Собачий род - Сергей Арбенин

Бракин осторожно взял её зубами за загривок и потащил к дверце. Положил на пол носом к щели, и лег рядом, плотно прижавшись к Рыжей. В щель от быстрой езды сквозило холодным свежим воздухом. Бракин дышал сосредоточенно, и следил за тем, чтобы Рыжей тоже хорошо дышалось.

Так они и ехали до самого ПТБО — Полигона Твёрдых Бытовых Отходов, который в просторечии называли просто городской свалкой.

* * *

Дверцы фургона открылись. Рабочий специальным крюком начал цеплять и выбрасывать в снег мёртвых собак.

— Эй! Да тут один кобель живой!

Коля мгновенно подбежал, уже зная, о ком идет речь. Он взял на руки Бракина, как ребёнка, и под изумленным взглядом рабочего оттащил его подальше от фургона, положил в снег.

Бракин открыл мутноватые глаза. Тявкнул. Сосредоточенно взглянул в глаза Коле, перевёл взгляд на фургон и снова коротко тявкнул: серьёзно и настойчиво.

— Чего это он? — спросил рабочий, орудуя своим страшным крюком.

Коля не ответил. Вернулся к фургону, стал внимательно осматривать собак. И точно: вот она, дышит. Рыженькая, на лисичку похожа. Коля и её взял на руки и бережно отнёс к Бракину, уложил рядом. Бракин, выкатив глаза от напряжения, дотянулся и лизнул Коле руку.

— Ну-у, вы даёте, вообще! — протянул рабочий, разведя руками. Он даже на корточки присел, чтобы получше разглядеть всю эту сцену. — Ты чего, Колян? В собаки, что ли, решил записаться? Во, блин, доктор Айболит!

— Заткнись, — кратко сказал подошедший Сашка. Оглянулся. — Где Галя? Галька!

Из питомника вышла заплаканная тетя Галя.

— Ну, чего тебе?

— Возьми вот ещё двоих. Живёхоньки.

— Да миленькие вы мои! — запричитала Галя. — Да я бы с радостью, — да вот только куда? Им уже повернуться негде, только стоя, впритирку! Я уж себе домой двоих определила, а больше не могу. Муж убьёт! У нас их дома и так уже пятеро.

— И у меня три, — сказал Сашка.

Он начал переминаться ноги на ногу, поглядывая на мусорный холм, где жили бомжи. Бомжи бы от собак не отказались, но… ведь съедят они их. Сашка выругался вполголоса и крепко почесал затылок.

— Ладно, не парься, — сказал Коля. — Я их себе возьму. Пусть пока здесь, до конца смены побудут… Галь, присмотришь?

— Ой, — сказала Галя. — Да куда ж тебе? У тебя у самого дома сколько! Чем кормить будешь?

Коля упрямо качнул головой.

— Чем-нибудь прокормимся. Сама видишь, эти две не простые.

Сашка ещё больше сдвинул шапку на лоб, снова поскрёб затылок.

— Это точно… Точно, не простые. Хотя и из породы "двор-терьер"… Этих продать можно. Рублей триста за кобеля. Ну, и сотню — за рыжую.

Коля закурил. Сказал с усмешкой:

— Я бы, Сань, тебя продал. Да только кому ты, даже такой породистый, нужен?

А Бракин смирно сидел на снегу, словно ожидая, когда решится его судьба. Изредка лизал в морду Рыжую. Рыжая очнулась. Жалобно тявкнула и начала хватать пастью грязный серый снег.

* * *

Лавров оглядел место битвы. Переулок погружался в ранние зимние сумерки; примчалась, взвыв сиреной, "скорая", и тут же умчалась. Народ, пришибленный, молчаливый, стал исчезать. Только военные еще толклись в дальнем конце переулка.

Лавров сел в свою персональную "Волгу". Водитель вопросительно взглянул на него.

— Домой, Павел Ильич?

— Куда там "домой"… Давай на полигон.

На полигон приехали, когда сквозь плотные тёмные облака на несколько минут выглянуло багровое солнце, тонувшее за горизонтом. Вершины дымящихся мусорных гор окрасились кровавыми отсветами.

Хрипло каркало вороньё. Высоко в небе всё ещё кружили несколько стервятников, высматривая добычу. Под горой замерли два бульдозера, рабочие курили на крыльце сторожки, ожидая автобус. Снег стал мягким, рыхлым, и над полигоном стояла удушливая, тошнотворная вонь.

Лавров велел водителю:

— Только не въезжай в самое говно. Остановись, где почище.

Остановились метров за сто от сторожки. Начальник смены, увидев его, вышел было на крыльцо, потом махнул рукой. Если надо, дескать, — сам подойдёт. Пусть потом ему ботиночки молодая жена отмывает.

Лавров нехотя вылез, зажал нос рукой и сделал несколько шагов по направлению к сторожке. Подождал. Никто к нему и не думал бежать с докладом.

Вот дерьмо собачье!

Только над кромкой ближайших мусорных гор показались головы нескольких любопытных бомжей.

В машине заговорила рация, Лавров взял протянутый водителем микрофон.

— Пал Ильич, ты где? — раздался низкий бас директора "Спецавтохозяйства".

— На полигоне.

— А чего там делаешь? — удивился бас. — Ты вот что, давай-ка сейчас в контору. В шесть часов разборки будут в "Белом доме". Губернатор вызывает. Наделал ты шума…

— Ничего я не наделал! — обиженно выкрикнул Лавров. — Собака на меня из-за забора кинулась. Кто ж знал, что она цепная и не бешеная?

Директор помолчал.

— Это всё понятно, и не в этом беда… Ты мне лучше скажи, кто тебе, старому дураку, взведённый автомат в руки дал?

Лавров не сразу понял смысл сказанного, а когда понял, — швырнул микрофон в кабину и, с треском захлопнув дверцу, зашагал к сторожке, не разбирая дороги, — прямо по каше из снега и отходов.

Но, пока он шёл, его обогнал служебный "пазик". Рабочие, которые топтались возле сторожки, делая вид, что работают, быстро попрыгали внутрь автобуса, словно не желая встречаться с Лавровым.

— У, б…! — выматерился Лавров и остановился.

Темнело быстро и неотвратимо. Издалека, из переполненного питомника, доносились звуки собачьей грызни. Сторожиха закрывала ворота огороженной территории полигона.

Слева, прикрытая железобетонной заглушкой, слегка парила та самая знаменитая "труба Беккера", разнося в сыром воздухе тошнотворный запах недоваренной требухи.

Справа, на кручах, шевелились смутные тени бомжей.

А впереди, у ограды, на снегу чернели силуэты двух собак. Лаврову показалось, что собаки смотрели на него.

"Да, зря я сюда приехал", — подумал он.

Неудачный день. Всё пошло кувырком с самого начала, когда выяснилось, что к операции подключились и ОМОН, и воинская часть. "Будто бы мы сами не справились бы!" — подумал Лавров.

Он повернулся и пошёл к машине. Внизу, под ногами, что-то чавкало. Вот и водителю, Гришке, работы прибавил — коврик в машине мыть придётся.

Что за день!..

"Да ничего, — размышлял Лавров дальше, — вывернусь как-нибудь. Не впервой. А, действительно, какая сука мне готовый к стрельбе автомат дала?"

Он начал вспоминать. Вроде, это был какой-то молоденький милиционер-патрульный. Или омоновец? Чёрт, некогда было глядеть, запоминать. Вроде, молодой такой, пацан совсем. Струхнул, видать, перед генералом. И ведь, зараза, правы они все: автомат-то был полностью готов к стрельбе. С предохранителей снят, патрон в патронник дослан, и регулятор поставлен на непрерывную стрельбу. Как будто нарочно, специально, падла…