Реквием по любви. Грехи отцов - Людмила Сладкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Если услышишь голос, вспомнишь?
— Да.
— Однажды я предоставлю тебе такую возможность. А пока о нашем разговоре никто не должен знать. На случай, если решишь соскочить, напоминаю – у Пашки есть запись, где вы с бывшим сокамерником сверкаете своими причиндалами. Ее можно смонтировать как угодно. Никто не поверит, что я вас остановил. Ты меня понял?
— С*ка! Будто у меня выбор есть.
— Так и у меня его нет. Я сам тебя найду, как понадобишься.
Глава 10
Данила не подвел. Не зря Похомов возлагал на парня столько надежд.
Помог им выбраться тихо и бесшумно. Не разбудив ни гостей, ни хозяйку.
Теперь все трое шли по лесу к месту, где он оставил автомобиль.
За это время Дмитрий успел прочитать Лизе лекцию о безалаберном отношении к собственной безопасности, намекая на открытое посреди ночи окно. И плевать, что их встреча могла сорваться. А если бы на его месте оказался кто-то другой?
К слову, она и сама поняла свою оплошность, обещая впредь быть умнее и осторожнее.
Однако осознание, что предатель где-то рядом, совершенно лишило его покоя. Он должен был вычислить крысу. И как можно скорее. А для этого жизненно важно добраться до того единственного человека, который наверняка владел данной информацией.
Но как? Как, бл*дь, до него доберешься?!
Внезапно возникшая в голове идея была спонтанна и сопоставима с безумием. Борзый сбавил шаг, а потом и вовсе остановился. Нахмурился. Нет. Нет!
А вдруг? Чем черт не шутит?
— Кроха? — окликнул Лизу, заставляя обернуться. — Ты веришь мне?
— Глупый вопрос!
Что ж, так тому и быть…
— Ничего не бойся, — предупредил заранее, очертив большим пальцем контур нежных губ. — Нужна твоя помощь.
Ничего более не разъясняя, всунул Дане свой телефон, предварительно включив видеозапись. Тот без слов понял, что от него требуется, и для лучшего ракурса отошел на пару шагов.
— Ты хочешь быть моей, девочка?
Надменно и холодно. Как с продажной девкой!
Ореховые глаза сверкнули недоумением и тревогой. Еще бы. Постановка вопроса звучала странно даже для него.
— Да!
Незамедлительно.
— Действительно хочешь?
— Но… ведь я уже! Я вся твоя, Дима! — неосознанно Лиза облизала пересохшие от волнения губы. — И… не совсем понимаю, к чему…
— Сделаешь все, о чем бы я ни попросил? — продолжал настаивать, все больше и больше сбивая ее с толку. — Без лишних вопросов? Без сомнений?
Вновь четкое «да», подкрепленное легким кивком.
— Докажи, — просипел севшим голосом, — возьми это в свой бархатный ротик.
Наблюдая за сменой эмоций на любимом лице – от недоумения до абсолютной растерянности – надрывал легкие тяжелым дыханием. А потом извлек из кармана крошечный зип-пакет с дурью, конфискованный у Решетникова. Достав одну таблетку ядовито-бирюзового цвета, вложил в ее раскрытую ладонь. Лиза хоть и была напугана, всячески пыталась это скрыть. Только вот Дмитрий отлично видел совершенно ошалевший блеск ее глаз и подрагивающие пальчики.
— Чт-то это?
— Никаких вопросов, помнишь?
— Наркотики?
— Что если так? Быть моей уже не захочешь?
— Я за тебя умру. Что мне до какой-то таблеточки!
Лиза воинственно вскинула подбородок, закидывая дрянь в рот.
— Не смей! — остановил в последний момент. Схватил за подбородок, запрещая глотать, и надавив пальцами на скулы, заставил сплюнуть. — Не сейчас. Но однажды… если хорошо попросишь, предварительно отполировав меня язычком.
— А? — она вспыхнула, прикрыв ладошками пылающие щеки, а потом тихонько заскулила. — Дима! Ты что такое говоришь? Здесь же Даня!
Не выдержав, Борзый подал знак Верещагину. А когда тот остановил запись, жадно припал к ее губам, пробуя на вкус столь сладкое изумление. Не смог сдержаться, и все тут!
— Извини! — приподняв за подбородок, заглянул в глаза. — Нужна была твоя естественная реакция. Играть ты не умеешь, что меня, признаться, очень радует.
Лизавета покорно прильнула к его груди и повторила уже сказанную ему однажды фразу:
— Делай что угодно… только береги себя!
* * *
— Семьдесят семь – топорики! — громко и четко произнесла Валентина Степановна, извлекая из красного тряпичного мешочка деревянный, затертый из-за частого использования бочонок с цифрами.
Лиза же от досады приложилась щекой прямо на стол и зарычала.
Да уж! Лото – не ее игра. Даже если та протекает под чутким руководством собственной бабушки.
— Второй проигрыш подряд, — довольно присвистнул младший Верещагин. — Привыкай, чемпионочка!
Прицепился же!
Девушка вскинулась, обиженно поглядывая на родственницу.
— Ба, хватит ему подыгрывать!
— Батюшки! Да разве ж я подыгрываю, ягодка? Что пальцы ухватят, то и тяну.
Умом понимала – на все воля случая. Таков уж неизменный механизм данной забавы. Только вот итог совершенно не радовал. Обреченно вздохнув, твердо выдержала искрящийся весельем взгляд Данилы.
— Не стану больше петь матерную частушку! Даже не проси.
— Поверь, хватило и раза. Бедные мои уши!
— Что тогда?
— Дай-ка подумать.
В ожидании вердикта Лиза обмахнула себя ладошками. Шел пятый час. Жара достигла своего пика, заставляя их спасаться от солнцепека в тени беседки и утолять жажду ароматным чаем.
День вообще оказался насыщенным и пролетел довольно быстро.
Утром Соня здорово всех повеселила. С твердым намерением научиться готовить обвязалась кухонным фартуком и, попутно заваливая Валентину Степановну кучей вопросов, взялась за приготовление завтрака. По слезной просьбе Андрея, не на шутку переживающего за свое здоровье, бабушка не спускала с подруги глаз, заставляя все делать под строгим контролем.
Тем временем Лиза с Гордеевым вплотную занялись подготовкой к соревнованиям. До них было еще очень далеко, но расслабляться в подобных делах равносильно провалу. Тренировка после столь длительного перерыва далась непросто – в теле ныла каждая мышца – однако принесла хорошие плоды. Довели до автоматизма некоторые элементы новой программы.
Словом, не успела девушка и глазом моргнуть, пришла пора прощаться с Соней и Андреем. И хоть друзья обещали вернуться, причем очень-очень скоро, в сердце все равно поселилась легкая грусть. Пересилив себя, крепко обняла каждого да отпустила на вечернюю электричку, пожелав счастливого пути.
Дом мгновенно опустел. Стал унылым и серым, потеряв привычные краски. Родные стены словно тисками ее сдавливали, и тот факт, что Дмитрий, возможно, наблюдает за ней по камерам, облегчения не приносил.
Очевидно,
