Юнга (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

Пока непривычно спокойный Март читал письмо крестного, Виктор еще как-то мог сидеть смирно, но после того, как внезапно повзрослевший приятель погрузился в раздумья, деятельная натура Кима дала себя знать и он, от нечего делать, начал перебирать вещи. Сначала осмотрел котелок, затем полез в сидор, где нашел коробок восковых спичек, а также трофейные ножи. Вдоволь поигравшись с мультитулом, раскрывая сначала по очереди, а затем все разом лезвия и прочие причиндалы, принялся собирать сухие ветки для костра.

Обнаружив во время этого увлекательного занятия куст орешника с почти прямыми ветками, подросток тут же срезал парочку и принялся мастерить из них тросточки, а для того, чтобы получилось красивее, вырезать на коре разные узоры. Затем, распалив небольшой костерок, обжег свое творение. Получилось, на его непросвещенный взгляд, весьма недурно, и он с улыбкой человека, с толком проведшего время, обернулся к своему задумчивому товарищу.

— Гляди, что получилось!

— Класс! — усмехнулся Март, оценив не только трости, но перемазанную в саже физиономию друга.

— Это тебе, — широко улыбнувшись, протянул ему одну из палок Ким.

— Вот только этого мне и не хватало… спасибо.

— Не за что.

— Слушай, Витя. Нам нужно кое о чем поговорить.

— Ага, слушаю, — с готовностью отозвался тот и присел рядом, всем своим видом изображая внимание.

— Хочу тебя попросить об одной вещи…

— Все, что угодно!

— Не спеши. Так вот, прошу тебя, нигде, ни при каких обстоятельствах и никому не говорить о том, что у меня пробудился дар!

— Хорошо, — кивнул подросток. — Только я не понимаю, почему?

— Опасно это, братишка. Сам видишь, что вокруг творится. Воронина убили, Фимку чуть не… постигла та же участь. Сами мы с тобой чудом живы остались. В общем, пусть все думают, что мы с тобой простые ребята, как прежде. И никаких таинственных сил, а уж тем более звездчатых адамантов у нас никогда не было и не предвидится. Понял?

— Ага, — задумчиво протянул Витька. — Только жалко немного…

— Чего жалко?

— Ну как тебе объяснить, это же так здоровски такие силы иметь! Теперь перед тобой все дороги открыты, хочешь — в армию офицером, хочешь — в инженеры, хочешь… да вообще, куда хочешь!

— Так ведь силы от того, что мы будем их скрывать, никуда не денутся, — резонно возразил ему Вахрамеев. — Просто осмотримся немного, разберемся во всем, а там видно будет. Лады?

— Лады, — покладисто отозвался Ким.

— Тогда давай собираться. Дело к вечеру, а нам еще ночлег надо найти. Не ночевать же, в самом деле, в лесу под кустом!

Быстро собравшись, ребята вышли на дорогу и направились в сторону столицы Чосона. Расстояние было не так велико, и, если не задерживаться, до темноты вполне можно было успеть. Витька, впрочем, был уверен, что плохо ехать гораздо лучше, чем хорошо идти, а потому время от времени с надеждой поглядывал назад, не едет ли какой попутный транспорт. И вскоре его надежды оправдались.

Небольшой, но ладный грузовик с эмблемой московского «Завода братьев Рябушинских» на радиаторе вскоре поравнялся с ними и, совсем немного обогнав, притормозил.

— Побежали, — крикнул приятелю обрадованный Ким, но тот почему-то схватил его за рукав.

— Стой!

— Но почему? — изумился Виктор, не замечая, что кузов полон солдат, а один из них, в фуражке с желтым околышем и погонами урядника, соскочил на землю.

— Здравствуйте, ребятки, — хитро прищурившись, спросил он. — Вы чьи будете?

— Свои собственные, — тоном кота Матроскина из Простоквашино ответил ему насторожившийся Март.

— И куда это вы такие красивые направились? — ничуть не смутившись нелюбезным ответом, продолжил расспрашивать унтер-офицер.

— К родственникам.

— И где родственники проживают?

— Там, — неопределенно махнул рукой на восток Вахрамеев.

— Понятненько, — все также миролюбиво отозвался военный, и только глаза его холодно блеснули.

— А вы кто? — не выдержал долгого молчания Витька.

— Мы-то, — приосанился урядник, — казаки Забайкальского войска.

— А где ваша лошадь?

Ответом на наивный вопрос мальчишки был оглушительный хохот находившихся в кузове солдат. А унтер, напротив, немного смутился. Судя по всему, Ким, сам того не желая, ухитрился попасть по больному месту служивого.

— Довольно, — строго посмотрел на подчиненных вышедший из кабины молодой офицер с погонами старшего лейтенанта, после чего велел мальчишкам подойти поближе. — Говорите, кто такие, только без шуточек.

— Мы из приюта, — принялся докладывать Март, оттеснив плечом говорливого приятеля. — Направляемся к моему крестному — отставному боцману Вахрамееву. Вот наши документы!

— Не врете, — с легким удивлением констатировал начальник. — Вот что, молодые люди. Здесь теперь небезопасно, так что поехали с нами. Так надежнее будет.

— А что случилось?

— Да так, — уклончиво отвечал офицер. — Озоруют лихие люди по дорогам, а кто, не понятно.

— Хунхузы? — проявил осведомленность Ким.

— Если бы! Эти мерзавцы так далеко к югу не забираются… в общем, садитесь на «забор»[23] и поехали.

Делать было нечего, и подростки послушно подошли к борту, а крепкие солдатские руки помогли им забраться в кузов. После чего служивые потеснились и позволили мальчишкам присесть. К слову сказать, казаками среди них были только допрашивавший их урядник, да еще пара человек. Остальные оказались пехотинцами из сводной роты охраны сеттльмента.

— Что, Григорий Фомич, — почтительно, но вместе с тем с подковыркой, спросил унтера один из солдат, — ловко тебя корейчонок раскусил, насчет коня-то!

— Погуторь мне еще, — беззлобно пригрозил ему в ответ казак.

— Я — русский! — обиженно буркнул Ким, вызвав тем самым новый приступ смеха.

— А я думал, — ты негра арапская! — держась за живот от хохота, еле выговорил солдат. — Вон какой черный!

Физиономия Витьки, так и не нашедшего возможности умыться, и впрямь все еще была в копоти от костра.

— Нет, я русский, — еще больше насупился мальчишка.

— Ты себя в зеркало-то видел? — икал, не в силах больше смеяться, урядник.

— Не успели его родители пожениться, — негромко, но так, что все услышали, сказал Март.

— Прости, паря, мы ж не знали, — примирительно похлопал Витьку по плечу один из казаков.

Март же, пока все смеялись, незаметно осматривал военных. Обмундированы они были одинаково, в темно-зеленые гимнастерки и галифе. Только казаки выделялись желтыми околышами и лампасами. Все вооружены мосинскими винтовками и карабинами, — такую архаику он сразу узнал. А вот пулемет у одного из солдат оказался не древним Мадсеном или Льюисом, а, судя по блину магазина и коническому пламегасителю на конце ребристого ствола, настоящим «Дегтяревым-Пехотным». У урядника в поясной кобуре револьвер, но какой марки — непонятно. У офицера, которого почему-то назвали сотником, был пистолет.

— Что-то твой друг совсем молчаливый, — обратил внимание на Вахрамеева солдат, подшучивавший над оказавшимся безлошадным урядником. — Немой что ли?

— Проголодался видать, — не раздумывая, ответил Ким, снова вызвав смешки служивых. — Он, когда есть хочет, всегда страсть, какой не разговорчивый.

— Кто о чем, а вшивый о бане, — досадливо покачал головой Март.

— И давно не снедали?

— С утра, — сделал несчастное лицо Витька.

— Ну, это не беда, — хмыкнул казак. — Доедем до лагеря в Чхунчене, там вас накормят. Все одно, личный состав в патрулях да дозорах, а на кухне на всех готовят.

— Спасибо, дядечка, — счастливо улыбнулся Виктор, заслужив выразительный взгляд от товарища, совершенно не собиравшегося близко знакомиться с условиями гарнизонной жизни корейской и русской армий образца 1941 года.

Уже темнело, когда их грузовик, натужно подвывая гипоидной передачей заднего моста, добрался до места и остановился перед шлагбаумом, перед которыми дежурили солдаты в форме королевства Чосон. Увидев рядом с водителем русского офицера, они и не подумали проверять документы или спрашивать пароль, а просто задрали полосатую стреху и пропустили автомобиль.