Земные и небесные странствия поэта - Тимур Зульфикаров

— Ангел Смерти и ты боишься в Державе Тирана. И ты бессмертный повелитель смерти а трепещешь.

А что же нам скоротечным мимолетным малым плотяным с быстротекущим одним бессменным телом нашим?..

И устыдился Ангел Вечности.

И Павел вошел в гроб усопшего смердящего неоглядно Калантара Мардухая Аминадава Хайтуна Бухары.

И Ангел взял гроб и пошел к границе, к заставе Хуталляль-Мирза № 333 333-Х…

…Но тут ночные псы и чрез дух Калантара ярый огненный чесночный учуяли живого Павла и окружили Ангела с гробом его и оскалились…

И алкали разорвать его вместе с гробом его неистово смердящим и платиновой паранджой.

И маялись и готовились и вились окрест Ангела как окрест осеннего квелого беглого зайца-листопадника…

Тогда Ангел остановился и принял облик усатого Владыки Державы (как это он делал часто на Руси)

И вместо платиновой паранджи на нем явился мундир Генералиссимуса и трубка с колхидским табаком курящимся в устах гневных адовых…

И Он сказал:

— Кацо!.. Генацвале! Сакартвело!..

Зачем я ушел от родной сакли своей и взял обрел русский чужой Кремль?..

Вах!..

Хитроумный иудей!..

Шидзак! Шидзак! Шидзак!

Гоните труп за рубежи Державы! за рубежи живой души!..

Уи!.. уи!.. уи… Усь!.. Уи!..

Заблудшая овца становится волком!..

И псы покорные квелые в страхе заскулили завыли и поползли как щенята землистые змеиные по земле.

И были псы лающие, а стали воющие…

И охранники опричники закручинились запечалились затосковали стали ниже псов ползущих…

Тогда Ангел Азраил по колено по горло в пене песьей алчной хищной охотничьей пограничной утопая прошел рубеж-заставу и ступил пошел по хамаданской дороге в Ерушалаим унося во гробе мертвого Аминадава Мардухая Калантара Хайтуна Бухару и живого Павла с наем его…

И только миновал Азраил Ангел границу, как разъезд-заставу Хуталляль-Мирза № 333 333-Х вослед ему восторженно и сладостно переименовали в разъезд-заставу имени Ночного Генералиссимуса…

…О мудрые!.. О тошные!..

О рабы родные необъятные неугомонные весёлые!..

И куда мне деваться с вами?..

И я родился средь вас и умру с вами…

О Боже, Блаже, почто да за что караешь?..

И я ахалтекинский холеный точеный лазоревый конь а смирюсь уйду с пыльными овечьими пахучими отарами отарами отарами…

…И только переступил миновал Ангел Азраил в облике Генералиссимуса границу как труп Калантара Бухары перестал смердить и стал чистым и кротким аки родник горный зеравшанский.

И не стало духа тлена и чеснока, а только святый целебный запах хамаданской иудейской арамейской мусульманской кочевой хрустальной пыли стал окрест Ангела Азраила…

…О Аллах иль никогда никогда не вдохнуть мне запах этой древлей кочевой дивной родной пыли по которой шли к Тебе ныне уж безымянные потерявшие забывшие свои земные имена отцы и деды предки мои?..

Пыли пыли по которой шли к Тебе в Мекку и Медину и которой радостно упоенно становились…

Иль не вдохнуть мне солнечной родимой сокровенной пыли пыли пыли дорожной божьей чистшей святой этой?..

О Боже дай хоть во гробе вдохнуть отведать этой пыли напоследок…

…А ты Павел-Иудей друг друже дальный мой сидишь лежишь у Стены Плача своей своей своей у этого священного живого рубежа Двух Миров средь своих молитвенных иудеев и дышишь пылью плотью плит соломоновых храмовых…

И звучит бьется поет как вешняя избыточная горлица твой хриплый болезный дивный дремный старинный древлий таджикский каратагский най най най…

И я гляжу на тебя и дрожу, потому что у босых твоих ног тянется по плитам древлим горсть тесная стая чреда гробовых вьющихся спелых червей.

У самых ног твоих черви близкие, друг…

…Гляди Тимур-Тимофей, я набрал нарвал надергал червей из земли свежей раскрытой, когда закапывали хоронили Пасько-Корыто…

Для рыбалки!..

Пойдем на Кафирнихан-реку рыбу ловить сизым чудным утром, когда ранняя цельная непуганная нетронутая заревая дивая спелая лонная ленная волна нехотя овевает омывает прибрежный гладкий валун камень…

Да не потопит волна жизни камень мудрости!..

Пойдем Тимур дальный бывый вечный друг друже…

…О Боже… Павел…

И что же ты забыл меня, а я через тридцать лет стою около тебя и ты не узнаешь меня…

…Чу!.. Нет, Павел!..

Этих червей тебе Ангел Азраил насыпал тайно неслышно щедро на твою открытую доверчивую невинную отроческую раннюю ладонь!..

Я видел, как Он хищно сыпанул червей тебе в руку!.. Выброси их! Они посланцы Азраила!..

Брось их Паша!..

Брось — а не то они возьмут съядят тебя!..

…О Боже! как далёко! как далёко! как далёко!..

…И вот я стою около Стены Плача и гляжу на тебя дальный друг мой…

И черви уж близ нагих апельсиновых ног твоих у ступней твоих изможденных…

Друг, скоро…

Но ты играешь на нае флейте дивно дымно дремно сонно и заклинаешь ползучих тварей червей…

И они качаются пляшут у ног твоих завороженно как у индийского факира под дудку пляшет мается сонная дремная кобра…

Най-флейта — и ты гонишь червя гонишь заставляя его спать дремать плясать!..

Да!..

…Най-флейта — и ты заставляешь Азраила хозяина червей забываться и медлить отрешенно!

Да!..

…Поэт — и ты флейта-най отгоняющий завораживающий червей забвенья Азраила! да! певец!..

…Прощай друг Павел! Пусть подоле твой най не молкнет отгоняя отметая червей покорливых задумчивых смущенных!..

Прощай друг…

Зде боле мы не встретимся…

…И ты не узнал меня…

…И я ухожу от Стены Плача от Трещины Щели Святой Небытия и Бытия и ухожу навек а ты навек остаешься…

Но тут най замолкает обрывается заливисто мне вослед и я слышу хриплый талый слезный дурной восторженно гнусавый плач голос вой вопль святой вековой…

…О вечный вековой журавлиный перелетный переметный слезный глас плач сынов Израиля!..

О вечный зуд кочевой семени Авраамова!..

И ты смущаешь соблазняешь совращаешь народы иные!

Да!..

Не даёшь им уснуть в историческом сне и гонишь их к Богу от земных несчастий!..

…О летит мое семя, как пыль азийских дорог! о!..

Шалом!..

Каково семя — таково и племя!.. да!..

Шалом семя!..

Шлом племя!..

Но!..

От привозных семян лучший урод…

Но!..

Краденыя семена лучше родятся…

Да…

И!..

…Тысячу лет назад мои горбоносые гортанные песчаные иудеи предки пришли в Бухару! и тысячу лет тосковали они по родине своей! и один вернулся в гробе мертвеца — я!..

Но Авва Отче!.. Но Авраам!.. Покарай сожги спали ливанской жирной спелой молнией меня мя!..

Но я хочу назад!.. я хочу в Бухару!..

Я проклинаю и люблю кочевое цыганское блаженное вселенское переметное семя свое! да!..

Авраам Отче Авва но Ты же во мне его посеял! ты поместил его в чресла мои! Ты дал…

И я хочу бродить с наем моим от Ерушалаима к Бухаре и назад… да!..

И мой дом мой брег — только в гробе моем!.. да!..

…Но я ухожу от Стены Плача но долго долго сонно слышу индюшачий павлиний слезный острый рыдалистый вселенский журавлиный вольный голос плач вопль за собою.

Плач того, кто болен дорогою…

Кто болен иными языками, иными временами, иными градами, иными народами…

…Прощай, Павел…

…Боже! Боже! как далёко! как далёко! как далёко…

…Но вот мы отроки…

Еще мы дальные отроки…

Но вот мы отроки.

Но вот мы бредем голодные с кладбища с похорон Пасько-Корыто.

Но вот мы находим в нощи ночи пресветлую перламутровую лунную кормилицу-акацию на окраине Джимма-Кургана и влезаем на ветви и ядим обрываем жуем цветы сахаристые послушные!..

О!.. хорошо!..

…Акация кормилица корова военных голодных лет!..

Спасибо за твое беззащитное цветочное летучее мясо млеко молоко!..

И мы кормимся питаемся от твоих ночных созвездий молочных пахучих сладостных сосцов…

Спасибо древо дерево кормилица недвижная покорная летучая корова без пастухов!..

…И вот мы сходим с ночной кормилицы безымянной акации на влажную от ливней ночную таящую многоглазую землю.

И Павел плачет о предках своих и я утешаю его и обнимаю знобкие телячьи плечи его…

Но он безутешен…

Но он отстает и уходит в ту вешнюю сырую нощь нощь нощь…

…Ай нощь ночь… Сырая святая…

Всетихая всечистшая…

Тайная чудовая дальная…

Чарая чаривная бездонная… колодезная очаров’анная… Былая…

И ты ворожишь звезд’ами?..