Цивилизация классической Европы - Пьер Шоню

Тысяча шестьсот тридцать девятый — самый критический год: едва был усмирен юг, как запад от Руана до Пуатье охватило восстание «босоногих». С июля по октябрь, пока значительные куски Нормандии, Бретани, Лангедока, Прованса и Пуату (Авранш, Сен-Леонар, Вен, Кан, Руан, Барантен, Байе, Кутанс, Домфрон, Фалез, Гавре, Лизье) последовательно усмиряются; приходят в волнение Мортен, Пуатье, Понторсон, Сен-Жам, Сен-Ло, Вир, Доль, Фужер, Ренн, Менвиль, Ментийи, Шательро.

12. Народные восстания во Франции накануне Фронды

За четверть века, предшествовавшую великому всеобщему взрыву Фронды, не было ни одного вполне спокойного года. В 1623-м — восемь очагов городских волнений; в 1624-м — шесть городских очагов и обширные крестьянские волнения в Керси; в 1625-м — три городских очага; еще три других — в 1626-м; три в 1627-м; шесть в 1628-м; четыре в 1629-м; десять в 1630-м; еще десять в 1631 году. В 1632 году городских очагов только три, но зато три огромных района крестьянских возмущений к югу от Луары, три района в 1633 году, два — в 1634-м. По мере возрастания фискального давления, связанного с войной и строительством эффективного государства, росла и напряженность. Мы отметим наиболее критические годы. В 1635-м: весь юг, точнее, Два южных региона (23 пораженных городских центра, 22 — к югу от Луары) и два крупных очага крестьянских волнений. В 1636-м, в год поражения Корби, снова юг, но аквитанский, а также весь Центральный массив с пикардийским очагом. В 1637-м — снова юг. В 1639-м, кроме Средиземноморья, крайние осложнения в Нормандии и на западе. В 1643 и 1645 годах новые грандиозные вспышки.

Видно, как избирательна эта география восстаний. Она охватывает прежде всего юг, а затем запад — богатую Францию XVI века, Францию, которая вступила в долгий упадок, тогда как на некогда бедном востоке и севере Франции начался процесс роста и восстановления. Инверсия будет признана уже в середине XVIII века в результате крупного исследования Орри в 1745 году.

13. Дифференциальная география французского благосостояния в 1745 году

«Процветающие» регионы; 2. Обеспечивающие себя регионы; 3. Частично обеспеченные, частично бедные регионы; 4. Бедные регионы; 5. Нищие регионы

Начиная с 1664 года генеральный контроль финансов в тесном взаимодействии с местными администрациями учредил сводные периодические балансы. Баланс 1745 года, составленный по требованию генерального контролера Орри, был картографирован отцом Ф. де Денвилем. Франция завершила смещение по оси северо-запад — юго-восток: богатство на севере и востоке, бедность на юге — обратная симметрия относительно XVI века.

Восстание «босоногих» резко обнажило глубокую болезнь Нормандии, считавшейся богатой провинцией, в тот момент, когда Франция начала сворачивать в сторону от старинной оси процветания, ориентированной с северо-запада на юго-восток. Путь расчистила чума — причина или следствие экономического падения. Зоны инакомыслия — возможно, неизвестные до «босоногих», — с 30-х годов XVII века испещряли Нормандию, как пустулы кожу больных оспой. Многие годы целые приходы парадоксальным образом жили вне государства. Обратное движение, сбой или, быть может, просто архаизм.

Самое серьезное из французских народных восстаний накануне Фронды было обусловлено тремя факторами: возвышением государства и ростом его требований в пароксизме европейской войны; поворотом мировой конъюнктуры и, внутри Франции, нарушением внутреннего равновесия в иерархии населения и родов занятий. Взбудораженная «босоногими» Франция — это богатая Франция XVI века, начавшая разоряться в XVII веке, Франция, которая стала протестантской к западу и югу от линии Абвиль — Марсель. Первоначально волнение шло единым фронтом широких слоев нормандского населения. Сеньоры были не менее озлоблены против фиска, который, облагая крестьян, урезал поборы и арендную плату. Первоначально восстание наполнялось проблематикой региональных особенностей. Завершилось оно, когда не только повстанческая армия, «армия страдания» понесла потери, но и нотабли, поставившие короля перед лицом восставших, осознали опасность. Было ли это проявлением классовой борьбы? В начале — нет, на заключительной стадии — вероятно. Гассион, блестящий последователь Густава-Адольфа, протестант, как и его учитель, во главе армии Артуа истреблял «армию страдания», пока канцлер Сегье в Руане зимой 1639–1640 годов укреплял преданность дворянства мантии.

Вот почему восстание «босоногих», порожденное общей конъюнктурой, глубоко отличается от волнений в Каталонии и Португалии. При Оливаресе трагическое расхождение между потребностями и ресурсами дало трещину по всей испанской империи; Франция страдала в Нормандии от аналогичной, но менее глубокой напасти. Французская победа в 1648 и 1659 годах обусловлена именно этой разницей в степени, это была победа на спаде сурового XVII века. В 1639 году Нормандия была для Франции Каталонией, Каталонией, неспособной затянуть королевство в пучину трагической судьбы, поскольку, начавшись как что-то серьезное, как восстание почти всего общества, оно завершилось как заурядная жакерия, протест бедноты, бесцельный, безудержный, безнадежный.

Восстание в Каталонии входит в серию народных выступлений на стадии изменения конъюнктуры: оно стоило десяти Нормандий. Конъюнктура та же, но структуры отличные. Запад и юг — это вчерашняя богатая Франция, переживающая разорение. Каталония — провинция не пострадавшая, которая, обладая скромным, но прочным деревенским благосостоянием, воспротивилась попыткам задавить ее имперским налогообложением.

Поворот, обозначивший опасную чрезмерность имперских требований, приходится, конечно, на 1635—1636-й — годы войны с Францией. Параллелизм был полным. Во Франции равнинные области проявили строптивость быстрее, но поверхностно. Каталония с конца XVI века хронически имела своих кроканов и своих «босоногих», свою «армию страдания» — bandolers, явившихся после 1626 года предлогом для первых кастильских гарнизонов. Большие дороги были местом многочисленных стычек и, главное, насилия.

Принципат, традиционное правительство провинции, в котором доминировала земельная аристократия, не возражал против войны с Францией. Во время осады Сальса в Руссильоне французскими войсками в 1639 году принципат по собственной инициативе набрал 25–30 тыс. человек. Лояльная Каталония, несмотря на небезопасность своих дорог, намеревалась самостоятельно обеспечивать защиту своей северной границы. Она не могла вынести пребывания 10 тыс. человек короля, которые, будучи скверно оплачиваемы, опустошали деревни и хутора (masias). Аристократия (дворяне, судьи и крупные буржуа) разгадала игру Оливареса: под предлогом участия в, обороне Каталонии, в тылу достаточно крепкого фронта, контролировать этот край, извлекая при этом более весомую контрибуцию на общеимперские расходы. Каталония считала, что ее лояльность плохо оплачивается, она страдала комплексом заблокированности. Происходит серия инцидентов между не в меру усердным вицекоролем и принципатом по поводу расквартирования кастильских войск, оккупировавших тыл провинции, армия которой находилась на границе. Грабежи, насилия, святотатства — жалобы на это сохранила народная песнь Segadors (жнецов). Три депутата Хенералитата брошены в тюрьму; 22 мая — первая попытка освободить их. Инициатива шла из деревни. Шестого июня 1640 года, в день Corpus Christi (праздник Тела Господня), к крестьянам присоединился город:

Visca la terraMuira lo mal governMuiran los traydors.[28]

Кастильские власти были смещены: вице-король убит, Audiencia (нужен ли перевод — «парламент»?) в бегах. Изумленный принципат, обеспокоенный демонстрацией силы, буйство которой было ему неподвластно, смирился с данностью, получив возможность вести переговоры с позиции силы. Когда кроканы или «босоногие» изгоняли, бывало, представителей короля, то на этом все и заканчивалось. Когда вице-король был изгнан Segadors в союзе с простонародьем Барселоны, воспрянуло старое правительство с его исполнительной и законодательной (Совет ста) властью.

Весть о событиях достигла Мадрида 12 июня. Предстояло выбрать одно из двух. Предоставить действовать принципату, положившись на каталонскую аристократию ради продолжения войны с Францией и восстановления контроля над деревней. Или считать провинцию в стане врагов, рискуя в конечном счете изменением союзнических отношений. Людовик XIII становится графом Барселонским, поскольку тогда в католической стране предусматривался только монархический исход и каталонское духовенство было почти единодушно непримиримыми сепаратистами, а французская армия стояла у ворот. Недолгие колебания в выборе мудрого пути переговоров — и Оливарес внезапно выбирает силовое решение, а значит, войну. Рефлекс кастильца, маниакально-депрессивное поведение, сила французского примера. Отступиться — значит проиграть на неопределенный срок. Разбить принципат — значит ценой огромного риска выиграть отсрочку.