Дитя мрака - Андерс Рослунд

Марианна Херманссон удостоверилась, что мигалка включена, бросила взгляд в зеркало заднего вида и свернула с шоссе Е-18. От Крунуберга до Арланды она доехала за девятнадцать минут.

— Все хорошо? — Она сбавила скорость и обернулась: — Правда?

Девочка, которой Марианна отдала свою единственную зимнюю куртку, сидела на заднем сиденье. С шестимесячным ребенком на коленях.

— Да.

Через три часа после того, как объявили общенациональный розыск, патруль из Арланды обнаружил автобус, в точности соответствующий описанию, на одной из автостоянок аэропорта. Херманссон покинула инспектора, толковавшего о разделении группы, и прошла к бассейну. Сначала Надя разговаривать не желала, но потом через силу выслушала и поняла, что от нее требуется и куда Марианна Херманссон ее повезет, если она хочет, с сыном. Они вместе прошли в кабинет Херманссон, подобрали одежду, защищающую от январского мороза, потом сходили на склад и по заявке, подписанной Эвертом Гренсом, получили детскую коляску. Расследование продолжилось на автостоянке крупнейшего аэропорта Швеции. Херманссон нужны были глаза девочки, ее описания, свидетельства.

— Тебе помочь?

Марианна Херманссон кивнула на сложенную детскую коляску в багажнике. С виду совсем новая, колеса почти не стерты. Бирка с инвентарным номером на резинке вокруг ручки.

— Да.

Она никогда не пользовалась коляской.

Ее сыну было шесть месяцев, а она понятия не имела, что отнюдь не обязательно все время таскать его на руках.

Полиция аэропорта поджидала у ограды автостоянки, двое полицейских поздоровались и провели их на несколько сотен метров в глубь огороженной площадки.

Автобус выглядел точь-в-точь как те, на которых она ездила в детстве, за несколько крон они возили людей, не имевших автомобилей, из Русенгорда в центр Мальме, туда и обратно, с раннего утра до позднего вечера. Цвет его, когда-то красный, изменился, стал не то розовым, не то оранжевым. Крыша, окна, борта — все облезлое, изношенное. Выпущен лет тридцать назад.

— Это он?

Надя вытащила мальчика из коляски, поцеловала в лоб, крепко прижала к себе. Кивнула:

— Да.

— Уверена?

— Да.

На стоянке гулял ледяной ветер. Марианна Херманссон медленно обошла вокруг автобуса. Сорок три ребенка. Четверо суток по Европе. Она нагнулась, открыла маленький люк слева от переднего колеса, повернула ручку — дверь скользнула вбок. Автобус тот самый. Даже заходить внутрь незачем. В нос ударил запах растворителя, образуя прозрачную ядовитую стену. Херманссон обошла автобус еще раз, в противоположном направлении, остановилась возле хвоста.

№ 864. PRINCIPAUTE DE MONACO

Регистрационный номер на вид настоящий.

— Он мерзнет?

Надя закутала мальчика курткой, покачивала его, переминаясь с ноги на ногу.

— Нет.

— А ты?

Девочка покачала головой.

— Хорошо. Мы сейчас уйдем. В тепло.

Полицейские ждали в машине, поодаль. Она попросила их пробить регистрационный номер автобуса, а потом связаться с криминалистом, чтобы он обследовал все — каждое кресло, каждый рычаг, каждый сантиметр пола. И наконец, проверить списки пассажиров всех рейсов, вылетавших сегодня с международного терминала Арланды, уже состоявшихся и еще предстоящих. Она быстро подсчитала: тот или те, кто под покровом темноты оставил сорок три безмолвных ребенка в незнакомом городе, могли вылететь уже около восьми утра, — вероятно, так оно и было.

Херманссон еще раз взглянула на автобус, еще раз обошла вокруг.

Настоящие дети.

Наверно, они сидели, стояли, лежали друг на друге.

В зале международного терминала было душно.

Рейсы, отложенные и перенесенные, пассажиры, блуждавшие в поисках регистрационных стоек и приема багажа, униформированный персонал, терпеливо отвечающий на вопросы и улыбающийся саркастическим замечаниям.

Марианна Херманссон держала Надю за руку, пока они лавировали с коляской по залу. Огляделась по сторонам. Две сестры. Если сейчас их кто-нибудь видит. Старшая и младшая, собрались куда-то, и с ними — ребенок старшей.

Если сейчас их кто-нибудь видит — обычные пассажирки.

Едва ли подумают, что это инспектор шведской криминальной полиции с брошенным уличным ребенком из среднеевропейской страны.

Мало кто догадается.

Херманссон старалась двигаться как можно медленнее, не создавая помех другим. Она просила Надю всматриваться в окружающих, в каждое лицо, в каждую спину. Они миновали длинный ряд стоек, осторожно обходя длинные очереди, дамский туалет, мужской туалет, обменный пункт и билетную кассу, газетный киоск, книжный киоск, справочное бюро.

Никакой реакции, никаких сигналов. Поначалу Херманссон сомневалась, видит ли Надя что-нибудь, способна ли она воспринимать, но вскоре успокоилась. Девочка была напугана и подавлена. И все же где-то в глубине ее существа таилась огромная сила; толкая коляску с ребенком, она заглядывала людям в глаза, не отводила взгляда, когда Марианна просила присмотреться еще, искала, как велено.

Огестам отнес предварительное расследование к рубрике подозрение в торговле людьми. Но все было не так. Торговцы людьми угрожают, запугивают, бьют. Надя боялась, но не тех, дого они искали. Она смотрела иначе. Здесь что-то другое.

Но что — Марианна Херманссон пока не поняла.

— Он проголодался?

Сначала ребенок хныкал, теперь же кричал во весь голос.

— Тебе не кажется?

Надя кивнула:

— Да.

— Тогда пошли наверх. В кафетерий. Его надо покормить. Да и тебе поесть не мешает, Надя. Заглянем еще вот сюда и пойдем.

Марианна Херманссон остановилась возле очереди, которая заканчивалась там, где раньше был паспортный контроль, а теперь — помещение с дугой металлоискателя и мониторами, где было видно содержимое сумок и чемоданов. Она предъявила удостоверение, жестом велела Наде пройти с коляской подальше, а сама стала между двумя сотрудниками службы безопасности.

Компьютер стоял на полке в конце транспортера, на котором двигались сумки и пластмассовые коробки со связками ключей и разменной монетой. Три лица заполнили экран — двое мужчин и женщина, фотороботы, сделанные по описанию Нади и еще одного мальчика.

— Ничего не заметили?

— Нет.

— Совсем ничего?

— К сожалению. Фотороботы слишком грубые, с ними трудно сличать.

Херманссон взглянула на агентов. Все верно. Она согласна. Нужны еще фотороботы, более определенные, она позаботится.

Кафетерий находился на втором этаже, вверх по эскалатору, оттуда открывался прекрасный вид на весь терминал. Мальчик кричал благим матом. Надя качала его на руках, тихо напевала, гладила по лобику. Официант помог Херманссон согреть баночку детского питания, что-то вроде картофельного пюре с укропом; себе она взяла чашку кофе, а Наде — апельсиновый сок и бутерброд.

Ребенок поел, перестал плакать и тотчас уснул прямо на руках у матери.

Они молча сидели, слушая неутихающий шум людской массы, снующей этажом ниже. Смотрели на них сквозь стеклянную стену, точь-в-точь как Херманссон сегодня утром смотрела на бледных детей в бассейне полицейского управления.

— Ты говоришь по-румынски. — До сих пор Надя ничего не говорила по собственной инициативе. — Почему? — Она односложно отвечала на вопросы. И только. До этой минуты. — Ты ведь живешь здесь.

Прежде чем ответить, Херманссон допила кофе, она обрадовалась, толком не зная почему.

— Тебе интересно?

— Да.

Огромный терминал был по-прежнему многолюден. На место каждого пассажира, исчезавшего на контроле, заступал новый, прямо с мороза, из снегопада. Марианна Херманссон рассказала о своем отце, о его побеге, о своем детстве.

Надя улыбнулась, впервые.

— Шведский полицейский. Из Румынии.

— Я не из Румынии. Мой отец оттуда. А я из Мальме. Из города на юге Швеции.

Она не понимала, почему это важно, почему она каждый раз это подчеркивала. Просто так получалось, она всегда так делала, даже если это не имело значения.

Она встала, чтобы взять еще кофе, спросила Надю, не хочет ли та чего-нибудь еще, услышала в ответ вежливое nu mulţumesc.[6] Быстро пошла к стойке, желая поскорей продолжить разговор, которого ждала целый день, и как раз собиралась расплатиться, искала в кармане куртки мелочь, когда в другом кармане зазвонил телефон.

Голос его звучал деловито, она прямо воочию увидела его перед собой, с сигаретой в руке и пепельницей в верхнем ящике стола.

— Йенс Клёвье, Интерпол.

— Быстро ты управился.

— Где ты?

Она расплатилась, поблагодарила за кофе и осталась стоять в двух шагах от кассирши. Возвращаться к Наде и мальчику пока рано.

— В Арланде.

— Автобус?

— Он здесь.

— Ты уверена, что это он?