ДВЭЙН - Наталья Ракшина

поднял рубаху, уткнулся носом в счастливые четыре лепестка. Зеленых ниток у Меви не нашлось, счастливый клевер был темно-серым, но какое это имело значение?.. Юноша вдохнул нежный запах, все еще исходящий от ткани. Запах Меви.

На следующий день они сознательно избегали общества друг друга, держась как можно дальше.

* * *

— Хед! Тебя когда-нибудь крепко поколотят! — покачал головой Вэйлин, видя, как учитель и приятель в одном лице прячет в кошель на поясе вечерний выигрыш в кости.

— Пусть сначала поймают! — парировал Светлый, с озорством подмигивая.

Вэйлина всегда удивляло то, что столь щедро оплачиваемый труд механика не мешал Светлому мухлевать в азартных играх, применяя невидимые неопытному глазу приспособления. Простой эльф никак не обнаружит под поверхностью игральных костей металлические вкрапления, а на перстне или нарукавных пуговицах манжет Светлого — ювелирное напыление, вступающее в контакт со вставкой в кубиках во время броска на стол.

А что будет, если партнером по игре окажется другой механик?! Он-то с легкостью распознает все хитрости, и вот тогда возможно что угодно — от трактирной драки до дуэли!

Надо отдать хоть какую-то справедливость жулику: он не зарывался, чередуя хорошие выигрыши с мелкими проигрышами, а с бедняками никогда не играл вовсе, выбирая партнера с тугим кошельком.

— Тебе это зачем? — недоумевал ученик. — Всегда есть заказы, ты сыт и одет. В чем же дело?

— Азарт, парень. Риск. Развлечение. Огонь, забава! Ну, как тебе еще объяснить?

Хед не сидел на месте, как сделали бы многие другие, стремясь обзавестись собственной мастерской, осесть, жениться и прочее. Редкий типаж — странствующий механик, объехавший весь Остров и побывавший за его пределами. В своей манере высмеивать все и вся Светлый не раз предрекал себе такую вот старость:

— Представь: мой собственный остров посреди теплого моря, я, куча выпивки, безделье — и десяток девиц, ублажающих меня на все руки и дырки!

Прим. авт.: читатели «Алмаза Светлых» знают, суждено ли было этой мечте сбыться.

— Десяток?!

— Ну да. Хорошо, девять! Только ради приличий. — Невозмутимо подтверждал Хед. — Пусть будут три Светлых, три Темных и три — обычные женщины. Все лапочки-красоточки, с большими сиськами, крутыми попами и тонкой талией. Надеюсь, не подерутся за меня, любимого.

Вэйлин с сомнением хмыкнул:

— По сиськам будешь выбирать?

— Да ты что! — замахал руками эльф. — По совокупности признаков, как добрых лошадок! Надо, чтоб еще соображали за меня, как вести хозяйство на острове. Надеюсь, к тому времени я заработаю достаточно, чтобы содержать девять девок и собственный остров!

Приятели рассмеялись.

Да, с тремя Темными эльфийками Вэйлин как раз застал учителя в уговоренном месте. Как эльфийки не поубивали друг друга, с их-то привычным чувством собственности и ревностью к соперницам, оставалось только гадать. Впрочем, будь это леди… А так… жена мельника, сестра кузнеца и дочка шорника. Они не подрались и не повыдирали друг другу косы, напротив! Незадолго до сеанса игры в кости с проезжим торговцем одна

из них мурлыкала на коленях Хеддвина, вторая пристроилась за спиной, расстегнув эльфу кафтан и делая легкий массаж плеч, третья… что она вытворяла под столом, долго думать не надо — достаточно было посмотреть на физиономию Светлого, в данный момент отнюдь не размышляющего о тонкостях ремесла механика.

Что такого было в этом Светлом привлекательного для властных и знающих себе цену эльфиек-дроу?.. Периодически каждая из них еще и за элем бегала, совершенно не гнушаясь данным занятием.

На вопросительный взгляд юноши Хед отвечал так:

— Дома им угождают свои мужики, не смеющие рта раскрыть. Здесь, как видишь, им приятно угодить кому-то другому. Женщину не понять! Давай-ка о наших делах…

Разговор продолжился после игры. Хед всегда честно предлагал парню половину своего жульнического выигрыша, но юноша с улыбкой отказывался. Максимум, что он соглашался принять — кружка эля и лепешка.

— Щепетильный ты мой! — неодобрительно, но с уважением крякнул Светлый. — Так что ты надумал?

Говорить можно было совершенно спокойно. Они давно вышли из трактира и теперь прогуливались подальше от жилья, по тропинке между возделанными огородами, отмахиваясь от навалившихся вечером комаров и мошек.

— Надумал. Почти. — Твердо сказал Вэйлин. — Я готовлюсь.

Оба прекрасно поняли друг друга, ибо обсуждали возможный побег. Хед знал, что должен исчезнуть из Мита до того, что собрался совершить юноша-дроу. Их же видели вместе, так и тени подозрений не должно остаться. Но также он понимал и то, что меньше всего юноша рассчитывает просто отсидеться где-то в лесах. Хед не знал всей правды о том, что и как пережил племянник Радрайга, но догадывался, что к побегу раба толкает не только жажда свободы, но и желание мести.

Хед был тем, кто помог Радрайгу и Темной леди (охренительной красоты девка, не удивительно, что Радрайг съехал с катушек!) бежать, и вывел их через тайные туннели Светлых туда, где они могли быть в безопасности. За обладание такой красотой можно было выдержать любую пытку и шагнуть прямо в огонь, но… Хед видел и другое, чего не замечал ослепленный страстью Темный.

Высокомерие леди Нейл. Гордыню. Отталкивающее чувство собственного превосходства. Подчеркнутую исключительность и… холодность к самому Радрайгу. Беглая леди Нейл Киларден любила и желала кого-то другого. Позже Хеддвин узнал, кого. Изгнанника, убийцу. Отверженного, сменившего имя и взявшего на себя бремя долга перед тем, чьего сына убил в честном бою. Прим. авт.: события повести «Иней». Сплетни ходили, да… О том, с кем предавался неистовой страсти в священной роще Селдарина будущий муж дочери Владыки Светлых. Прим. авт.: Селдарин — Пантеон божеств светлых эльфов.

Хед не осуждал того, чьи интимные проделки случились до вступления в законный брак. Надо было иметь невероятную смелость, дабы войти в семью Владыки Светлых, Маб-Зэйлфрида, после пролитой крови. Вот такого-то смельчака и полюбила леди Киларден! Чем она провинилась перед своим Конклавом жриц Ллос? Вроде как спасала Светлого то ли от покушения, то ли еще от чего… А тут Радрайг под руку подвернулся. В небе — сокол, в руке — воробей. Сравнение не в пользу воробья. И что бы он ни делал,