Время смерти - Роман Корнеев

Нервные волокна вступали в дело нехотя, пока таурин рассасывался по капиллярам глазного дна. Неприятное свойство имплантанта – за реактивную скорость и расширенный спектр восприятия приходилось расплачиваться тем, что без инъектора, смонтированного за глазницей, он не смог бы видеть даже белым днём.

Начали подёргиваться в конвульсивной дрожи мелкие мышцы. Организм сам пытался сбрасывать накопленные остатки молочной кислоты, ему было невдомёк, что его физиологическая реакция только мешает тем самым ускоренному замещению креатинина в мышечных волокнах. Обычно от подобного побочного эффекта избавлялись введением мышечных релаксантов, но эта процедура втрое увеличивала время полной готовности организма, а сейчас у него на это просто не было времени. Терпи.

Привычно пополз вниз уровень оксигенации, это начал производиться стандартный цикл запуска дыхательной системы. Фторорганика слишком хорошо поставляла кислород через кожу, позволяя приборам подавлять дыхание на время санации, однако в активной фазе самопроизвольное включение лёгких было чревато частичной утерей контроля, не говоря уже об опасности коллапса лёгкого. Поэтому дыхание каждый раз заранее перезапускалось искусственно, вызывая мучительное двадцатисекундное удушье.

Воздух под давлением рванулся в трахею, помогая сделать первый вдох. Засвистели сервомехи, фиксируя в горле трубки для подачи дыхательной смеси, ещё одна форсунка – для питательной пасты. Это уже для длительных операций, но кто знает, как сегодня получится. Он всегда готовился к худшему.

Раз-раз. Как слышно?

Активировались имплантированные в двенадцатую пару черепных нервов сенсоры синтеза речи. К сожалению, бесперебойность поставки в организм резервного кислорода была важнее сомнительной возможности самостоятельно извлекать звуки. Ку-ядро синтезатора справлялось с этим куда лучше.

Конвульсии отступили, теперь можно подниматься из цистерны. Заухал насос, вытесняя биологический коллоид обычным солевым раствором. Створки начали автоматически расходиться по мере изменения объёма жидкости.

Он приподнялся, уперев плечи в узкие скользкие стенки. Чувствительность культей позволяла уловить микровибрацию здания. Нервная система в порядке.

Так, теперь небольшое акробатическое упражнение, встать в скользкой цистерне, не обращая внимания на выдвинутые рукояти. Пластик толстый, выдержит, он сто раз такое проделывал. Тут главное правильно, сгруппировавшись, упереться ногами. Сверху на него полился пощипывающий кожу реагент, хлопьями потекли остатки коллоида. Зрение между тем почти вышло на норму, быстро прочитать показания биометрии, и бегом подключаться.

Если он о чём и жалел в своём положении, так это о том, что ку-ядра пока слишком большие и слишком холодные, чтобы их можно было смонтировать в полостях тела без необходимости придумывать ораву сложнейших вусмерть заэкранированных интерфейсов с внешним миром. Несмотря на все имплантанты и медицинские ухищрения, без дополнительных вычислительных мощностей он оставался беспомощен, как ребёнок. Смертельно опасный ребёнок. При своих семидесяти килограммах и почти полном отсутствии верхних конечностей он мог врукопашную сойтись с полностью экипированным воякой и тот бы долго после этого не прожил.

Другое дело, что против разрядника голая мокрая кожа – не лучший аргумент, даже с его скоростью реакции.

С оглушительным чмоканьем полетели на дно дренажи, как всегда чуть набрызгав вокруг биологическими жидкостями. Из стен подул горячий сухой ветер, так что полминуты спустя с него уже полезла на пол сухая шелуха – завершалась ускоренная регенерация подсохшего эпителия.

Он посмотрел на себя в высокое зеркало на противоположной стене.

Голое лицо, заметно деформированная грудная клетка, каркас рёбер жёсткости на опорных костях, чуть несимметричные обрубки культей, чернеющие тут и там заглушки разъёмов, свисающие из анатомических отверстий форсунки, разбросанные по всему телу ниточки шрамов, почти теряющиеся на общем фоне.

Биологическая машина для убийства. Почти неуязвимая. Предельно сильная и выносливая. Страшная.

Синтезатор послушно подхихикнул.

Он всегда любил над собой посмеяться.

Он. Почему он называет себя в мужском роде? Разве у него есть половые признаки, если не считать тестостерона, закачиваемого очередным имплантантом в кровь. Просто ещё один стимулятор.

Взгляни на себя, что ты такое есть. Чудовище. С чего всё началось, было ли тому причиной ранение в бою, или транспортная катастрофа, или случайная ошибка врачей, или неудачный опыт по пересадке очередной трансгенной замены? Как это обычно бывает, а? Или просто желание найти и отомстить? Просто насущная необходимость быть в самом центре огневого контакта с врагом, видеть, как тот умирает, беззвучно и бесполезно?

Он уже давно и не пытался вспоминать.

Так, хватит сантиментов, реактор готов пойти вразнос.

Дева стояла распахнутая, жаждущая, неживая.

Сверкающе-чёрный хитин брони, ломаные линии сочленений, разящие шипы коннекторов, нависающий горб силовой установки, утолщения огневых гнёзд, воздетая к потолку маска забрала.

В её позе всегда было что-то конвульсивное, словно это человек, которого разорвало изнутри от сковывающей его энергии, и в этот момент кто-то нажал на паузу, и процесс неудержимого саморазрушения прервался на полпути.

Дева была не просто оболочкой, она дополняла его до целого. Без неё он был лишь жалким калекой. А с ней… с ней он был всем.

С резким шипением замкнулись форсунки биоконтроля, со свистом вошли в гнёзда разъёмы, загудела и стихла выходящая из комы силовая, вышли на рабочую ку-ядра подсистем.

Мекк вернулся к жизни. Чудовище ожило.

Свет, звук, координация, движение, броня, реактивная оборона, миоусилители, вторичные сенсоры.

Мир вокруг оживал вместе с ним, зазвучали голоса в оперативных каналах, потекли цифры сводок, загорелась сетка размещения бойцов, схема обнаруженных к настоящему моменту позиций обороняющихся.

Ха, они ещё не знают, хотя реактор уже дал первый выброс.

Техники, как всегда, до последнего пытаются скрыть собственную оплошность. Когда они, наконец, поймут, что именно сумели проделать у них под носом, это будет хорошая возможность крепко задуматься, на чьей стороне преимущество в этой схватке. Инженерный корпус всегда был для Корпорации главным источником добровольных инсайдеров. Некоторая толика альтруизма и заметная доля неутолённого самолюбия делают чудеса.

Как с ним когда-то.

Помогая Корпорации, ты чувствуешь себя не винтиком в прогнившем механизме, а пулей в обойме.

И эта разница для некоторых однажды могла стать дороже жизни.

Он сделал два-три неуловимых движения, проверяя слаженность всех систем. Так, порядок, на исходную.

Первая, вторая, третья группы. Я выдвигаюсь на позицию, всем занять точки и сохранять готовность.

Его гнездо было заранее оборудовано в пяти башнях от их цели. Первая группа по подземным коммуникациям подобралась сейчас почти вплотную к реактору, их работа на этом заканчивалась, по сигналу они должны были начать осторожно отходить на безопасное расстояние. Вторая группа – стрелки́, он видел, как южная стена башни обрастает конусами обстрела, их время придёт, когда наступит фаза отхода для основной, третьей группы.

Её он поведёт за собой внутрь.

Новорожденная Тень, почти не скрываясь, размашистыми зигзагоообразными движениями перемещалась на самом виду у внешних видеокамер, однако те уже не могли её заметить, это начинала работать система активной шумопостановки.

Третья группа, пятнадцать секунд.

Обычное ускорение при движении внутри девы составляет семь «же», но на пике оно может достигать пятнадцати. При таких мощностях гравитация становится для расчёта траектории лишь одним из второстепенных членов уравнения, наряду с вязкостью воздуха и прочностью опоры, выбранной для очередного прыжка. Это был не бег, это был почти полёт, лишь на доли секунды прерываемый элементами тяжёлой атлетики.

Он тщательно уточнял координацию конечностей, осторожно касался опоры, неторопливо распределял по ней нагрузку, устанавливал несущую хорду девы вдоль осевой нагрузки и лишь затем пружиной вжимался в опору удобно расположенного между двух башен акведука. Чтобы долей секунды спустя распрямиться, как из пращи швыряя себя в пространство. Дева весила в минимальной комплектации больше тонны, неосторожный прыжок мог не только повредить ходовую, но попросту раздавить своё нежное биологическое содержимое, и никакие армированные кости тут не помогут.

По этой же причине на подошвах девы не было ничего, даже отдалённо напоминающего лёгкие «липучки» или куда более тяжёлые монтажные блоки, применяемые для повышения устойчивости различного тоннажа экзоскелетов. Даже если деву приварить к опоре, прыжковое усилие разорвёт каталитический шов в одно мгновение. Поэтому так важна была скорость реакции и точность систем координации. Старый добрый закон Кулона – сила трения пропорциональна давлению на опору.