Бегство от любви - Линдсей Рэчел

Лесли была тронута такой заботой.

— Вы очень добры к нам. И может быть вы не откажетесь и зайдете к нам на чай?

Бертью улыбнулся.

— Обязательно приду, с большим удовольствием.

— Ну тогда мы будем ждать вас в четыре часа.

Проснувшись рождественским утром, Лесли загрустила. Это было первое в ее жизни рождество без Жанет, и при мысли об этом становилось тоскливо на душе. Бобби никогда не заводил разговора ни о матери, ни об отце, и хотя поначалу Лесли никак не могла решить, можно ли в его присутствии упоминать вслух о Тоде, в конце концов она все же решила, что делать этого не стоит.

На Рождество Лесли подарила племяннику тобогган, и Бобби тут же опробовал его, увлеченно пытаясь прокатиться по до блеска начищенному паркету, отчего на полу оставались следы от полозьев, и горничная наверняка устроит скандал из-за этого.

В полдень они отправились в небольшую церковку — кирху, что стояла на горе неподалеку от катка. В тому времени как Лесли с племянников вступили под церковные своды и расположились на одной из расставленных рядами скамей, служба уже началась. Внутреннее церковное убранство не отличалось роскошью: изо всей утвари здесь был лишь крест над алтарем и статуя Святой Девы с Младенцем. Служба трогала своей простотой и проникновенностью, и хотя Лесли не понимала языка и не могла присоединиться к общему пению церковных гимнов, но в душе у нее воцарилось спокойствие и умиротворение.

Жители деревни тихо молились, склонив головы и их одухотворенные лица светились радостью. Какими счастливыми казались они; теперь это были беззаботные люди, не отягченные грузом житейских проблем и сомнений! Взгляд Лесли медленно скользил по рядам молящихся, пока к своему большому изумлению она не признала в одном из них самого Филипа Редвуда! Он полуобернулся, и Лесли тут же отвела взгляд, осмелившись снова тайком посмотреть в его сторону только через несколько минут. Редвуд сидел в одиночестве, и это обстоятельство опять заставило Лесли задаться вопросом о том, что же такое могло случиться с его женой и отчего она не отмечает Рождество вместе с ним.

— Пойдем, а? Когда мы пойдем? — шепот Бобби прервал ее раздумья.

— Скоро. Нужно дождаться, когда закончится служба.

— Но я ничего не понимаю. Ну пожалуйста, тетя, идем же!..

Тут снова запел хор, и тогда Лесли, пользуясь всеобщим оживлением, тихонько повела племянника по проходу. Краем глаза она видела, что Редвуд слегка обернулся и смотрит в их сторону, но сделав вид, будто бы она ничего не замечает, Лесли поспешила поскорее выйти из церкви на улицу.

Они были уже на полпути к клинике, когда у них за спиной послышались шаги, и Лесли, тут же догадавшись, кто это может быть, нарочно пошла медленнее, давая Редвуду возможность поскорее обогнать их. Но когда тот поравнялся с ними, Бобби первым заговорил с ним.

— Знаете, сэр, а мне уже можно гулять на улице. Мне лучше. Вам не нужно будет делать мне снимки.

— Я рад слышать, что ты так считаешь.

Он уже было собрался обогнать их и пройти вперед, но тут Бобби снова заговорил.

— А вы не можете отдать мне старые?

— Старые что?

— Старые снимки.

— Но для чего они тебе?

— Чтобы дома показать ребятам. Если это действительно хорошая штука, то я бы выменял бы за них шариков.

— А это возможно?

— Конечно. Но лучше всего иметь что-нибудь посущественнее. Вот, например, когда я лежал в больнице Святой Катерины, то у нас там у одного мальчика был его аппендикс в банке, и он собирался выменять за него футбольный мяч.

Услышав об этом, Редвуд рассмеялся и обратился к Лесли.

— У вашего племянника какой-то зловещий ход мыслей.

— Как у большинства мальчишек.

— Никогда бы не подумал. Мне очень редко приходится иметь дело с детьми.

Еще какое-то время они шли рядом и молчали, и наконец, желая нарушить затянувшееся молчание, Лесли нервно задала ему первый вопрос, который пришел ей на ум.

— А вы надолго сюда приехали?

— А это, смотря что подразумевать под "долго". Если вы имеете в виду "на всю жизнь", то нет. Я пробуду здесь ровно столько, чтобы усвоить все то, чему сможет научить меня Зекер.

— А какой он, Зекер?

— Он гений. — Редвуд указал на видневшуюся впереди клинику. — Он многие годы боролся, отстаивал свою идеи, и все ради того, чтобы построить и оборудовать этот центр. Когда мне приходится думать о тех миллионах, что тратятся на войны, я невольно вспоминаю и о той мышиной возне, что разворачивается вокруг выделения пары тысяч на нужды профилактической медицины! — Он внезапно замолчал, как будто сердясь на самого себя за подобное проявление чувство. — А вот что побудило вас заняться медициной, доктор Форрест?

Лесли очень хотелось сказать ему правду — "Вы", но пока она смущенно молчала, Редвуд продолжал говорить:

— Вряд ли вам удастся заниматься практической работой сколь-нибудь длительное время. Скорее всего вы выйдете замуж и таким образом те деньги, что были затрачены на учебу, окажутся выброшенными на ветер!

— Я ни за что не брошу медицину, даже если я выйду замуж, — гневно возразила Лесли.

— А, — он глубоко вздохнул. — Так вы, значит, одна из тех женщин, кто считает, будто бы им удастся сочетать обе вещи: брак и карьеру.

— Естественно.

— Я бы сказал неестественно! Брак может губительно сказаться даже на карьере мужчины — не говоря уж о женщинах.

Он сказал об этом с такой надсадой в голосе, что Лесли тут же вспомнила то, как он ссорился с женой, а она слышала все это еще в свою бытность медсестрой; это была та самая ссора, что привела к ее увольнению из больницы и последующему возвращению туда же уже в качестве врача! Боясь, что ее собственные воспоминания, могут напомнить ему о том инциденте — и тогда только чудо поможет ей, если он тоже помнит об этом — Лесли быстро проговорила:

— Я думаю, что медицина увлекла меня своей логикой.

— Ну, хорошо хоть так. А то я боялся, что вы с детства мечтали стать вторым Пастером!

— Подобные мечты я считаю прерогативой мужчин — ведь они намного способнее и умнее!

Он бросил на нее пронзительный взгляд, но Лесли как ни в чем не бывало смотрела на него такими невинными глазами, что после короткой заминки Редвуд снова продолжил разговор.

— А вы уже успели хорошо зарекомендовать себя здесь.

— Спасибо на добром слове. Было очень любезно с вашей стороны разрешить нам остаться здесь.

Он пожал плечами.

— Вообще-то, я на досуге немного поразмышлял над этой проблемой. С моей стороны несправедливо в полной мере относить мои личные предубеждения на ваш счет. Вы уже успели хорошо проявить себя, и я… В общем, я хочу сказать, что мне бы хотелось, чтобы вы остались здесь, если, конечно, пожелаете.

Лесли отвела взгляд.

— Никогда бы не подумала, что вы измените свое решение.

— Решения своего я не менял. Я просто понял, что было бы по крайней мере неразумно оплачивать вам обратную дорогу, в то время как вы добросовестно справляетесь со своей работой здесь. Вы хорошо относитесь к пациентам, и это тоже немаловажно.

Лесли молчала, желая в душе гордо отказаться от столь бестактного приглашения.

— Ну и? — отрывисто переспросил он. — Каково ваше решение?

Здравый смысл одержал верх над эмоциями.

— Я останусь. Но только мне тоже хочется быть до конца с вами откровенной и сказать, что я не люблю работать с людьми предвзято относящимися к другим.

— Так почему вы тогда остаетесь?

— Из-за племянника. Если бы не он, то ничто не удержало бы меня здесь.

Редвуд усмехнулся в ответ, отчего Лесли почувствовала вспышку раздражения.

— Надеюсь, что вы не бываете столь остры на язык при беседе со своими пациентами.

— Мои пациенты, мистер Редвуд, нуждаются в моем сострадании, которое вам ни к чему!

В этом месте дорога делала последний поворот, и Бобби, который то и дело забегал вперед, теперь направлялся обратно, к ним навстречу, скользя на плотно утоптанном снегу.