Душа архонта. Эймарские хроники. Книга первая - Анна Кочубей

– Пусть замолчит, – скучно бросил королевский лучник по имени Гервант, подарив кому-то право на последний удар.

Кто добил морейца Лиандра не увидела и не желала знать.

Лиандра не помнила свое имя и прежнюю жизнь, но ее душа, однажды усвоив опыт прошлого, не забыла его. Как можно поступать и как нельзя? Нельзя: предавать, убивать, бросать своих на произвол судьбы. Если только нет серьезных мотивов, чтобы нарушить эти правила. Нельзя было оставлять Лето на растерзание легионерам! А принести в жертву Хана – можно? Да! Или нет? Гервант сделал свой выбор, а она – свой, а теперь Лето и даже Киндар, так не похожий на убийцу, лишили человека жизни! За что было наказывать Таса? Мореец спасал свою шкуру: грубо, подло, но при этом не чувствовал за собой вины. Как животное. Так был ли приговор разбойнику справедливым? Лиандра считала, что – да. И одновременно понимала, что ошибается.

Девушка нашла Ханлейта у родника. Эльф сидел к ней спиной и полоскал в воде испачканную кровью одежду. Рану он обработал сам: рядом валялся нож и куски материи, приготовленные для повязки. Лиандра про себя отметила прекрасное телосложение Хана: широкий размах плеч и узкие бедра, гармоничный рельеф тренированных мускулов, не выпирающих ошметками мяса. В движениях эльфа чувствовались уверенность и сила; рядом с Ханом Лето казался рыхлым, Киндар – тощим, а Гервант – низкорослым и длинноруким.

Но не только физические достоинства Хана привлекли внимание Лиандры. Удивительный рисунок украшал тело эльфа сзади: от крестца по позвоночнику извивался пучок прихотливых линий, образующий ствол древа. Оно раскинулось ветвями по плечам, лопаткам и ребрам, и увенчивалось одиннадцатью символами, расположенными по кругу: орел, кошка, рыба, кит, кабан, лошадь, птичка, бык, выдра, медведь… Центральный, самый крупный рисунок на седьмом шейном позвонке Лиандре был знаком. Змея и меч, знак архонтов. Ее символ! И Ханлейт непринужденно носит его на своем теле!

Лиандра чуть не окликнула эльфа, но внезапно яркое воспоминание пронеслось перед ее мысленным взором – девушка видела изображение древа раньше! Не на чужой спине, и не на бумаге, нет! Оно было цветным и очень большим. Лиандра закрыла глаза. Должно получиться: совпали время, место и настроение, осталось только сложить вместе разбитую мозаику осколков прошлого – и все встанет на свои места!

Холодное утро поздней осени исчезло, растворилось в сером свете иного дня. По каменному полу пустого зала гулко раздались ее, Лиандры, шаги. Здесь было прохладно от туманной дымки рассвета, несмело заглядывавшего в раскрытые стрельчатые окна. За ними виднелись силуэты домов и далеких гор, зыбких, как мираж. Огромная фреска с древом украшала стену сверху донизу, теряясь в выси темного потолка. Тишина жила эхом в величественных и древних стенах. Совсем скоро они наполнятся звуками наступившего дня: стуком дверей, шагами, голосами, а проснувшийся город ворвется в старый дом суетой обыденной жизни. Но в этот утренний час мир голубоватых теней принадлежит Лиандре, и только ей одной! Она знает, что пока нерушимо стоит древо, изображенное на фреске, а символ змеи и меча венчает его крону – Эймар в безопасности…

– Очнись!

Хан стоял рядом и махал рукой перед ее лицом. Эльф был одет, от него пахло лесной свежестью и холодной водой.

– Что это было? Я не сразу смог до тебя достучаться!

– Я просто задумалась.

– Глубоко же ты задумываешься! – в зеленых глазах Хана мелькнуло беспокойство, – не делай так больше, уход в себя могут понять неправильно!

– Как же? – пожала плечами девушка.

– Подумают, что ты – одержимая, например.

Лиандра только открыла рот, чтобы спросить, кто такие одержимые, как Хан ее перебил:

– С ним покончили?

– Да, убили. Ты знал?

Хан невесело усмехнулся и не ответил.

– Ты ушел, чтобы полечить себя?

– Да. А еще не хотел пачкать оружие об эту погань.

– Разве ты не любишь убивать?

– «Любить» и «убивать» для меня разные понятия! – недовольно бросил Ханлейт и пошел обратно к стоянке.

Пожалуй, Лиандре понравилось, как он это сказал. Что знает она о Хане, чтобы судить? Только то, что он ее ранил! Вспомнив поединок на постоялом дворе, девушка опять посмотрела на эльфа с неприязнью, но изображение на теле Ханлейта, искусно выполненное темно-коричневой краской, продолжало стоять у нее перед глазами.

– Что за символы у тебя на спине? Где «растет» такое дерево? Я видела его однажды.

Ханлейт резко обернулся и сказал с плохо скрытым раздражением:

– Нигде не растет, это аллегория. Ты не могла его нигде видеть. Забудь об этом!

Пусть Хан не хочет говорить, но Лиандра чувствовала, что эльф имеет какую-то загадочную связь с ее прошлым. В этот момент она оставила мысли о бегстве из банды Герванта.

Таса не стали хоронить. Лето сел на лошадь погибшего Веселика, которую бородатый разбойник так походя присвоил себе, и освободил Лиандру от своего общества. Уезжая, она обернулась – убитый разбойник лежал на склоне распадка темной массой. Жизнь живого существа значила ничтожно мало! А разбойников осталось только восемь…

– Почему за нами никто не гонится? – спокойно спросил Киндар Герванта, словно избиения на постоялом дворе не было и в помине.

– А зачем? Сейчас вестовые легионеров скачут во все стороны от Готы. Наши приметы, возраст, имена и каждый репей на хвостах лошадей будут развешаны на всех столбах письменно и в картинках; на наши рожи будут показывать пальцами и голосить, призывая имперские власти. Сведений Тинка достаточно, чтобы отыскать нас в самой убогой дыре Мореи!

– Может, стоит разбежаться на время, как раньше? – подал голос Лето.

– И облегчить работу легионерам? Пока мы вместе, не у каждого бродяги, привлеченного блеском монет, хватит смелости перерезать нам глотки во сне.

– Что же делать-то, командир? – Гвидо с надеждой посмотрел на Герванта.

– Бежать, мой мальчик. Прочь из Мореи. Вот только выбор у нас небольшой: Харматан на юге и рабство, либо – Аверна на востоке и виселица.

– Есть еще Эрендол. Ты – нелюдь, не в обиду будет сказано. Эльфы тебя примут.

– Если только меня, а что они с тобой сделают, ты подумал, Ханлейт? – странно сказал Гервант, – нет, этим путем мы двинем в крайнем случае. Минуем Эрендол вдоль границы, дойдем до Аквилеи, а оттуда, морем – в Галаад. Забавная шутка, но самым надежным пристанищем на эймарской земле стало государство дварфов.

– В Галааде всегда было хорошо. Это Эймар зарос дерьмом по самые столицы, – мрачно буркнул Мензенлир.

– Не это важно, дварф, а то, что зима на подходе. Ноябрь месяц. Первый снег посыплется со дня на день, а потом…

Гервант не договорил. Природа Мореи была сурова до жестокости. Здесь, на открытых пространствах холмов стужа свирепствовала особенно люто, а за ней по пятам шел голод…

– Мне нельзя в Аквилею, – лицо Лето стало кислым от каких-то воспоминаний.

– А мы нарядим тебя девицей! Никто не заметит разницы, – привычно съязвил главарь.

Лето обиделся и замолчал. Каждый погрузился в свои невеселые думы. По воле судьбы, горстка разбойников решилась преодолеть огромный путь от Мореи до Галаада, но только для одного из них – дварфа Мензенлира – это была дорога домой.

Тайна Одренского леса

Отряд двинулся прямиком на юг. Иногда разбойникам встречались дороги, но Гервант ни разу не соблазнился на проторенный путь. Его спутники с тоской провожали глазами грязные колеи и вздыхали: проселки вели к жилью, уютным трактирам с сытной едой и теплыми постелями. К вечеру вдали показалась темная полоса.

– Река Одрен и болота, – объяснил Гервант, – место гиблое, скрытное, но не все так плохо. Выжить в пойменных лесах можно: дичи полно, а комаров по зимнему времени не будет. Скоро белые мухи полетят, и топи станут проходимыми. В другое время года я бы не рискнул сюда сунуться, но мы под зиму идем. Считайте, что нам повезло.

Неглубокая илистая река несла свои мутные воды к Амарантину, разливаясь по Морее сетью нездоровых болот. Лаконские топи были для эймарцев синонимами болезней и запустения. Поговаривали, что на болотах живут демоны и всякое живое существо превращают в нечисть. Коренные морейцы с неохотой селились в районе Одрена: реку можно было назвать судоходной весьма условно; на заболоченной почве плохо росли овощи, зато мошка роилась почти круглый год. Гервант планировал обойти Лакон вверх по течению реки и попасть в центральный Эймар через Одренский лес – самую глухую область Мореи.

Разбойники углубились в болота в сумерках. Лошадей вели под уздцы. Под ногами мерзко хлюпало, промокли ноги, в животах урчало от голода. Лиандра то и дело поглядывала на Герванта, удивляясь его стойкости. Лицо главаря осунулось, резче обозначились морщины на лбу и в углах рта, но сил не убавлялось: Гервант уверенно и быстро вел разбойников к ему одному известной цели. В правильности его решений больше никто не сомневался. Наконец, болотистая почва с чахлыми деревцами осталась позади, и отряд надежно укрыли корявые стволы старых дубов. Наступила темная морейская ночь.