Лидия Русланова. Душа-певица - Сергей Михеенков

Гаркави был знаком со всем театральным миром Москвы, состоял в приятельских отношениях с известными писателями, художниками, музыкантами. И если у Руслановой и был какой-то расчёт, когда она связала с ним свою жизнь, то Гаркави вполне оправдал его: новый муж ввёл её в артистический свет столицы, в богему. Чего ей порой, при всей её независимости, всё же не хватало. Говорят, что Гаркави стрелялся на дуэли — из-за Руслановой. Но с кем? Когда? Неизвестно. Хотя поверить в это можно — вполне в характере благородного толстяка.

Владимир Иванович Немирович-Данченко после одного из концертов Руслановой в беседе с Гаркави сказал: «Замечательная певица! Кое-кто считает, что она вульгарна. Но большинство наших зрителей от неё в восторге. Была у нас в театре одна драматическая актриса. Мнения о ней тоже разделялись подобным образом. Но и она, и ваша жена самобытны! Не все это понимают. Отсюда и разброс в мнениях. У нас ещё не привыкли к актёрам, которые никого не повторяют, ни на кого не похожи. Ваша жена — чудо! Передайте ей от меня низкий поклон! Придёт время — её оценят, поймут! Вспомните мои слова!»

Гаркави передал Руслановой отзыв театрального режиссёра, педагога и критика первой величины. Русланова была счастлива этим признанием великого маэстро. Гаркави, добродушный и весёлый, тоже сиял от удовольствия. Он признался жене, что завидует ей. Что о нём, игравшем в Художественном и в московском Камерном театрах, Немирович-Данченко ничего подобного, к сожалению, не говорил и никогда уже не скажет.

Зато кое-что ему сказал сотрудник ВЧК, включённый в труппу на время зарубежных гастролей Камерного театра. За границу артистов, как известно, безнадзорными не выпускали. Однажды чекист, выпив лишнего, развязал язык:

— Прёт из тебя, Миша, дворянство, хотя ты и наш человек. И фигура, и взгляд, и манеры — всё насквозь дворянское. Избавляйся от этого как можно быстрее!

Из Камерного Гаркави ушёл в Театр им. В. Ф. Комиссаржевской. Но и там долго не продержался, перебрался в Ленинград, где в Театре сатиры и комедии он и нашёл себя как куплетист и конферансье.

Легендарный Буба Касторский[24] о Гаркави написал в одной из своих книг: «Он был, что называется, конферансье от Бога». При этом особо отмечал одну особенность своего приятеля и учителя: «У Михаила Наумовича была страсть к вранью, причём абсолютно бескорыстная. Он не преследовал никакой цели, а просто любил придумать историю, долго её рассказывать и верить в это».

Бубе Гаркави чистосердечно признавался в том, что в Гражданскую был главным хирургом фронта, что в первой сборной Советского Союза по футболу был центральным нападающим, что дружил с Рихардом Зорге, шахматистом Алёхиным, шпионом ЦРУ Пеньковским, был личным врагом Гитлера и сбил во время войны несколько «мессершмиттов»…

Актриса Мария Миронова об этом явно артистическом качестве Гаркави говорила: «Миша такой врун, что если он скажет „Здрасьте!“, это надо ещё десять раз проверить».

Но то, что он был первым исполнителем знаменитых шлягеров 1940-х годов «Синий платочек» и «Песня старого извозчика» — это совершенная правда. Хотя именно на этом Гаркави никогда не настаивал.

С новым мужем Руслановой было легко. Во-первых, он всегда в нужную минуту оказывался рядом. Во-вторых, они прекрасно работали в паре. Хорошо зарабатывали. В-третьих и остальных, Гаркави умел превращать жизнь в праздник. Немножко обжора, любитель хороших сигарет и всяческих розыгрышей, он каждый случайный угол мог преобразовать в сцену. Правда, от этого Русланова порой уставала и могла грубовато одёрнуть мужа: «Прекрати. Хватит».

Если с Науминым Русланова увлекалась собирательством и коллекционированием редких книг, то Гаркави пристрастил её к более, как сейчас сказали бы, бюджетному коллекционированию.

Концертов они давали много. Работали с утра до ночи. Гонорары и сборы, как правило, были высокими. Всегда — аншлаг. Так что могли себе позволить и весьма дорогие покупки.

Гаркави знал толк в редких книгах. Их Русланова покупала по-прежнему, не жалея денег. И, надо заметить, все потом прочитывала.

Неплохо он разбирался и в драгоценностях, и в живописи. Правда, по части знания живописи, особенно русских мастеров, жена его очень скоро превзошла. Она общалась со многими художниками. Всерьёз увлёкшись русской живописью, прочитывала все каталоги и альбомы периода, который её интересовал. Не ради ведь красного словца на вопрос журналистов, что, кроме песни, она любит в жизни, неизменно отвечала: «Книгу».

Русланова завела знакомство с директорами всех антикварных и букинистических магазинов Москвы. И когда вдруг появлялась какая-нибудь редкая старинная вещь, которая могла её заинтересовать, или картина, ей сразу же звонили. Она приезжала и смотрела товар. Иногда привозила с собой кого-нибудь из своих знакомых, кто хорошо разбирался в живописи и предметах старины.

Очень часто во время таких походов её сопровождал Игорь Грабарь[25].

В 1943 году, после Сталинградской битвы, он обратился в Совет народных комиссаров с предложением компенсировать потери советских музеев во время войны «за счёт конфискации произведений искусства из музеев Германии и её союзников».

Немецкие войска ещё стояли под Вязьмой и Харьковом, а в Москве, в Академии наук СССР, в Главном архивном управлении и Комитете по делам искусств формировались трофейные бригады, которые комплектовались высококлассными специалистами, готовились к отправке в действующую армию.

Грабарь был ключевой фигурой в этой ещё одной масштабной и весьма удачной операции, проведённой нашими войсками в ходе Великой Отечественной войны. Его назначили главой так называемого Бюро экспертов. Ещё когда немецкие танки маневрировали в районах Курска и Белгорода, Грабарь со своими подчинёнными из Бюро экспертов составил реестры и каталоги лучших произведений искусства — живописных полотен, гобеленов, коллекций фарфора, серебра, скульптур малой формы, — которые хранились в музеях Европы и могли оказаться в полосе действий наших войск. Искусствоведы и научные сотрудники музеев работали днями и ночами, чтобы составить сводный, наиболее полный каталог сокровищ Европы, а также предметов искусства, которые оккупанты вывезли с территории СССР.

Отвлекаясь от темы, скажу, что, судя по этой работе, вступление Красной армии в Европу было не нашествием гуннов и варваров, как это сейчас пытаются представить некоторые публицисты и политологи, а походом армии-победительницы государства, которое вполне отдавало себе отчёт в том, какая задача стоит перед солдатами. А задача стояла непростая: и противника добить «в его логове», и фарфоровую чашечку при этом не разбить.