Искушение добродетели - Мэри Кэттон

— Клементина, ты стареешь, — проворчала Ариадна. — Да, он необуздан, как мартовский заяц, богат, как Крез, и к тому же красив, словно Аполлон, а все эти качества, собранные в одном человеке, представляют взрывоопасную смесь. Женщина, которая его полюбит, обречена на погибель.

— A-а, но ты видела, как блестели глазки малютки? — Женевьева погрозила ей пальцем. — Вивьен наверняка думает иначе, и мы не можем не считаться с ее чувствами.

— В этом деле чувства Вивьен стоят на последнем месте, — отчеканила Арабелла. — Девчонка еще слишком молода и неопытна, чтобы решать самой. Я мать и должна позаботиться о ее будущем.

Она в раздумье заходила по комнате. Между ее бровями залегли две суровые складки.

— Я хочу, чтобы любовником Вивьен стал человек, в котором я буду уверена на все сто процентов, — произнесла она после довольно продолжительной паузы. — И вовсе необязательно ему быть таким красавчиком.

— Но ты же не можешь вот так просто взять и отказать Сэндборну от дома, — с тайной надеждой сказала Клементина. — Он титулован, богат, занимает видное положение в свете…

— И к тому же первый джентльмен, на которого благосклонно посмотрела наша упрямица Вивьен. Ты можешь ручаться за то, что он не станет последним? — Женевьева неопределенно махнула рукой. — Подумайте, mes amies[3], и о том, как прелестно они смотрятся вместе.

Каждая немедленно воскресила в памяти эту идиллическую картинку. Стройная изящная Вивьен и высокий мужественный граф, с трудом обуздывающий желание прикоснуться к ней. Что и говорить, вместе они смотрелись просто восхитительно: свет и тьма, сила и уязвимость, нежный соблазн и опасная притягательность. Но главное — молодые люди не отрывали друг от друга глаз.

— Да, — смягчилась Ариадна. — Вместе они выглядят как Адонис и Афродита.

— Он смотрел на нее так, словно она сделана из сахара, — мечтательно качнула головой Клементина. — А Сэндборн, судя по всему, очень любит сладкое.

— В его глазах я увидела жажду и вожделение. А она… Он зажег искорку в нашей Вив, разбудил ее, если можно так выразиться, — добавила Женевьева.

— Ну, вижу, толку от вас немного, — строго оборвала их Арабелла. Затем подошла к чайному столику и, взяв чашку, из которой пил граф, посмотрела на нее со свирепой решимостью.

— И все-таки я не верю ни ей, ни ему, — пробормотала она. — Эта резкая перемена чувств, внезапная влюбленность… Нет, Вивьен определенно хитрит, а о графе я уж и не говорю. — Арабелла снова взглянула на чашку, которая в данный момент олицетворяла для нее Лоуренса Сент-Джеймса, и прошипела: — Значит, вы без ума от моей дочери, граф Сэндборн? Ну что ж, посмотрим, удастся ли вам убедить в этом меня.

…На следующий день Лоуренс был на пороге особняка ровно в три часа пополудни. Барни немедленно проводил его в гостиную, где граф обнаружил Арабеллу, расположившуюся в одиночестве на диване среди атласных подушек.

— Я вижу, сегодня вы пунктуальны, лорд Сэндборн, — проговорила она, приподнимая бровь.

Язвительно сделанное замечание ясно говорило о том, что его кандидатура все еще находится на рассмотрении.

— Ну какой же мужчина станет медлить, когда речь идет о Вивьен, — парировал он.

— Согласна с вами, — Арабелла улыбнулась, но глаза ее по-прежнему оставались холодны. — Однако согласитесь и вы, что поспешность в таком деле просто недопустима. Итак, не будем спешить, граф, — заключила она, вставая и беря его под руку.

Лоуренс застыл, уверенный, что сейчас его просто выставят за дверь, но Арабелла все с той же улыбкой потянула его к лестнице.

— Как человек светский и… опытный, вы должны понимать, что чувства юной девушки нужно культивировать с заботливой осторожностью. Только тогда ее страсть принесет желанный урожай, а плод наслаждения будет спел и вкусен. — Она пристально наблюдала за его реакцией. — У Вивьен совсем нет опыта общения с мужчинами, так что придется подождать и дать ей возможность узнать вас получше. А когда вы поймете, что час пробил, смело вводите ее в мир…

— Удовольствий, — закончил за Арабеллу граф. Он заставил себя произнести это слово, хотя оно вызывало у него сухость во рту.

— Именно так. Я знала, что вы меня поймете, — кивнула она и повела его вверх по мраморной лестнице.

Лоуренс не знал, что и думать. Куда Арабелла его ведет? Ответ на этот вопрос пришел очень скоро.

— Первое время вы будете видеться с Вивьен в ее будуаре. Среди знакомой обстановки малютке будет спокойнее.

Сэндборн резко остановился:

— В будуаре? Но это же просто смешно! Я прекрасно понимаю, в каком положении находится Вивьен, и запланировал на сегодня прогулку в карете. Прогулку — и ничего более, уверяю вас.

— О прогулках не может быть и речи, — отрезала Арабелла. — Я обязана соблюсти все правила приличия и никогда не позволю Вивьен появиться на людях с мужчиной, с которым у нее нет прочных отношений.

Соблюсти приличия? Боже, кто здесь говорит о приличиях? Куртизанка, которая всю жизнь только и делала, что их нарушала. Лоуренс сжал кулаки.

— Но если вы будете играть по правилам, — поспешила успокоить его Арабелла, — ваше заключение продлится недолго.

— Недолго — это сколько?

— Все зависит от вас, ваша светлость. А потом — разве вы не хотите насладиться прелюдией, прежде чем перейти к истинному удовольствию? Подумайте над моими словами, граф.

Пока они шли по широкому, роскошно оформленному коридору, Лоуренс пытался осмыслить положение, в котором оказался. Ясно, что это своего рода испытание его намерений, непонятно только, зачем Арабелле разыгрывать этот фарс? Еще несколько секунд — и он окажется наедине с Вивьен, имея разрешение, нет, даже приказ соблазнить ее. Итак, либо он немедленно ретируется, либо смело лезет в мышеловку за сыром.

Боже милостивый, ну и влип же он!

Он припомнил бездонные, искрящиеся глаза Вивьен и то, как она удивила и позабавила его. Но тут же в его памяти всплыл образ старика Гладстона…

Прежде чем войти в будуар, Арабелла остановилась и хищно посмотрела на графа, всем своим видом требуя внимания к ее словам:

— Я вверяю свою малютку вашему опыту и… вашей сдержанности.

Сказав это, она с коварной улыбкой открыла дверь и предложила графу войти.

Глава 6

Лоуренс решительно шагнул в комнату. Его охватило то же чувство, которое, вероятно, испытывал Цезарь, перейдя Рубикон. Все, мосты сожжены, назад пути нет. Теперь Лоуренс Сент-Джеймс просто обязан выполнить свою часть их с Вивьен соглашения. Правда, сохранить самообладание в этой щекотливой ситуации довольно трудно, ну да тут уж ничего не попишешь, сам виноват…