Реквием по любви. Грехи отцов - Людмила Сладкова

не представляя, чего ожидать от него в следующий миг. Потому и следила за ним внимательно, страшась моргнуть лишний раз.

— Как давно ты занимаешься танцами?

Встрепенулась от внезапного вопроса.

Неопределенно пожала плечами, не понимая до конца, какое ему дело.

— Более десяти лет.

Верещагин понимающе кивнул.

— Краем глаза видел вашу тренировку. Должен признать, чувствуется уровень. Такие качества, как реакция, выносливость, гибкость и общая физическая подготовка, играют тебе на руку. А комплекция и внешний вид… ни у кого и мысли не возникнет, что ты в состоянии дать отпор обидчику.

Странные эмоции наполнили нутро. Противоречивые.

И похвала вроде, да только со вкусом горечи.

— Я и не в состоянии… пока еще.

— Вот уж не сказал бы. С Решетниковым ты разделалась. Сама!

Лизавета сдержанно улыбнулась. Хоть убей, а его энтузиазма по этому поводу она не разделяла. Верещагин буквально вперился в нее пытливым взглядом:

— Только вот... как? Как тебе это удалось? Борзый некоторым хитростям научил?

Даже от косвенного упоминания о муже сердце ухнуло куда-то вниз и забилось быстро-быстро. Порывисто втянув в себя спасительный кислород, выпалила на выдохе:

— Нет. Просто… однажды он дрался при мне… и я… выходит, что запомнила. А в случае с Толей... просто повторила. Память хорошая. И зрительная, и механическая.

Вновь уверенный кивок. Обычная констатация факта. Не более.

Затем, немного поразмыслив, мужчина достал пистолет из кобуры и направил прямо на нее. Странное дело, Дмитрий в их первую встречу сделал нечто похожее, но ее реакция тогда существенно отличалась. Она была спокойна, как будто знала, что Похомов не способен причинить ей вред. Сейчас же от страха не только язык онемел – даже пальцы ног одеревенели!

— Огнестрельное оружие, — заговорил Матвей тоном наставника.

Еле заметным движением извлек полный магазин с патронами и поместил его в задний карман своих джинсовых брюк. А после продолжил более задумчиво:

— Для кого дар, для кого… проклятье.

Это уж точно!

— Перехвати либо выбей! — озвучил он ей первое задание.

Лиза скривилась:

— Серьезно? Вместо того, чтобы учиться более полезным вещам и приемам, я должна изучать вот…

— Ты должна закрыть свой рот и не обсуждать мои приказы!

От его ледяного тона мороз пробежал по коже.

Как еще инеем не покрылась!

— Мы будем изучать, что я скажу, когда я скажу и в том количестве, в котором я скажу! Вопросы?

— Да, есть один! — щеки полыхнули гневным румянцем. — Какого черта ты на меня орешь?

Матвей прикрыл глаза, словно пытался таким образом взять себя в руки и не всыпать ей по первое число за дерзость.

— Глупышка, — выдохнул в какой-то момент. — Мы начинаем с самого необходимого, хоть тебе и кажется совершенно обратное. Если тебе так будет проще, что ж, давай смоделируем ситуацию. Представь, что ты все еще там. С ним. А в его обойме не четыре патрона, от которых ты сообразила избавиться, а все восемь. И прежде, чем ты успеешь выпустить все их в потолок, он тебя вырубит.

Лизавета нервно сглотнула. За свое поведение стало очень стыдно.

— Я… поняла. Не надо… моделировать.

— Вот и умница! — удовлетворенно улыбнулся, снова направляя на нее оружие. — Установка все та же. Перехвати либо выбей.

Она не знала, с чего начать. Самый настоящий ступор!

— И как мне это сделать?

— Как угодно. Без ограничений. После нескольких попыток я покажу верную технику выполнения данного приема. И пока ты не доведешь ее до автоматизма, не отпечатаешь на своей подкорке, подобно таблице умножения, я не позволю тебе даже присесть!

Приезд Аркадия Михайловича спустя пару часов их тренировки стал настоящим спасением. Никогда прежде Лиза так не радовалась его появлению, как сейчас. Девушка от усталости еле переставляла ноги и едва ворочала языком. Однако вся эйфория сошла на нет, стоило узнать цель его визита. Похомов, коротко поприветствовав, протянул ей небольшой бумажный пакет, наполненный тестами на беременность различных марок. Без особого труда она насчитала одиннадцать коробочек. В горле мгновенно ком встал, сдавливая гортань. Казалось, горечь обиды разлилась даже по венам.

Ладно! Одиннадцать так одиннадцать! Чтобы уж наверняка!

Демонстративно развернувшись, Лиза зашагала в сторону уличного туалета, прихватив с собой пластиковую кружку. Она использовала их все! Вымещая злость на неповинных предметах, кромсала упаковки, не жалея сил. Даже не заметила, в какой момент порезала бумагой палец! Потом Лиза поочередно окунула тесты в жидкость согласно инструкции, кусая от волнения собственные губы. Когда те закончились, разве что не с ноги распахнула дверь. Похомова нашла в беседке вместе с бабушкой и братьями Верещагиными. Не справившись с эмоциями, швырнула все свое богатство прямо на стол и, рухнув на скамейку, разревелась, как последняя дура! Прямо навзрыд, чем несказанно перепугала Аркадия Михайловича. Почувствовав себя в кольце его рук, заплакала еще громче. Еще отчаяннее. И услышала его успокаивающий шепот:

— Ну, чего ты, олененочек? Не страшно же совсем!

— Вы не понимаете! — уставилась на него покрасневшими глазами. — У меня все не как у людей! Я даже забеременеть по-человечески не смогла!

— Поверь, Лиза… оно к лучшему.

— Конечно! Ведь нет на свете силы, которая привязала бы вашего сына ко мне крепче, чем наш с ним ребенок. Да? — зачем-то повторила недавние слова Дмитрия. — Я знаю это и без вас!

Сколько времени прошло, пока она успокоилась, неизвестно. Похомов все еще прижимал к себе ее подрагивающее тело. Возможно, бред воспаленного сознания, но Лизе показалось, что он нежно называл ее дочкой, шепча тихонько нежности на ухо.

— А почему одна отличается? — привлек к себе внимание Данила, увлеченно разглядывая разложенный на столе «веер из тестов». — Так должно быть?

Невидящим взглядом девушка уставилась на единственный тест, на котором красовались две полоски, лихорадочно припоминая, что на одной из коробочек мельком видела надпись «сверхчувствительный».

Возможно ли?

Тут же запретила себе надеяться. Один против десяти? Смешно!

— Что это значит? — раздался напряженный голос Аркадия Михайловича.

— Ничего, — Лиза вытерла лицо тыльной стороной ладони. — Иногда бывают осечки. Бракованный попался. Наверное...

Поддавшись порыву, она вскочила на ноги и яростно смела все тест-полоски на дощатый пол.

— Видеть их не могу!

Глава 12

— Бульона отварить, Лизонька?

— Не хочу.

— Разве можно так, ягодка? — ужаснулась Валентина Степановна. — Вчера ни крошки во рту не было.