Реквием по любви. Грехи отцов - Людмила Сладкова

заметив перемены в ее настроении, бабушка и решила развлечь внучку подручными средствами. Стоит заметить, Данила поддержал идею с большим энтузиазмом. Будто знал, что сегодня его счастливый день.

— Массаж! — довольный собой, он откинулся на спинку стула.

Насупившись, выразительно уставилась на мужчину:

— Мечтай!

— Все прилично, — поспешил успокоить. — Не в службу, а в дружбу, Лизок. Спал неудобно. Плечи, шея затекли…

Несколько мучительно долгих секунд она взвешивала все «за» и «против», а после все же сдалась.

— Хорошо. Но начинать лучше с пальцев.

Даня тут же протянул ей свою огромную ручищу:

— Как пожелаешь. Не знал, что бывает и такой массаж.

— Хм… Так у меня появился шанс тебя удивить?

К данному действу Лизавета подошла со всей ответственностью. Качественно разминала каждую косточку, каждое сухожилие и мышцу. В меру сдержанный мужчина, прикрыв от наслаждения веки, восторженно и с придыханием причитал как подросток:

— О, да! Вот так, девочка… м-м-м… умничка! Невероятно. Еще. Еще, Лиза! Не останавливайся…

— Заткнешься ты или нет?

Гневно зашипела, не в силах даже посмотреть в сторону бабушки. Столь двусмысленно все звучало, что щеки от стыда загорелись.

— Конечно, заткнется, — раздался у входа в беседку не менее гневный голос Матвея, — если попросишь как следует.

Возможно, все произошло слишком неожиданно, а возможно, причина была иной и совершенно ей незнакомой, да только в следующий момент отбросила от себя мужскую конечность, словно обнаружила вместо руки живую гадюку.

— Я-я…

— Немецким займешься позже, — прервал, пользуясь ее растерянностью. А после обратился к брату: — Все-таки пробрался ночью в ее спальню, Казанова хр*нов?

Что-что, а реакция у них с Даней была абсолютно идентична – оба застыли с разинутым ртом. Что до Лизы, ее сердце на миг перестало биться.

Неужели догадался про ее сегодняшнего гостя?

— Не понял! — сурово сдвинув брови, младший Верещагин включил «дурачка».

— Хорошенько подумай. От твоего ответа зависит, с плохой новостью я пришел… или с очень плохой.

— Ты бабкин грудной сбор выкурил, что ли?! — пошел в наступление Даня. — Отчего тебя так кроет, объясни?

На Матвея было страшно смотреть. По-настоящему страшно. Лизавета внутренне сжалась в крошечный комочек, лихорадочно придумывая правдоподобное объяснение своим вчерашним баррикадам. Он же, наоборот, казалось, расслабился.

— Значит, нет?

— Бл*дь, я спал! Спроси у Ювелира, если не веришь. Да и на кой черт мне понадобилось бы так шифроваться?

— Что ж, в таком случае у нас проблемы. Кто-то ночью отирался перед домом. И остался нами незамеченным!

— Исключено. Не мы, так аппаратура бы засекла.

— Трава под ее окном сильно примята. Обнаружил при утреннем обходе, — продолжал Матвей невозмутимым голосом. — Датчики движения не сработали. Ни один! НИ ОДИН, МАТЬ ВАШУ! То есть либо он знал, и где они расположены, и как их отключить… либо, что более вероятно, ее ночным посетителем являешься ты.

— Ты бредишь! — короткий ответ младшего брата.

— Спокойно! — поспешила переключить внимание на себя. — Это я. Я! Просто после нашего разговора решила проверить, смогу ли достаточно быстро сбежать через окно? И знаешь, смогу! Причем довольно часто сверкая пятками.

— Встала!

Матвей гаркнул так, что храбрость помахала ручкой в тот же миг. Ослушаться не решилась и в следующее мгновение уже стояла, переминаясь с ноги на ногу.

— У тебя ровно две минуты, чтобы найти более подходящую обувь и снять с себя все цацки. Советую поторопиться.

— Для… то есть зачем?

Внимательный цепкий взгляд и улыбка, напоминающая больше животный оскал:

— Хотела учиться?

Нервно сглотнув, Лиза кивнула.

— Добро пожаловать в класс!

Глава 11

У нее задрожали коленки.

Вранье!

Не только коленки. От волнения вся дрожала, от макушки до пят. Но очень-очень старалась это скрыть. А потому с нарочитой медлительностью сняла с себя золотые сережки и положила на стол рядом с Валентиной Степановной. Обручальное кольцо отправилось следом.

— Значит, дядя Боря не против моей идеи? — подытожила, стремясь прервать повисшую тишину. Больно уж удушающе она действовала.

— Ему все равно, — отозвался сухо Матвей, — лишь бы не во вред.

— Вот как, — протянула Лиза слегка разочарованно, — стоило ли вообще ждать ответа? Раз уж ему все равно…

— Отчего же? Прокурор высказался сразу, и весьма доходчиво. Процитировать?

— Так распирает от желания передать мне слова дядюшки в первозданном виде?

— Уверяю, о моих желаниях тебе ничего неизвестно, но…

— Пусть так и останется!

— …в его словах заложен довольно верный смысл.

— И? — терпение было на исходе

— Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы детей не делало!

Лизавета едва собственной слюной не поперхнулась.

Стояла точно пришибленная, глотая воздух разинутым ртом.

Теперь прекрасно понимала значение любимой фразы Гордеева – тут без мата не сказать!

А ответить пришлось. Причем столь красноречиво, что сама от себя не ожидала:

— Как же хорошо, что мне до лампочки на его мнение по этому вопросу…

— До чего же ты дерзкая!

Голос мужчины, насквозь пропитанный восхищением, неожиданно заставил смутиться.

А затем пришло озарение:

— Погоди, почему ты сообщил мне об этом только сейчас? Столько времени прошло.

— Честно говоря, планировал отказать тебе в обучении, — невозмутимо фыркнул.

— Но почему?

Искренне удивилась Лиза. Что могло быть плохого в ее стремлении защитить себя?

— Соблазн – страшная вещь. И правильнее держаться от него подальше.

Взгляд Матвея, неотрывно скользящий по ее лицу, выражал гораздо больше эмоций, нежели эта брошенная им скупая фраза. И от этой искренности Лизавете стало дурно. И тошно.

О! Нетрудно догадаться, о каком соблазне он толковал. Им была она. Собственной персоной!

Неосознанно шагнула за спину Дане в поисках поддержки.

— Отчего же сейчас передумал? — тихий шепот слетел с пересохших губ.

— Обувь, Лиза! — рыкнул нетерпеливо. — Все вопросы потом.

Зашнуровать кроссовки дрожащими непослушными пальцами, как оказалось, не самая легкая задача. Она с ней, конечно же, справилась, но не столь быстро, как планировала. Для занятий Матвей выбрал небольшой участок во дворе, заросший мелкой густой травой. Вероятно, подстраховался на случай ее падения. Ведь за ее содранные колени и сбитые локти отвечать ему придется перед самим Похомом!

Стоя прямо напротив в воинственной позе – ноги на ширине плеч, руки скрещены на груди – сурово погладывала на мужчину снизу вверх, даже