Криминальная империя - Кирилл Казанцев

Красный мотоцикл с обилием хромированного железа выскочил на пешеходную зону и остановился. Мотоциклист в глухом шлеме с затемненным стеклом покручивал ручку газа, заставляя урчать своего железного зверя, а сам крутил головой вдоль аллей парка. Наконец он увидел вдали фигуры двоих бегунов. Взревел мощный мотор, и мотоцикл рванул с места прямо по аллее. Несколько женщин с истошным криком бросились к своим детям, которые катались на велосипедиках возле лавок. Разноголосицей пискнула и брызнула в разные стороны стайка девчонок.

Мотоцикл затормозил с визгом резины около Никона и Вороны, которые давно уже остановились и ждали.

— Ты чего воздух портишь? — театрально скривил лицо Никон. — Не видишь, что люди спортом занимаются?

— Кончайте заниматься, спортсмены, — подняв стекло шлема, сказал мотоциклист. — Балу сказал всем собраться у него в шесть вечера. Базар есть.

— Че за базар? — продолжая подпрыгивать на месте и крутить шеей, спросил Ворон.

— По поводу того дела, — мотоциклист кивнул куда-то назад. — В общем, некоторый стрем начинается, пацаны. Волыны с собой захватите, не помешает.

«Спортсмены» хотели еще чего-то спросить, но мотоциклист опустил стекло, чиркнул большим пальцем в районе собственного горла, добавляя знаком, что разговор предстоит очень важный, и на ревущем мотоцикле унесся вперед.

— Что за ерунда? — недовольно произнес в пространство Никон. — Весь режим ломает.

— А может, не поедем…

— Ну да! Балу тебя в землю вобьет! Да и перед пацанами хреново будем выглядеть. Вместе на мокрое пошли, бабло за это получили. Чего теперь менжеваться? Теперь мы, как все, этим делом повязаны. Давай, погнали назад. Мне еще надо успеть для матери в аптеку забежать.

Никон мельком глянул на часы и затрусил в обратную сторону, туда, где виднелись стеклянные фасады нового спорткомплекса. Ворон нахмурился, но побежал следом. Он-то прекрасно знал, о чем будет базар у Балу на даче.

К шести часам вечера к забору из красного облицовочного кирпича стали одна за другой подъезжать машины. «Двенадцатые», «БМВ» 80-х годов, новые «Форды», «Рено». Братва собиралась, выпендриваясь друг перед другом новыми спойлерами, аэрографией на капоте, хромированными литыми дисками. Казалось, никто особенно не торопился. Все были в своем кругу, в привычной среде. Здесь все имело значение, если оно круче, если больше понтов.

Небритый тощий мужик в майке и с удочками, привязанными к велосипеду, испуганно съехал с тропы и постарался обойти кодлу стороной. Заглядевшись на парней, он чуть не наехал передним колесом на еще одного, выходящего из-за деревьев и застегивающего ширинку на джинсах.

— Ты, чухан! Куда прешь, урод? Не видишь?

Мужику отвесили пендаля, и он грохнулся через велосипед на землю. Около машин раздался хохот зрителей. Тот, что вышел из леса, с самодовольным видом выпятил грудь.

— Устроили бомжатник рядом с домом приличного человека, — с усмешкой заявил он. — Пройти нельзя!

Постепенно все втянулись во двор, где дымил большой мангал, а рядом на цепях висела овальная тарелка-барбекю. От жарившегося мяса исходил аппетитный дух. Галдеж усилился, когда из привезенных сумок и пакетов стали выставлять банки и бутылки пива.

Разговор крутился вокруг ежедневных, не очень интересных событий. Кочетковский район примыкал с одной стороны к Ставрополью, а с другой — к Романовскому району своего края. Кто-то начал рассказывать, как в Ставрополье назначили нового начальника ГИБДД. И как рядовые инспектора боялись первое время брать «на лапу». А потом, тут рассказчик заржал, начальство наехало на подчиненных по полной! Прошел почти месяц, а они ему бабки не несут и не несут. И он всех наказал! И потребовал, чтобы в следующем месяце вдвое больше принесли. И тариф установил. Один знакомый командир роты ДПС почесал в затылке да и придумал. Он стал каждую неделю собирать со своих подчиненных то на канцтовары, то на оргтехнику, то на день рождения командиру батальона, а потом начальнику РУВД. Кто-то на него капнул. Начальство подсчитало, и получилось, что командир роты в месяц поимел больше какого-то полковника. И его сняли. Теперь стоит бедолага за городом с палкой и дальнобойщиков трясет.

Когда было почти все съедено и выпито, когда тарелки из-под мяса наполнились окурками, медведеподобный хозяин дома, который и имел кликуху Балу, наконец заговорил о делах.

— Так, братаны. Глядеть в оба, рот держать на замке. Похоже, наезжать на нас собрались. Только никто ничего толком не знает, и если кто-то не сболтнет лишнего, то хрен что докажешь! Не в курсе мы, и точка!

— А откуда ветер-то подул? — спросил кто-то.

— Не знаю пока, но выясню, — проворчал Балу. — Откуда-то со стороны все пошло. Луку взяли, в СИЗО сидит. Но Лука калач тертый, его без хрена не съешь. Лука не расколется, а больше никто и знать-то не может. Я думаю, что этим все и закончится.

— А если Лука нас сдать захочет?

— А на хрена ему нас сдавать? — повысил голос Балу. — Ты базар-то фильтруй. Лука — это же Лука! Да и нет ему резона на себя мокруху брать. Он же по-любому пойдет как организатор. Оно ему надо, пожизненное зарабатывать? Да еще на пересылке его же и дружбаны Гасана порежут. Нет, пока доказательств нет, его хрен к стенке прижмешь. А их нет.

— Все ясно, — загалдели братки, — нас там не было, ничего не знаем, ничего не слышали. Надо, чтобы каждый себе алиби придумал.

— А с какого перепугу вообще на нас подумают? Романовский район вон где, а мы вон где. Какого нас-то приплетать?

— Нормально все! Главное, чтобы никто из нас не сболтнул. Здесь все вот и…

— А Ворон где? Никон, а Ворон где? Я же вам обоим передавал сегодня!

За гвалтом не ощущалась тревога, а лишь безудержная удаль распаленных пивом, не отягощенных интеллектом мозгов. А потом распахнулась калитка, и несколько человек с серьезными лицами вошли во двор. Гвалт чуть поутих, но когда через кирпичный забор со всех сторон стали прыгать крепкие парни в черных масках, столы и стулья полетели в разные стороны. Настроение в компании изменилось. Переход от самодовольного сытного пиршества к агрессивному состоянию был так быстр и, главное, привычен, что у стороннего наблюдателя он не вызвал бы изумления.

Все было гармонично и даже где-то закономерно. Те, что вошли и попрыгали через забор, были не особенно настроены на разговоры. Наверное, они задали бы пару вопросов, а то и больше, если бы их встретили как-то иначе. Но встретили их матерщиной и стволами. И незваные гости стали сразу стрелять. Короткие очереди, частые гулкие пистолетные хлопки. На траву летела посуда, опрокинутые столы. Кто-то упал прямо на мангал, заорал жутким голосом, но спину ему разорвала короткая очередь. И он так и остался лежать животом на углях, распространяя вокруг тошнотворный запах горелого мяса. Это был уже не запах шашлыка, потому что человечина в огне пахнет совсем не так, как свинина или баранина.

Через пару минут все было кончено. Окровавленного Балу выволокли из-под лестницы, ведущей на просторное патио у главного входа в дом. Обгоревший труп сбросили с мангала, а Балу коротко объяснили, что он может быстро и спокойно умереть, если скажет, где спрятан кейс с товаром. А если не скажет, то умирать он будет до тех пор, пока на углях вместо шашлыка ему не поджарят сначала одну ногу, потом вторую, потом руки и яйца. Корчась в страшных муках, Балу сделал свой выбор. Пуля в животе и пуля в легких все равно не оставляли ему шансов выжить. Даже если его сейчас и повезут за сто верст в хирургическую клинику. И он назвал место. Последний выстрел в голову за ухом прекратил его страдания. Последнее, что увидел Балу, – это то, как Ворон бочком проходил вдоль забора и старался не глядеть на своего мертвого главаря и на своего дружка Никона, лежавшего раскинув руки и ноги.

 Глава 7

Сергей Сергеевич Кадашкин сидел в машине и рассматривал содержимое кейса. Плотно набитые пакеты лежали ровными рядами. Все было на месте. Однако тень недовольства блуждала на смуглом лице, и непослушные неопрятные волосы топорщились сейчас как-то по-особенному.

— Что он вам еще рассказал? — потребовал Кадашкин.

— Да мы особенно и не спрашивали, — усмехнулся Черепанов. — Попросили вернуть кейс, он вернул. Ну, и… отмучился без лишних разговоров.

— Без лишних? — свирепо глянул Сергей Сергеевич. — Это ты решил, что они лишние?

— Не надо, Сергеич! — тихо, но веско сказал Черепанов. — При парнях моих не надо. Наедине можешь крыть меня как хочешь. И какие тебе еще нужны вопросы? Падла из его бригады полный расклад нам дала. Луку он сдал, про кейс тоже в конце сказал. Без этого Балу могли бы найти. Все, кто там был, все при делах, за что и положили их. Можешь отчитаться перед иногородними, что все наказаны, товар возращен.