Егерь. Девушка с Земли - Максим Хорсун

— Эндрю! — позвала Реми жалобным голосом.

— Да! — отозвался тот. — Холодно? Потерпи, пожалуйста… Выберемся…

— Я знаю, куда нас несет, — проговорила она, отплевываясь.

— Куда же?

— Он… говорил… о дренажном тоннеле… В него попали старатели и… растворились…

— В чем?!

— Не знаю… Но он… сказал еще… их хватило на достройку… жаброхватам…

— Что ж ты раньше…

— А ты не спрашивал…

— Дьявол… Ладно, не дрейфь, детка…

Реми проглотила «детку». В другой ситуации она ни за что не стерпела бы такой фамильярности. Днем. На поверхности. Под горячими солнечными лучами.

Боже, как холодно…

Вода прибывала. А силы — наоборот. Время от времени Ремина опускала лицо в воду, так было легче плыть. Непроизвольно она открыла под водой глаза и обнаружила, что здесь совсем не темно. Толща воды, заполнившая дренажный тоннель, была пронизана мерцающими нитями. Или червячками… Червячки, похоже, чувствовали себя вполне комфортно. Они собирались стайками, прыскали в разные стороны, когда Реми попыталась до них дотянуться, поворачивали против течения, устремлялись вперед.

Рыбки, догадалась Реми. Те самые, из озера, с жемчужными хордами. Она приободрилась. Невзирая на холод и жуткую перспективу пойти на «достройку жаброхватам», плыть в компании рыбок-жемчужниц было не так уж и страшно.

Течение усилилось, но вода больше не прибывала. В ближайшее время утонуть им не грозило. Хоть что-то… Хоть что-то…

Реми совсем закоченела. Да и сил не прибавлялось. Ее охватило оцепенение. Она уже не слышала, что Скворцов настойчиво пытается до нее докричаться. Ремине чудилось, будто она купается в бассейне в саду папа́. Жаркой ночью… С золотыми рыбками… Тепло, хорошо… И вкрадчивый голос короля рок-н-ролла шепчет:

Love me tender,love me, sweet,never let me go.You have made my life complete,and I love you so[1].

Егерь подхватил ее у самого дна, поднял голову над поверхностью, крепко встряхнул.

— Ты что, милая… — проговорил он. — Нельзя так… Держись…

— Лав ми… — только и смогла выговорить Реми.

— Хорошо, хорошо… — бормотал Скворцов. — Только держись…

Течение не просто усилилось. Вода помчалась с бешеной скоростью, спиралью закручиваясь в жерле тоннеля. Реми судорожно вцепилась в егеря, что не облегчило ему борьбу с течением.

Скворцову уже стало ясно: дело закончится вертикальным колодцем, в который обрушится вся масса воды. Оставалось надеяться, что из колодца будет выход.

Должен быть. А там посмотрим, кто кого растворит на достройку жаброхвата… а-а-а-м…

…Колодец оказался узкой трубой в своде пещерной залы. Труба обрывалась на головокружительной высоте. Стиснув почти бесчувственную Реми в объятиях, егерь принял удар на себя. Вместе с массой воды и жемчужницами они обрушились в подземное озеро. Удар оказался таким сильным, что Скворцов потерял сознание.

Очнулся он на берегу. Ремина сидела рядом, положив его голову себе на колени. Глаза у дочери миллионера были мокрые. Егерь попытался сказать ей, что он жив, что плакать не надо, но это оказалось непросто. Он закашлялся, дурнота подкатила к горлу. Скворцов откатился в сторону, и его вырвало. Водой, рыбками, пережитым страхом. Страхом не за себя, а за девушку, которая по глупости своей и отцовской попала в дурацкий переплет. Влипла в историю, из которой еще неизвестно как придется выбираться.

— Здесь красиво, — проговорила Реми безучастным голосом в то время, когда он пытался отдышаться.

Скворцов огляделся. В пещере было светло. Светилось озеро, в котором плавали тысячи рыбок-жемчужниц. Светились стены, перевитые полупрозрачными алебастровыми колонками. Они поднимались из-под воды и исчезали под куполом зала. Туда же уводила сталагмитовая галерея, что начиналась на берегу, всего в нескольких шагах от беглецов.

— Лаборатория, — проговорила Ремина все тем же равнодушным тоном.

— Как ты сказала?

— Лаборатория, — повторила она. — Почти такую же я расколошматила наверху. Только там не было озера…

— Хм, похоже, — откликнулся егерь. — И вообще, что-то в этом есть… Дренаж, растворитель, достройка… Эти вот наросты, словно трубы, чтобы откачивать воду из озера… Галерея ведет наверх… Интересно, кому она понадобилась?..

Плеснула вода. Реми пискнула, подскочила и спряталась за спиной Скворцова. Апатию с нее как рукой сняло.

На берег выполз аксла. Не обращая на людей ни малейшего внимания, он добрел до галереи и стал подниматься. За ним последовал еще один. Потом — третий. Акслы выплывали из озера один за другим. Молчаливой вереницей восходили они вдоль галереи и исчезали под потолком пещеры в путанице сталактитов. Егерь насчитал не менее пятидесяти особей. Когда последний аксла выбрался на берег, над гладью озера появились струйки пара. Сначала тонкие и редкие, они становились все гуще, затягивая озеро сизой дымкой. Рыбки-жемчужницы заметались в глубине, некоторые попытались выпрыгнуть из воды, но спастись им была не судьба. Нити их позвоночников гасли, как перегоревшие нити в лампах накаливания. В пещере стала сгущаться темнота. Появился едкий запах. Точнее — кислая, удушливая вонь.

Реми ахнула.

— Они растворяются! — догадалась она.

Скворцов обругал себя за тупость.

— Идем наверх! — сказал он. — Быстрее. Кажется, это электролит…

Егерь подтолкнул девушку к галерее. И они начали быстро подниматься, хотя сложное переплетение известковых натеков было плохо приспособлено для человеческих ног. Под куполом и впрямь обнаружился почти вертикальный лаз с узкими ступенями. Скворцов заглянул в него.

— Там свет, — сказал он. — Ты иди первой…

Ремина повиновалась. Очутившись в лазе, она поняла, почему егерь пустил ее вперед. Для его плеч здесь, пожалуй, было узковато. Она быстро вскарабкалась по покатым ступенькам и оказалась в другой пещере — куда более просторной и светлой, чем та, с кислотным озером. Правда, смотреть по сторонам было некогда. Сначала нужно было помочь Скворцову.

Реми заглянула в лаз. Егерь вытянул руки вперед. В одной — мачете и пистолет. В другой — шляпа с запасной обоймой. Как он умудрился не потерять оружие в дренажном тоннеле, оставалось загадкой.

— Возьми, — буркнул он. Голос его звучал глухо. Похоже, грудная клетка Скворцова с трудом протискивалась через лаз.

Ремина приняла оружие. Потом ухватила егеря за запястья и стала изо всех сил тащить. Скворцов извивался ужом, но почти не двигался с места. Реми обливалась потом, бормотала малопонятные ей ругательства и тянула, тянула, тянула… Наконец над лазом показалась взлохмаченная голова. Еще несколько десятков минут пыхтения пополам с руганью, и егерь выполз на пол пещеры.

— Второй раз я сюда не полезу, — пробурчал Скворцов, переводя дух.

— А как же мы выберемся на поверхность? — сказала Реми, рассматривая мерцающие зеленью стены.

— Если я правильно понимаю устройство этой подземной фабрики жизни, — егерь почесал лоб, — должен быть другой путь на поверхность. И не один.

— Фабрики? — переспросила Ремина.

— Ну-у, это только мои догадки, — смутился он. — Рифы — это ведь своего рода симбиоз великого множества организмов. Симбиоз предполагает сложные, взаимовыгодные отношения. А главное — биохимические процессы в нем взаимообусловлены… — Он осекся, едва наткнулся на взгляд девушки, полный терпеливой муки. — Впрочем, с этим потом. Давай осмотримся. Может, найдем чего поесть. Признаться, от тех рыбешек в моем брюхе мало что осталось.

Они с трудом поднялись и начали обход зала. Даже измученная Реми быстро забыла о том, что каждая жилка ее тела вопиет об отдыхе. Что уж говорить о Скворцове. Все увиденное ими прежде не шло ни в какое сравнение с этой чудо-пещерой.

Между высоких и стройных известковых колонн вились целые галактики летающего криля, который испускал ровный голубовато-белый свет. С потолка свешивались «реторты» из прозрачного и матового алебастра. «Реторты» были соединены причудливо изогнутыми «змеевиками». В них бурлили разноцветные жидкости. «Реактивы» смешивались в широких открытых чанах, над которыми лопались пузыри бурой пены. Егерь не преминул заглянуть в них. Понюхал и даже потрогал пену пальцем.

— Сожри меня бегемот, — проговорил он, — если это не протоплазма…

— А что такое протоплазма? — поинтересовалась Ремина, завороженно наблюдая за кружением криля.

— Многофазный коллоид, где дисперсионной средой служит вода, а основными дисперсными фазами — белки и липиды, — пояснил Скворцов. — Строительный материал живой материи, если хочешь знать.

— Выходит, это и вправду лаборатория?

— Пожалуй, это псевдолаборатория… Посмотри, некоторые подводящие трубки разбиты, и питательный бульон просто капает на пол… А в этом чане вся протоплазма протухла… Бардак хуже, чем у меня в лаборатории…