Мореход - Александр Белый

— Пересчитайте, — оружейник внес деревянную коробку со стопками золотых и серебряных монет.

Быстро сосчитав монеты в стопках и умножив на их количество, уже через десять секунд знал, что всё там правильно, перекинув наличность коробочки в мешок.

— Всё правильно, благодарю, — слегка поклонился ему.

— Вы разве успели пересчитать? — он широко открыл глаза и смотрел на меня удивлённым взглядом.

— Конечно, даже могу сказать, сколько и каких монет там было.

— Поразительно, — тихо промолвил он и поклонился, — Я вас тоже благодарю.

Уже собираясь уходить, вдруг спросил у него:

— А не подскажите, мастер, кто из кузнецов мог бы выполнить работу из моего металла и по моим чертежам?

— Не понял, по вашим что, простите?

— По моим рисункам.

— Из вашего металла и именно по вашим рисункам, я правильно понял? — теперь он смотрел на молодого, вероятно, аристократа взглядом очень удивлённым.

— Совершенно правильно.

— Простите, как ваше имя, уважаемый?

— Рэд Дангор, — ответил я.

— Рэд Дангор? — он прислушался к звучанию моего имени и фамилии, повел плечами и поджал губы, — Такую работу я сам могу выполнить. Начинаю трудиться с рассвета и до полудня, так что милости просим.

— Я приду к вам послезавтра, с рассветом. До свидания, господин Крон.

— Жду вас послезавтра, до свидания, господин Дангор, — друг с другом еще раз раскланялись, и мы покинули оружейную лавку.

— А теперь, Вид, веди туда, где есть писчие принадлежности, — при этих моих словах глаза Фагора радостно блеснули.

— Так это нужно возвращаться обратно на целых пять кварталов, — ответил парень.

— Ничего страшного, спешить некуда, мы прогуляемся.

Неспешная прогулка растянулась на полтора часа. Илана как вцепилась мне в руку, так и шла всю дорогу, постреливая глазками по сторонам и рассматривая необычную архитектуру, при этом совсем забыла, что тело и правая рука всегда должна быть свободной для противодействия любой неожиданности. Но я держал её руку и не очень беспокоился, понимая, что направленную агрессию она почувствует заблаговременно.

Мы привыкли к монолитным башням стандартных построек в пятьдесят пять этажей из химически синтезированных бетонов, металла и стеклопластика, с паркингами на верхних уровнях. На планетах Содружества часто бывает так, что человек с момента рождения ни разу не ходил по живой земле, а живёт если не на этажах, то в космосе. Нет, мы с папой на природе бывали часто, последнее время он пристрастился к рыбалке и мы, когда выполняли заказы в обитаемых кислородных мирах, постоянно спускались на планету и дней пять–шесть отдыхали на море или озёрах. Папа даже знал где, в каком месте и какая рыба ловиться, и меня брал всегда. Эх, какую треску таскали!

Улицы, по которым мы шли, были застроены каменными трёхэтажными домами очень плотно, они просто примыкали друг к другу. Дорога была чистой, как только появлялись лошадиные катыши, из ниши в арке появлялся раб с совочком и скребком, и быстро наводил порядок, видать, недаром на въезде в город деньги берут. Как выяснилось, для жителей города один медный россо в день за голову раба, лошади или тяглового вола, это постоянный налог. С учетом трёхсот восьмидесяти четырёх дней в году, это получается почти восемь солдов или один золотой зеол, а в пересчете на двухсоттысячное население свободных, которые владеют в среднем одним с половиной рабом и половиной лошади каждый, даже на таком ерундовом налоге префектура зарабатывает сумасшедшие деньги.

Единственное, что на улицах города мне не понравилось, так это полное отсутствие зелени, правда, много позже увидел, что сады всё‑таки есть, и они находятся внутри дворов.

— Скоро будет рынок, — прервал мои размышления мальчишка проводник.

И правда, на улице заметно увеличился поток пешеходов, и как только мы повернули за угол, перед глазами возникла обширная площадь с длинными рядами прилавков и толпами людей. Нужная нам лавка находилась в угловом доме.

Для писаря здесь было всё: бумага, чернила, графитные грифели, столики и доски писчие, чернильницы настольные и чернильницы переносные. Писчей бумагой мы с Иланой никогда не пользовались, зачем она нужна, если в любой момент можешь открыть перед глазами экран и написать все, что угодно, при этом исправив ошибки и не оставив никаких помарок, как на бумаге. Между тем, когда‑то в руках я её держал, но она была белой и глянцевой, а то, что увидел здесь — грубое и шершавое.

Всё необходимое мы купили, одев на шею Фагору чернильницу и восстановив его статус образованного раба. Заметив счастливое выражение лица, понял, что этот момент для него очень важен. Кстати, нам тоже нужно учиться писать и рисовать на бумаге, так как уже послезавтра надо быть у мастера–оружейника с чертежами.

Да, образование и просвещение здесь, оказывается, дело не дешёвое. За сто листов бумаги, размером две ладони на три, уплатил два золотых, да за всякие прочие канцелярские товары три солда. Такие деньги далеко не всякому по карману. Кстати, где‑то у меня в базе данных есть несколько древних технологий по производству бумаги, надо в будущем этот вопрос обдумать.

— А давай еще прогуляемся по рынку, а? — Илана дернула меня за рукав.

Бесцельно бродить в толпе мне не очень нравится, но девочку решил уважить. Как добраться домой мы теперь сами знали, поэтому вручив Виду полсолда, приказал сопроводить Фагора к гостинице, и взяв девочку за руку, ввинтился в толпу.

Такого количества продавцов и покупателей, я никогда в жизни не видел, здесь были тысячи и тех и других. Весь этот шум и гам меня неслабо напрягал, но взглянув на радостное выражение лица моей девочки, которая азартно шастала от одного прилавка к другому, рассматривала ткани, посуду, украшения и прочие самые разные вещи, трогала их руками, гладила и чуть ли на зуб не пробовала, решил терпеть. Она ещё ребёнок, ей бы игрушками играться, а пришлось окунуться в жестокий, вульгарный и безжалостный мир.

Между тем, диким его не назовёшь, он показался мне стабильным, с давно укоренившейся государственностью и законностью, способствующей общественному порядку, развитию ремесел и свободному перемещению вольных людей и товаров. Судя по всему здесь нет удельного беспредела и местничества. К сожалению, строй рабовладельческий, но с этим ничего не поделаешь.

Да, я тоже ещё мальчишка, и совсем не социолог, но за моими плечами успешно оконченный полный курс общеобразовательной программы Галактического Содружества, да плюс кусок курса университетского, а это безоговорочно позволяет судить о существующем положении дел и понимать суть вещей не хуже любого грамотного взрослого.

— О, смотри! — толкнула меня Илана и показала на прилавок со сладостями.

Толстая продавщица, как только увидела, что мы остановились, запела серенады своим вкусностям, предлагая попробовать то одно, то другое. Илана смотрела на всё с вожделением, она оказалась ужасной сладкоежкой. Как позже выяснилось, её мама лично себе никогда ничего подобного не покупала, и дочь старалась ограничить, поэтому тут же купленную корзинку доверху наполнили чем‑то похожим на земную халву, лукум и пахлаву. Сколько радости было в этих глазах! Ну, да, чистый ребёнок.

— Рэд, опять! — шепнула Илана, когда я вытащил кошель и рассчитывался за покупки.

— Что опять?

— Кто‑то неприятно зырит в спину.

— Тогда давай будем уходить, пока дойдём до гостиницы, совсем стемнеет, — подхватил кошёлку в левую руку и кивнул ей на торговцев, — Смотри, они тоже сворачиваются.

— Хорошо, идем, — согласилась она, но теперь ни одну из своих рук мне не подала, оставила свободными.

По улице с рынка уходило немало людей, поэтому вертеть головой и определять своих недоброжелателей мы не стали. Придет время, они сами проявятся. Ага! Только что размышлял о стабильности и порядке в этом государстве, а правонарушители тут как тут. Ещё бы, во всех мирах, всех эпохах и социально–политических формациях, желающие красиво жить за счет труда ближнего, никогда не переведутся.

Темнело здесь очень быстро. Казалось, только что над стеной города в глаза светил яркий солнечный луч, а через минут сорок на улицах посерело, и стремительно стала сгущаться темень. Народ потихоньку рассосался и нам встретился только фонарщик с двумя носильщиками–рабами, один из которых нёс небольшую лестницу, а второй масло в кувшинах. А звук шагов за спиной приближался.

— Их двое, так и идут за нами, — Илана приостановилась, задрала подол, вытащила из кобуры на бедре импульсник и сунула его себе подмышку левой руки.

— Видно мой кошель понравился, — высказал своё предположение.

— Да, он у тебя большой и тяжелый. Только чего они за нами идут так долго?

— Будет удобно, то нападут, а если нет, так хотя бы выявят наше местожительства. А мы уже недалеко, — показал Илане на фонарь, который висел метрах в ста, там был поворот и ещё метров двести пути.