Месть чародея, или Слезы Дракона - Ольга Трушкина

— А теперь сидите! Надо бежать и спасать его! — Бруно вскочил и попытался схватить дорожный плащ, но чародей успел его перехватить.

— Да стой ты, оголтелый! Куда? Хочешь составить ему компанию в темнице?

— Я не могу просто так сидеть и ждать, когда наш дорогой пан Пыпырыжка схвачен жестокими врагами.

— Я же сказал, все будет нормально! Я сам его выручу! Успокойся. Сядь! Доешь свой ужин и ложись спать, я тебе приказываю! — строго сказал Румбурак и повесил плащ в шкаф.

— Приказывает он мне! Видите ли, пан у нас бывший король! Да кто вы такой, чтобы мне приказывать? Папаша? — злобно бурчал Бруно, доедая бутерброд.

Чародей налил себе чаю и так посмотрел на юношу, что тот заткнулся и отправился в постель.

Вернулся дядюшка Помпа с тремя глиняными горшочками, доверху наполненными черной садовой землей. Старик аккуратно расставил их на подоконнике и тщательно полил горячей водой из чайника.

— Землица нынче дюже студеная. Кабы рассада нашенская не простыла! — приговаривал Помпа, сажая разрезанную на три равные части шапку-невидимку в землю. — А таперича еще разок польем.

И он вылил в горшки остатки воды из чайника.

— Вот и все! Растите милые не по дням, а по часам!

Румбурак внимательно наблюдал за действиями старика. Вроде бы тот ничего особенного не делал, никаких тайных заклинаний не говорил, а творил настоящие чудеса.

«Очевидно, в самом дядюшке Помпе заключена волшебная сила. Никто больше на такое не способен. Старик — великий и уникальный волшебник, и даже сам об этом не подозревает. Считает, что все что он делает — в порядке вещей. Все так и должно быть. Ума-то у него немного, да и не нужен он ему. Главное уметь правильно сажать и выращивать, а больше ничего и не надо» — так думал чародей.

Глава 18. Бруно и пани Кнедликова

На следующее утро в сырую темницу, где сидел несчастный перепуганный Пыпырыжка, ворвались трое вооруженных стражников. Они схватили бомжика и с грубой руганью потащили во дворец. Король Виллибальд решил еще раз лично допросить преступника.

— Ну-с, молодой человек, будем сегодня правду говорить? — приветливо улыбаясь, начал правитель, когда связанного по рукам и ногам бомжика бросили на ковер к его ногам.

— Шо? Травку курить? — искусно притворяясь тугоухим, ответил Пыпырыжка. — Вы бы мне сначала ручонки-то развязали, очень уж веревки натирают. А потом можно и покурить. Я хороший табачок уважаю. А траву пущай коровища жрет.

— Ладно, развяжите негодяя! Что он нам может сделать? Отвечай, любезный, зачем ты в нашу спальню залез?

— Шо? Кто на пальму полез? — делая круглые глаза, переспросил бомжик.

— Причем тут пальма? — уже сердясь, закричал король.

— Не гневайтесь батюшка! Я видом не видывал никакой пальмы. Вы сами меня спросить изволили про нее. А я знать ничего не знаю, ведать не ведаю, — притворяясь испуганным, ответил Пыпырыжка.

— Да говори ты, глухая тетеря! Зачем пришел во дворец?

— Шо? Нашел огурец? Большая потеря? Вранье! Не брал я ваш огурец! Лучше у повара своего спросите, куда он его задевал. Небось, сам сожрал, скотина. Знаем мы этих поваров! Повара — они хуже воров!

Гнать их надо в шею! — Пыпырыжка не на шутку разошелся, изображая, как нужно пинком под зад выгонять вороватых поваров из дворца.

— Ладно, уймись! Лучше скажи, как твое имя?

— Уши в саже и вымя? Не понимаю, о чем речь. Какое вымя? У меня не то что коровы, даже козы отродясь не водилось! Откуда тогда вымя? Вы меня с кем-то перепутали. Отпустите, Христа ради! Я ничего плохого не сделал. Нищий сирота зашел во дворец хлебушка попросить, а его в темницу бросили. Нехорошо это, не гуманно! Отпустите!

— Еще чего! Скрутите этого упрямого негодяя и бросьте обратно в тюрьму! Пусть еще посидит, пока не созреет. А потом все сам, как миленький, расскажет!

Бомжика крепко связали и бросили в камеру. Уже два дня он не ел и не пил. Но Пыпырыжка твердо решил ничего не рассказывать королю, чего бы это не стоило. Он был твердо уверен, что друзья его обязательно выручат. И он не ошибся. На следующий день вечером в углу его темницы из пустоты появился улыбающийся Румбурак и надел шапку-невидимку ему на голову.

— Господи! Как же вкусно-то! Мне кажется, что я целую вечность ничего не ел! А всего-то три дня прошло! Уже и мрачные мысли начали в голову лезть. Стал вспоминать, сколько без воды прожить можно. Голодать-то мне не впервой. Как-то целых семь дней без жратвы обходился, но вот без воды как-то не приходилось. Этого добра везде достаточно, не в пустыне живем, слава Богу! — счастливо бормотал Пыпырыжка, отхлебывая горячий сладкий чай из большой кружки. Он уже съел полдюжины сосисок и огромную глазунью из десятка яиц, бесчисленное количество бутербродов с сыром и колбасой. Теперь ему страшно хотелось спать, но было так приятно сидеть за столом в компании друзей, что он старался пересилить свое желание и оставаться за столом как можно дольше. Но вскоре не выдержал и сладко задремал, уронив голову на грудь. Помпа и Бруничек осторожно перенесли его в постель и заботливо укрыли ватным одеялом. Впервые за несколько дней Румбурак и его друзья спали спокойно: наконец-то, все были дома.

Рано утром чародея разбудило негромкое пение Бруничка.

— Э-хе-хе-хе-хе, ха-ха!

У-ху-ху-ху-ху, ха-ха!

Бруно лучше всех в сто раз!

Бруно всех умней в сто раз!

А так же красивей в сто раз!

Юноша-пес явно куда-то собирался. Он тщательно расчесал на ровный пробор свои длинные рыжие волосы. Почистил щеткой джинсы и влажной тряпкой протер кроссовки. Надушился французским парфюмом, позаимствованным Пыпырыжкой из квартиры пана Крабека. Затем, воровато озираясь, залез в карман румбураковского пальто и выгреб оттуда всю наличность. Ее оказалось немного — несколько мелких монет.

«Вот гаденыш!» — подумал чародей, внимательно наблюдавший за ним.

— Ну, пан Румбурак, как не стыдно быть таким нищим! — пробурчал юноша, подсчитывая добычу и отправляя ее себе в карман.

— Ну и наглость! Это тебе, как не стыдно шарить по чужим карманам и воровать деньги? — вскочил Румбурак.

— Это вы называете воровать? Хе-хе-хе! Да тут и ста крон не наберется.

А деньги мне нужны! — ответил Бруно.

— Для чего? И куда это ты собрался? — поинтересовался чародей.

— Вообще-то я не должен ни перед кем отчитываться. Я вам не сын, как вы однажды изволили подчеркнуть. Но так уж и быть, скажу. Чтобы вы не волновались. Ухожу я от вас! Решил домой вернуться к пани Кнедликовой. С вами слишком опасно. Того и глядишь в какую-нибудь передрягу попадешь. Вот пан Пыпырыжка едва жив остался. И со мной могло такое случиться. А я, если вы заметили, в отличие от него молод и красив, как бог! Мне моя жизнь дорога. Поживу пока со старушкой в ее шикарной квартире, а там видно будет.