Добродетельная женщина - Лиз Карлайл

Этта, которая чуть не подпрыгивала от радости, округлила глаза.

— О, мэм! Он здесь! В миссии «Дочери Назарета»! Представляете? Говорит, что его прислал сюда мистер Амхерст. Можно, я приглашу его в ваш кабинет? Он хочет поговорить с начальством.

Сесилия, поднявшись, в замешательстве нахмурила брови и нагнулась над письменным столом.

— Послушай, Этта, я не понимаю… Кто хочет поговорить с начальством? И на какую тему?

— Наш красавчик лорд Делакорт! — Этта воздела глаза к небу. — Он здесь, на первом этаже, или я не Генриетта Хили! Его подтянутый зад обряжен в дорогие панталоны, а синий сюртук пошит из такого тонкого сукна, словно оно соткано из волос ангелов!

Сесилия резко села.

— Лорд Делакорт? — пролепетала она. — Что ему могло тут понадобиться? — Охваченная странным чувством неотвратимости судьбы, она растерянно подняла глаза на служанку. В голове Сесилии роились самые разные предположения, но вдруг она вспомнила, как ловко выкачала денежки у Эдмунда Роуленда. — Может быть… его уговорили сделать благотворительный взнос?

Этта поморщилась.

— Может быть.

Сесилия облегченно вздохнула. Пожалуй, это единственная причина, по которой мистер Амхерст мог прислать сюда Дэвида. Всем известно, что Делакорт — близкий друг жены священника. В свете поговаривали, будто раньше их связывало нечто большее. Однако с Амхерстом они приятели, и, значит, она обязана оказать ему радушный прием. Как бы только не поперхнуться этим самым радушием!

Сесилия вскочила со стула и расправила юбку. Ладони ее внезапно взмокли.

Этта встревожено присмотрелась к своей госпоже.

— Что с вами, миледи? Вы так побледнели! Сесилия не без труда сделала строгое лицо.

— Со мной все в порядке. Пожалуйста, пригласи сюда лорда Делакорта.

Этта подозрительно прищурилась.

— У меня такое чувство, мэм, что вы уже знакомы с его светлостью, только не хотите признаваться. Если этот смазливый прохвост может причинить вам какие-то неприятности, я сию же минуту выставлю его за дверь, и плевать мне, что он виконт!

Сесилия вздернула подбородок.

— Не говори глупостей, Этта! Я прекрасно справлюсь с таким тщеславным и испорченным типом, как Делакорт. Пригласи его в кабинет, будь так любезна! Меня ждут серьезные дела, к каковым его визит ни в коей мере не относится.

Между тем, когда Этта проворно выскользнула за дверь, Сесилия призналась себе, что мысль о предстоящей беседе с этим человеком сильно ее взбудоражила. Не в силах усидеть на месте, она принялась расхаживать взад-вперед по ковровой дорожке, расстеленной под окнами. Делакорт… Что ему нужно, черт побери?

Она с поразительной ясностью вспомнила момент их последней встречи. Это было два месяца назад, на вечеринке в загородном доме — первом светском развлечении, которое она посетила по окончании траура. Вообще-то она не собиралась ехать и не поехала бы, если бы знала, что встретит там его. Однако на вечеринку были приглашены все сливки общества — единственные люди, с которыми знался Делакорт, и Сесилия, безусловно, понимала, что его присутствие среди гостей было неизбежно.

Он появился в самый разгар танцев. Сесилия, скучая, в одиночестве спустилась на первый этаж. На ней было ее любимое вечернее платье из зеленого шелка, а плечи прикрывала шаль, ныне прожженная, но, несмотря на это, она чувствовала себя слишком обнаженной после двух лет замужества и года траура — ей казалось, что взгляды присутствующих обращены только на нее.

Ничего не подозревая, она пробиралась меж танцующих в поисках хозяйки дома, и вдруг, словно по заказу, все пары отхлынули назад, точно морская волна, и она увидела в другом конце зала его. Он стоял у окна, обрамленного алыми бархатными шторами, склонясь к руке леди Снеллинг, женщины весьма знатного происхождения.

Сесилия застыла на месте, не в силах отвести глаз. Делакорт был одет, как всегда, изысканно, но с легкой небрежностью, только добавлявшей ему элегантности: черный костюм, расшитый золотом шелковый жилет цвета слоновой кости и завязанный под самым горлом галстук, украшенный булавкой со сверкающим изумрудом.

А волосы! Его главное достоинство — густые, темно-каштановые, с рыжеватым отливом.

— Темный бордо, — услышала она как-то суждение о цвете волос Дэвида из уст одной восхищенной дамы, которая, судя по всему, знала толк в подобных вещах. Но в тот вечер волосы Делакорта, отражая свет сотен свечей, казались иссиня-черными, как беззвездная ночь.

Сесилия постаралась переключить свое внимание на что-нибудь другое. Какое ей дело до того, как он одет и каков цвет его волос? Но было уже поздно.

Видимо, кое-кто из гостей заметил ее растерянность, и оживленное перешептывание привлекло внимание Дэвида. Не выпуская пальцев леди Снеллинг и изящно подбоченясь, Делакорт чуть-чуть повернул голову и посмотрел на Сесилию, украдкой скользнув взглядом по ее фигуре.

Сесилия почувствовала себя еще более обнаженной. Щеки ее запылали огнем.

Адресовав леди Снеллинг несколько слов, Делакорт обворожительно улыбнулся и, отпустив ее руку, размашистым шагом вышел из зала. Как гораздо позже узнала Сесилия, больше в том доме его не видели.

— Боже правый! — Знакомый голос резко прервал ее воспоминания.

Сесилия, вздрогнув, обернулась.

Он стоял в дверях, и казалось, будто его ноги, обутые в блестящие сапоги с отворотами, приросли к месту.

Сесилия на мгновение словно окаменела, но все же сумела сделать шаг вперед и при этом сохранить невозмутимое выражение лица.

— Милорд? — выдавила она почти ровным тоном. Но Делакорт явно не собирался поддерживать видимость светской беседы.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он. — Я просил, чтобы меня провели к…

— К начальству? — подсказала Сесилия, вскинув голову. — Дело в том, что сегодня пятница, а в этот день начальство здесь — я.

Густые черные брови Делакорта почти сомкнулись на переносице.

— Не понимаю, — раздраженно бросил он. — Мне нужен человек, который управляет миссией. При чем здесь пятница?

Сесилия подошла к: своему письменному столу, и эта диспозиция вселила в нее немного уверенности.

— Я экономка миссии «Дочери Назарета», — сухо объяснила она, — и одна из двух дам, представляющих совет правления. Я работаю здесь три раза в неделю по нескольку часов.

Губы Дэвида скривились в презрительной усмешке.

— И чем же вы здесь занимаетесь, леди Уолрафен, разрешите узнать?

В душе Сесилии всколыхнулась волна гнева.

— По-вашему, разумеется, я использую доброе имя мужа в собственных целях, не так ли? — возмущенно воскликнула она.

Делакорт удивленно приподнял брови.