Буйная Кура - Исмаил Шихлы

- Чем только все это кончится!

- Не думай о плохом. Иди, разбуди молодых, хватит им спать.

- Брата нету.

- А куда он ушел?

- На берег Куры.

- Ах, вот как?... Тогда чего же мы здесь стоим, пойдем к ней.

- Жалко. Пускай поспит.

- С чего это ей так долго спать?

Шахнияр засмеялась. Она вообще любила посмеяться. На ее щеках в это время выступали красные пятна, а маленький подбородок совсем утонул во втором, благоприобретенном. Яркие губы, растягиваясь, выгибались уголками кверху, обнажая ровные, белые зубы. Золотая цепочка на шее с мелкими золотыми монетками начинала звенеть, складки атласного платья, вышитого блестками, начинали колыхаться, потому что колыхалось все ее пышное, дородное тело.

- Нехорошо нам самим заходить, подождем Шамхала.

- Э, кто такой Шамхал! - Новый приступ смеха заколыхал тетю. Она подмигнула Салатын. - Пока его нет, пойдем поглядим, что он там натворил.

Оказывается, Гюльасер давно сложила и убрала постель и теперь сидела на краешке тахты. Она съежилась под взглядами вошедших и, кажется, была бы рада превратиться ну хоть в маленькую ящерицу, чтобы юркнуть куда-нибудь в щель.

Шахнияр критически оглядела комнату. Тщательно выметенный пол, постель, аккуратно сложенную в нише, ковер, разостланный на полу, коврики, развешанные по стенам. Ей понравилось, что невестка, встав пораньше, прибрала комнату. Она закрыла за собой дверь и пошла вперед.

Гюльасер не знала, что и делать. Может, сидеть, как и сидела, сжавшись в комок, может, подняться и упасть в ноги Шахнияр? Что сейчас скажет ей эта женщина? Может, схватит ее за косы и выбросит во двор? А может, обнимет и поцелует?

Пока Гюльасер раздумывала, не зная, на что решиться, Шахнияр подступила к ней. Положив руки на бедра, она посмотрела сверху вниз на совсем съежившуюся девушку и жалостливым голосом возгласила:

- А ну вставай, погляжу на тебя! За какие такие прелести полюбил тебя сын моего брата?

Гюльасер спустила ноги с тахты и встала. Она не знала, что нужно отвечать на такой вопрос, и потому молчала, опустив голову. Она ожидала каких-нибудь тяжелых, оскорбительных слов. Шахнияр между тем разглядывала ее со всех сторон, удовлетворенно чмокая. - Хм, неплоха. А ну повернись вот так... Красивая девчонка, честное слово, я говорю правду. Оказывается, наш дурень со вкусом. Что отводишь глаза? А ну посмотри на меня, не стесняйся. Разве это не случается с каждой из нас? Эх, дуреха, ничего ты не понимаешь. Быть бы мне снова девушкой и выйти замуж!..

- Тетушка, перестань! - вступилась Салатын.

- А что случилось? Что я сказала? Разве плохо выходить замуж? Ей-богу, все мы хотим. Если ты встретишь парня с закрученными усами, разве ты не согласишься выйти за него замуж? Ну, что смеешься? Кажется, тебе это понравилось?

- Ради бога, не стыди нас.

- Ничего, вас не застыдишь! - Она снова повернулась к Гюльасер. - Ты не слушай ее, доченька, юность прекрасна. В особенности если у тебя красивый муж. По ночам, когда, обнявшись, лежишь в постели, водой и то невозможно разъединить. Хочется съесть его, как свежий мед. Но что поделаешь, мне не посчастливилось... Да пойди ты к свету, пожалуйста... Я хочу посмотреть на твое лицо. Ишь ты, как почернело у нее под глазами. Наверное, этот шайтан измучил тебя за ночь, не так ли? Пусть только вернется, уж задам ему!

- Тетушка, перестань, не стыди ее.

- О чем ты говоришь? Какой стыд? Тот, кто сумел выйти замуж, уже не стесняется.

Шахнияр, вздохнув, присела на тахту. Притянула к себе Гюльасер.

- Что ты молчишь и хмуришься, разве ты вышла за плохого парня?

- Ей-богу, откуда мне знать?

- Не вздыхай, доченька, каждая девушка рано или поздно должна оказаться в руках парня. Ты хорошо сделала.

- Если бы все думали так, как вы!

- Ну и пусть их... Да перейдут все мои горести в их сердца! Лишь бы муж любил, об остальном не беспокойся. И не изводи себя, ты девушка сдобная. Шамхал от тебя не отстанет. Но и ты должна уметь держать мужчину в руках. Всякий мужчина похож на кошку. Если погладить его, приласкать, то все в порядке. Не дай бог идти наперекор ему, слышишь? Можно и пококетничать с ним. Разве он сможет устоять перед кокетством такой красавицы!

- Тетушка, прошу вас, не заставляйте меня краснеть.

- Зачем краснеть, доченька, я говорю правду. Если мужчина не разбирается в женском кокетстве, то он напоминает осла. Вот, послушай-ка.

Она взяла в руки косу, которая сползла с ее плеча на грудь, изобразила из косы саз и стала кружиться по комнате, подражая ашугу. Тихим, но приятным голосом она запела.

Кончив петь, Шахнияр захохотала. Все еще кружась, она подошла к тахте, села. Тяжесть, давившая на сердце Гюльасер, исчезла. Салатын тоже смеялась.

- Ты, оказывается, совсем ашуг, тетушка. Как хорошо ты поешь.

- Я веселюсь с горя, доченька. А люди за это считают меня легкомысленной.

- Слава аллаху, чем ты хуже других, тетушка? Ты богата, ни в чем не нуждаешься.

- Эх, доченька, на что мне богатство! Будь у меня муж с лихо закрученными усами, не надо бы мне никакого имущества.

- Кто тебе мешает выйти замуж?

- Ты думаешь, с каждым, кто носит папаху, можно положить голову на одну подушку? Да перейдут мои горести в их сердца, большинство из них не достойны считаться мужем. Мужчина должен быть сильным и страстным как сокол. А зачем тебе смирный вол, который сидит около тебя целый день, словно наседка.

- Тетушка, только не сердись, я давно все хотела спросить у тебя. Ты сама выбирала покойного дядю

Абила?

- Нет, доченька, - сказала женщина, глубоко вздохнув. - Парень, которого я любила, боялся моего отца. Он, как у нас говорят, не мог показаться ему на глаза даже краешком своей папахи. Насильно выдали меня за Абила. Покойник был неплохой человек, кое-как жили. Но аллах и его посчитал для меня излишней драгоценностью и отправил его в черную землю. Теперь осталась я одна под черным потолком. Сама не знаю, вдовой мне себя считать или невестой.

Салатын почувствовала, что тетка сейчас расплачется. Чтобы отвлечь ее от грустных мыслей, она обняла Шахнияр.

- Полно, тетушка, ты еще не старая.

- Так-то так, но время проходит. Пока можете, веселитесь, чтобы потом не жалеть.

Вытерев слезы, Шахнияр постаралась улыбнуться.

- Хватит, заговорили меня, заставили прослезиться. Я пришла сюда не за этим, а для важного дела.

Она скользнула взглядом по постели, аккуратно сложенной в нише. Затем осторожно тронула Гюльасер.

- Покажи, чиста ли ты досталась Шамхалу.

- Тетушка!.. - вспыхнула Салатын.

- Ты занимайся своим делом, а я буду своим. Ну, что стоишь?

Гюльасер готова была провалиться сквозь землю, но, чтобы не вызвать подозрений, тоже покосилась в сторону сложенной постели.

Салатын не выдержала и пошла вон из комнаты. Она остановилась в дверях. Шахнияр быстро и ловко стала копаться в постели, нашла там простыню и вдруг, словно резвый пятилетний ребенок, выскочила на середину комнаты с радостно поднятыми вверх руками и пустилась в пляс. Гюльасер закрыла было лицо руками. Но торжествующая Шахнияр схватила ее за руку, вывела на светлое место, оглядела ее всю еще раз и начала шумно чмокать в обе щеки.

- Да будет светлым твое лицо. Отдам тебе в жертву всю свою жизнь. Оглядывая Гюльасер, она словно впервые увидела ее босые ноги, ее старенькое застиранное платье. Она сняла с пальца кольцо с яхонтом, потом с полной белой руки стянула браслет.

- Это твое обручальное кольцо, бери. А это подарок от меня, бери и его. Чего у тебя еще не хватает?

Салатын решила заступиться и защитить достоинство бедной девушки. Кроме того, она подумала, что Шамхал заругает свою молодую жену за эти подарки.

- Тетушка, у нее все есть. Зачем ей еще одно кольцо и еще один браслет?

- Тогда почему она в таком виде? Где ее белое свадебное платье? Ну-ка открывайте сундук, покажите мне!

Салатын подняла крышку сундука, где лежали ее собственные платья. Тетушка решительно отстранила ее. Вытащив одно из шелковых платьев племянницы, она бросила его Гюльасер и приказала:

- Надевай, оно подойдет, вы обе одного роста.

- Мне ничего не нужно.

- Бери, бери, - вмешалась и Салатын. - Мое или твое, какая разница?

Шахнияр сама раздела Гюльасер. Надела на нее новое платье, туфли. Не забыла и кольцо с браслетом. Она сняла с себя также серебряный с позолотой широкий пояс.

- Возьми, погляжу, к лицу ли? Вот так. Теперь ты стала писаной красавицей. А ну подожди, подожди. Вот возьми еще эти золотые мониста. Тут три ряда. Покойный привез их из Тифлиса, купил у какого-то лезгина-ювелира. Особенно хорошо они выглядят на черном бархате. Повяжешь под келагаем. О, ты раскрылась, словно роза. У тебя нет дырочек в ушах? Почему? Уж в ушах-то можно было проделать дырочку и до замужества. Может, ты хочешь ходить без сережек? Я не позволю. Я сама все исправлю. Сейчас же сделаю дырочки в ушах и повешу серьги. Салатын, помоги-ка мне, принеси иголку, нитку и немного золы.