Искушение добродетели - Мэри Кэттон

Молодые люди послушно последовали за мажордомом, страшась предстоящей экзекуции. И все же Вивьен не жалела о своем поведении. Она получила огромное удовольствие и ничуть этого не стыдилась.

Арабелла конечно же была не одна. Рядом с ней за чайным столиком сидела Ариадна Баден-Пауэлл. Дамы беседовали как ни в чем не бывало, и только неестественная бледность да сердито поджатые губы выдавали их состояние. Внешне чаепитие выглядело вполне благопристойно, и человек, не знакомый с нравами полусвета, принял бы их за компанию старых друзей, которые наслаждаются обществом друг друга.

Как только часы пробили шесть, Лоуренс вздохнул с облегчением и вышел из-за стола. Он любезно попрощался с дамами и направился к двери. Вивьен тоже вскочила и, пробормотав что-то невразумительное, поспешила за ним.

В холле они остановились, причем Вивьен намеренно встала поближе к Лоуренсу, почти прильнула к нему. На ее губах играла блаженная улыбка.

— Сегодняшний день прошел не так уж плохо, — сказала она.

— Если тебе нравятся скандалы, то да, — прошипел он. — Представляю, какую выволочку устроит тебе Арабелла после моего ухода.

— Ну и пусть. Я просто не могла поступить иначе. Она измучила меня своими придирками. — Девушка на миг задумалась. — Вы завтра, пожалуй, принесите мне какой-нибудь подарок. Вы ведь придете завтра?

Он кивнул.

Вивьен расслабленно прислонилась к его плечу. Она так боялась, что он ответит отрицательно.

— Лучшим подарком будут цветы, — оживленно затараторила она, когда все страхи остались позади. — Принесите мне огромный букет цветов. Мама обожает такие большие, душистые… забыла, как они называются, но вы уж подберите что-нибудь подходящее.

Лоуренс изумленно посмотрел на нее.

— Послушай, милая, я ведь ухаживаю за тобой, а не за твоей матерью, — заметил он. — Так что скажи, какие цветы любишь ты, и завтра я доставлю тебе целую корзину.

Ухаживаю за тобой! Эта мысль до сих пор как-то не приходила ей в голову. Действительно, ведь граф Сэндборн приходит к ним в дом как ее возлюбленный, а не как любовник Арабеллы.

— Я люблю все цветы, мне все равно какие, главное, чтобы их было как можно больше.

Лоуренс чуть отступил назад и пристально посмотрел на нее. Вивьен неловко подала ему руку, граф сжал ее в своей ладони, а затем нежно поцеловал.

— Завтра в три, — кивнул он, надел шляпу и вышел.

Барни уже давно закрыл дверь и степенно удалился, а Вивьен все стояла, не в силах двинуться с места. Жар поцелуя, прикосновение этих красивых искушенных губ словно парализовали ее. Девушка мысленно встряхнулась и нахмурилась. Конечно, граф один из тех мужчин, от которых матери, как правило, оберегают своих дочерей. Только не ее мать, разумеется…

Сдвинув брови, она медленно пошла к лестнице и уже ступила на первую ступеньку, как резкий окрик остановил ее.

— Вивьен! — взревела Арабелла. — Остановитесь, юная леди, нам нужно кое-что обсудить.

Вечер Лоуренс решил провести у Брукса. Поужинав, он еще немного поболтался в клубе, перекинулся парой слов с завсегдатаями и отправился в свой особняк. Сегодня мужская компания только раздражала его. Весь день он испытывал какое-то беспокойство, неудовлетворенность, странное возбуждение, и виной тому была… Вивьен.

Будь Лоуренс Сент-Джеймс настроен иначе, он с легкостью нашел бы успокоение в объятиях какой-нибудь леди не слишком строгих правил. Беда в том, что он больше не хотел иметь ничего общего с этим мимолетным удовлетворением физических потребностей. Он не мог выбросить из головы Вивьен и в глубине души знал, что никакая другая женщина, какой бы искушенной и изобретательной она ни была, ему не нужна.

Однако в ожидании тоже есть свои прелести. Ожидание требует зрелости ума и воздержания от излишеств. Оно проявляется в томном, болезненном напряжении, которое обостряет ощущения до почти болезненной чувственности. Ожидание учит сдерживать собственные эмоции и заставляет разум торжествовать над телом тогда, когда кровь бурлит в жилах, дыхание учащается и жгучее желание сводит судорогой мышцы.

Когда Лоуренс вошел в холл своего особняка, бледный Парнелл, его дворецкий, тут же бросился к хозяину. Граф без слов понял, что судьба уготовила ему еще один неприятный сюрприз.

— Когда она приехала? — спросил он устало.

— Около пяти.

«О черт! — мысленно застонал Лоуренс. — Прощай, спокойный вечер с сигаретой и книгой, прощай, глоток бренди и весело потрескивающий огонь в камине…»

— Лоуренс Сент-Джеймс! Наконец-то вы соизволили явиться.

— Зачем ты приехала, мама? — с трудом скрывая раздражение, спросил он.

— Я приехала к себе домой! И я буду приезжать сюда, когда захочу, пока ты наконец не образумишься и не женишься. — Графиня покачалась на каблуках и заметила с неприязнью: — Если, конечно, найдется хоть одна порядочная женщина, которая выйдет за тебя.

— Мама! — предостерегающе прорычал Лоуренс.

— Едва ли тебе интересны мои заботы, — невозмутимо продолжала она. — Ты ведь никогда не питал родственных чувств к своей семье, но я, так и быть, отвечу на твой вопрос: я приехала в Лондон за покупками.

— За покупками? — Лоуренс был уверен, что это только предлог.

Мать и сын молча смотрели друг на друга. Атмосфера между ними накалялась, и до точки кипения было уже очень недалеко.

Первой не выдержала графиня.

— Ну хорошо, — примирительно начала она. — На днях я разговаривала с леди Маджори, графиней Хавершем. У нее есть племянница, милая, добродетельная девушка, и я думаю, тебе следует…

— Проклятие!

— Лоуренс Сент-Джеймс! — рявкнула графиня. — Я приехала проследить за тем, чтобы вы выполнили свой долг перед семьей, и не уеду, пока вы не женитесь и не позаботитесь о наследнике. Правила приличия и долг, разумеется, не в вашем вкусе, но уж будьте любезны выполнить те обязательства, которые накладывает на вас ваш титул! — Она перевела дух и уже мягче добавила: — Я хочу, чтобы ты женился в новом году и подарил мне внука к следующему Рождеству.

— Проклятие! — снова вырвалось у Лоуренса, и он коротко бросил Парнеллу, стоявшему все это время рядом: — Скажи Джеку, что я жду его на повороте, и пусть поторопится.

Дворецкий опрометью бросился выполнять приказание, а Лоуренс рывком распахнул входную дверь и, уже будучи на пороге, услышал:

— Лоуренс, вернись! Я еще не закончила разговор с вами, молодой человек.

Но его уже и след простыл. Графиня окаменела, оскорбленная и возмущенная поведением своего сына. Он убежал от нее так же, как когда-то сбежал его отец. Ну почему судьба так несправедлива!