Адвокат олигарха - Ева Львова

Я не стала спорить, а поднялась со скамейки и в числе последних вышла из вагона.

* * *

Дом отдыха носил безликое название «Лесник». Имел он несколько корпусов, и семинаристы дружно устремились к тому, который белел отштукатуренными стенами на отшибе. В просторном фойе на стойке регистрации стояли заблаговременно приготовленные ключи от номеров. Каждый участник семинара брал со стойки ключ и клал на его место тысячерублевую банкноту. Еще четыре тысячи забирала Жанна, стоящая рядом с пожилой женщиной-администратором. Я получила свой ключ, каждую секунду ожидая разоблачения, но помощница Санты Патрика даже не взглянула в мою сторону, равнодушно сунув протянутые мною деньги в общую стопку.

– Сейчас пьем чай в столовой, через час встречаемся на футбольном поле, – объявила Жанна, направляясь в сторону лифта.

Мне стало интересно, как долго она сможет делать вид, что не знает, кто я такая, и я вместе с остальными поспешила за ней. В лифте Жанна молча разглядывала ободранные стены, оставшиеся в наследство от советской эпохи, притворяясь, что ей на меня наплевать. Поднявшись на третий этаж, мы вышли из кабинки и разошлись по комнатам. Оказавшись в своем номере, я завалилась на кровать и сорок пять минут проболтала с бабушкой, которой стало значительно лучше. Ида Глебовна ни с того ни с сего вдруг принялась подробно объяснять мне, как готовить зразы с грибами, которыми я должна буду завтра же порадовать деда. При этом она упоминала какую-то рыбу, которую я якобы мастерски готовлю, и уверяла меня, что если я осилила такое сложное блюдо, то уж со зразами справлюсь, как нечего делать. Я не спорила: бабушке нельзя волноваться, поэтому ей незачем знать, что грибные зразы для меня так же недостижимы, как выход в открытый космос.

В самый разгар инструктажа я мельком взглянула на часы и поняла, что если я сейчас же не распрощаюсь с бабулей, пропущу самое интересное. А именно то, ради чего я, собственно, и ехала в этот богом забытый дом отдыха «Лесник». Попрощавшись с повеселевшей родственницей, я накинула на плечи ветровку и устремилась на улицу. Успела я как раз вовремя: люди на футбольном поле только-только образовали круг. Прячась за кустами, я приблизилась к хороводу и стала наблюдать, что будет дальше. Семинаристы взялись за руки, подняли их над головой и, устремив в небо горящие глаза, затянули:

– Ом Мани Падме Пин.

В центре круга стоял чернокожий красавчик в просторном красном свитере и голубых джинсах и, воздев руки к звездам, пел громче всех. Переведя заунывную мантру, как «О сокровище в сосне» – ибо буддисты распевают «Ом мани падме хум» о сокровище в лотосе, – я приблизилась к сектантам и увидела в хороводе своего подзащитного. Аркадий Всеволодович, запрокинув лицо, пел вместе со всеми. За одну руку его держала Жанна, за другую – быстроглазая Лена. Я подошла к медитирующим последователям «Баженовой Мудрости» и встала между Аркадием Всеволодовичем и Жанной. Аркадий дернулся, выходя из транса, распахнул глаза и, перестав голосить, дико взглянул на меня. Жанна открыла было рот, чтобы возмутиться и спросить, какого лешего я нарушаю стройный ход ритуала, но мой клиент неуверенно произнес:

– Все в порядке, Жанна. Это ко мне. Агата, что вы здесь делаете?

– Нет, это вы что здесь делаете? – сердито зашептала я.

Мой подзащитный сделал страдальческое лицо и торопливо заговорил:

– Умоляю, только не сейчас! Я все объясню, но несколько позже.

Чувствуя, что Аркадий мучается от моего присутствия, я вышла из хоровода и направилась к корпусу, чтобы подстеречь господина Иванова в неформальной обстановке и получить объяснения происходящего абсурда. С час я проторчала на лавке, наблюдая за двумя беспризорными собаками, в межсезонье страдающими от отсутствия обильных объедков с местной кухни. Затем последователи «Баженовой Мудрости» начали возвращаться в свои номера. Расходились они, взявшись за руки и обнявшись, кто парами, кто по трое, а некоторые ухитрялись идти в обнимку вчетвером. Только Жанна шла одна. Проводив недоумевающим взглядом помощницу Санты Патрика, я вернулась на футбольное поле и убедилась, что больше там никого не осталось. Аркадий Всеволодович загадочным образом исчез. Но это был не повод, чтобы оставаться в неведении насчет роли моего клиента в секте баженомудров.

* * *

Вернувшись в корпус, я поднялась на третий этаж и постучала в номер, за дверью которого, насколько я помнила, скрылась помощница Санты Патрика. Не успела я убрать руку, как дверь распахнулась, и девушка с белыми афрокосичками вопросительно взглянула на меня.

– Нам нужно поговорить, – миролюбиво сообщила я. – Можно войти?

Жанна молча шагнула в сторону, освобождая проход. Я вошла в номер и деликатно остановилась рядом с креслом, намекая, что в ногах правды нет. Хозяйка, не понимая намека, закрыла дверь и плюхнулась на диван.

– И что тебе нужно от Аркадия? – дерзко спросила она.

– Вообще-то мне ничего не нужно, это Аркадию Всеволодовичу нужно, чтобы я сняла с него обвинение в похищении Уха Энки. Я адвокат Агата Рудь. Глупо сбегать от своего адвоката.

– Та-ак, интересно, – протянула девица, кивая мне на кресло, рядом с которым я до сих пор стояла. – Значит, ты адвокат.

– Ну да, и мне интересно, что вы с моим подзащитным делали в ночь ограбления Культурного центра на Ярославке в кабинете Лидии Сергеевны?

– Мы не были на Ярославке в ночь ограбления, – невозмутимо проговорила Жанна, вытаскивая из кармана мобильник и пачку сигарет. Кинув телефон на журнальный столик, она помахала перед собой пачкой и как бы между делом обронила: – Закуришь?

– Нет, я бросила, – отмахнулась я, наблюдая, как тонкие пальцы девушки проворно вытягивают сигарету из пачки. – Так что вы искали в сейфе Ивановой?

– Не Ухо Энки – это точно, – буркнула Жанна, прикуривая от массивной зажигалки «Зиппо».

Щелкнула крышка, запахло бензином, и мне ужасно захотелось курить, хотя ничего подобного не случалось со мной с прошлого года, когда я дала деду слово, что распрощаюсь с этой пагубной привычкой раз и навсегда.

– С какой стати я должна вам верить, если вы с Аркадием на пару морочите мне голову и скрываете львиную долю информации? – вспылила я, взбешенная не столько таинственностью клиента и его подружки, сколько своим внезапным порывом взяться за сигарету. – Что ты делала у Феликса дома? Какую информацию хотела передать ему насчет Уха Энки? И зачем закрыла меня в туалете на вокзале?

– Это не я закрыла, это Аркадий, – бесцветным голосом проговорила Жанна, думая о чем-то своем.

– С чего это вдруг клиент станет меня запирать в дамской комнате? – недоверчиво спросила я.

– Увидев тебя на вокзале, Аркадий страшно перетрусил, – рассеянно пояснила Жанна. – Подошел ко мне весь красный и, заикаясь, сказал, что среди посетителей семинара находится человек, который может сообщить о нем Лидии, и ему срочно нужно избавиться от него. Потом он куда-то ушел, вернулся повеселевший, но все равно поехал вопреки правилам не на электричке, а на машине. Аркадий думал, что ты не выберешься из туалета и не нарушишь привычное течение его жизни.

– А я, получается, нарушила? – усмехнулась я, но собеседница проигнорировала мой вопрос.

Прищурив зеленые глаза и глядя сквозь ресницы на струйку дыма, выпущенную из вытянутых трубочкой губ, девушка напряженно прислушивалась к шуму, доносившемуся из коридора. Конфликт, зародившийся где-то вдали, набирал мощь и силу, приближаясь к номеру Жанны.

– И-и! – кричал в коридоре высокий женский голос. – Пошла вон отсюда! Он мой! Мой!

– Да что же это за безобразие! – вторил ему другой женский голос. – Прекратите немедленно драку! Я вызову полицию! Это приличный дом отдыха, а не бордель!

Помощница Санты Патрика вскочила с дивана, сунула окурок в цветочный горшок, из которого тянулась к свету чахлая герань, и устремилась на крики. Рывком распахнув дверь, она выскочила в коридор и скрылась из виду.

– Что происходит? – грозно вопрошала она в отдалении. – Сейчас каждого оштрафую на десять тысяч рублей!

Пользуясь моментом, я схватила мобильный телефон помощницы Санты Патрика и принялась торопливо просматривать список контактов. Один из номеров меня особенно заинтересовал. Он был подписан «Галя Пряхина», а, насколько я помнила, именно Пряхина была фамилия пропавшей малышки.

* * *

Я не могла ошибиться – Олей Пряхиной Кира Ивановна называла девочку, которую несчастные родители разыскивают по всему городу, не решаясь без дочери уехать за счастьем к Моне Роз. Недоумевая, какая связь между пятилетней Олей и помощницей Санты Патрика, я нажала клавишу вызова, про себя повторяя: «Ну же, Галя, ответь! Быстрее, быстрее, пока она не вернулась!» После второго гудка детский голосок произнес:

– Алле.

– Это Галя? – торопливо прошептала я в трубку.