвращение беженцев и оказать им помощь в восстановлении разрушенного жилья. Добиться вывода частей Советской армии, которые находятся на территории Цхинвала (т. е. передислоцировать из Цхинвала саперный и вертолетный полки). Последнее означало, что армия мешает восстановлению мира в регионе, подразумевалась утечка оружия. Военные были оскорблены таким допущением.

На следующий день в селе Двани Карельского района Грузии была обстреляна группа спецназа ВВ МВД СССР, на месте преступления задержавшая пять грузинских боевиков, которые сожгли несколько домов в осетинском селе Велеби.

В подписанном протоколе встречи, в которой участвовало все руководство Северной Осетии, обе стороны использовали формулировку «бывшая автономная область» (Ельцин планомерно добивал Советский Союз).

Ахсарбек Галазов, председатель Верховного Совета СО АССР, участвовавший во встрече, объяснил это тем, что Гамсахурдиа настаивал на «Шида Картли» и «Цхинвальском регионе».

Что ж, Северная Осетия была в ожидании собственных тяжелых перемен – готовился к принятию закон о реабилитации репрессированных народов, по которому депортированные в свое время ингуши могли предъявить территориальные претензии к Северной Осетии на Пригородный район, где уже с 20-х годов XX века проживали потомки осетин, изгнанных из Южной Осетии грузинскими карателями, и беженцы новой волны из внутренних районов Грузии. Только Ельцин мог исключить из него статью о возврате территорий. В Назрани в это самое время уже вторую неделю проходил многотысячный митинг, основным требованием которого было возвращение автономии ингушского народа и возврат территории, на которой он проживал до 1944 года, до выселения. Прибывший на митинг Б. Ельцин поддержал митингующих. «Каждый народ имеет право на самостоятельное самоуправление», – сказал он.

Именно в Пригородном районе была расселена большая часть беженцев из Южной Осетии и Грузии, количество которых в Северной Осетии в марте 1991 года уже перевалило за 50 тысяч человек. Здесь обосновались южане, бежавшие из Грузии в 1920 году. Так получилось, что именно здесь сейчас живут осетины, депортированные из Южной Осетии и насильственно поселенные на месте высланных в 1944 году ингушей.

После восстановления в 1957 году Чечено-Ингушской АССР ингуши вернулись в свои дома в Пригородном районе, где они жили с 1922 года. Большинство депортированных в 20-е и 40-е годы южан были вынуждены оставить там свои дома и селиться компактно в Северной Осетии целыми населенными пунктами.

Принимаемый закон о реабилитации не предусматривал восстановления и реабилитации прав этих людей. Никто не собирался возвращать их в родные места. Никто не думал и о реабилитации казачества, которое также в свое время населяло именно Пригородный район. Закон, разумеется, не предусматривал и восстановления территориально-политической целостности Осетии, которая в 20-х годах была насильственно расчленена на Северную и Южную.

Таким образом, события в Южной Осетии непосредственно влияли на внутриполитическую ситуацию в России. Требования высших законодательных органов России и СССР к парламенту Грузии и руководству Южной Осетии принять необходимые меры по созданию условий для возвращения беженцев на места их постоянного проживания заведомо были обречены на невыполнение. 1 апреля ВС СССР рекомендует Президенту СССР в соответствии с пунктом 15 статьи 127 Конституции СССР ввести чрезвычайное положение на всей территории Южной Осетии силами ВВ МВД. Но Горбачев все еще «не видел необходимости в чрезвычайщине».