Зов ворона - Уилбур Смит

"Черный Ястреб" ударится о резкую волну, и один из них – или оба – потеряют хватку и упадут. Мунго смотрел, как скоба дергается на ветру. Это было мучительно близко, но недостаточно близко. Он подумал о том, чтобы сдаться. Он слышал, как внизу матросы на линях вытаскивают новый такелаж. Когда они прибудут, они закрепят новую скобу и укрепят рею. Если бы не матрос над ним, было бы почти наверняка слишком поздно.

Мунго вытер руки о штаны и предвкушал движение корабля, как если бы тот был продолжением его тела, ожидая момента, когда мачта повернется вертикально в направлении скобы. Он напрягал мускулы до тех пор, пока все сухожилия не натянулись, и – когда силы ветра и крена были как раз подходящими – он прыгнул в пространство.

На мгновение ему показалось, что он летит. Он был так высоко над морем, что почти касался облаков. Затем скоба оказалась в его руках, и его нисходящая дуга повернулась вверх, корабль достиг конца своего левого крена, и его качнуло назад в направлении мачты.

Он знал, что у него есть только один шанс сделать это. Его руки вот-вот соскользнут, и они перенесли почти все наказания, которые могли вынести. Он увидел летящие к нему лини, мачту, маячившую за ними. Его траектория была не идеальной, но достаточно близкой. Затем, к своему ужасу, Мунго почувствовал, как рея повернулась над ним, когда вес его тела приложил крутящий момент к скобе. Вместо того чтобы качнуться к мачте, он теперь вращался вокруг нее. В отчаянии он напряг все мышцы живота и вытянул ноги в сторону проплывающих мимо линей. Его левая нога зацепилась за наружную веревку лестницы и остановила его движение, когда боль взорвалась в его подмышечных впадинах. Его тело, подвешенное между реей и стропами, превратилось в самодельную скобу, а мускулы теперь выдерживали давление ветра на отвязанный парус.

Ему хотелось крикнуть матросам, чтобы они перерезали веревки и отпустили брезент, но слова вырвались сами собой. Он просунул левую ногу в сетку и последовал за ней правой ногой, устанавливая якорь, когда корабль достиг предела крена правого борта и силы снова изменились. Он застыл в этой позе на несколько долгих секунд, каждый нерв его тела разрывался от боли. Он чувствовал себя так, словно его разрывали надвое. Он не мог держаться намного дольше.

Внезапно он почувствовал, как чья-то сильная рука легла ему на икру, а другая схватила его за талию. Сквозь затуманенное болью зрение он увидел над собой лицо Типпу. Напряжение в его плечах ослабло, когда мастер-канонир снял скобу с его мокрых от пота рук.

- Держись, - проворчал Типпу. - Теперь я тебя отпускаю.’

Мунго обхватил сетку дрожащими пальцами и рухнул в нее, как в гамак. Типпу завязал узел на конце разорванной веревки и, взяв у матроса под собой новую веревку, связал концы вместе. Матросы внизу воспользовались слабиной, пропустив сменную скобу через блоки бизань-мачты и привязав их к планке на палубе. Только когда скоба была закреплена, Мунго поднял глаза на реи скайсейла. Теперь, когда рея больше не вращалась вокруг мачты, матрос достаточно успокоился, чтобы найти канат и восстановить равновесие. Его измученное тело лежало на рее, лицо было бледным.

Мунго повернулся к Типпу. -‘Я у тебя в долгу.’

‘Если бы не ты, нам пришлось бы стереть его с палубы. Теперь он получит только кошку.

- Кошку?- Спросил Мунго, вновь обретая дар речи, когда силы вернулись в его тело.

‘Он совершает ошибку. Он платит." - Типпу пожал своими могучими плечами,и мускулы под его шеей задрожали. - ‘По крайней мере, он жив.’

Стерлинг следил за дисциплиной со строгостью военного трибунала, за исключением того, что он был единственным лицом, которому было поручено судебное преследование, вынесение приговора и назначение наказания. Он взял показания у вахтенных матросов и, когда все убедились в виновности матроса, послал Ланахана за девятихвостой кошкой из своей каюты, а матросу приказал растянуться на палубе перед грот-мачтой.

- Дюжина плетей заставит вас внимательнее относиться к своим обязанностям, - сказал он, поймав взгляд Мунго, - и избавит мистера Синклера от необходимости снова спасать вашу жалкую жизнь.’

Мунго промолчал. Когда первый помощник вернулся с кошкой, Стерлинг взял в руки страшный инструмент и принялся расхаживать по палубе перед матросом. Он пропустил девять ремней через пальцы, напоминая всем членам экипажа об их обязательствах по обеспечению безопасности корабля. Затем он передал кошку Типпу и пошел на корму.

Типпу снял тунику и стоял у ног матроса, а тот, уткнувшись лицом в землю, молил о пощаде. Типпу опустил кошку на голую спину мужчины. В одно мгновение его белая кожа стала алой. Моряк вскрикнул от боли и зарыдал. Типпу ударил во второй раз, оставив рубцы в другом направлении, затем в третий раз ударом наотмашь содрал кожу с матроса. Ланахан отсчитывал удары, пока на девятом ударе такелажник не потерял сознание. К тому времени, как Типпу закончил, плоть моряка превратилась в гротескное месиво, покрытое царапинами и кровью.

- Отведите его в лазарет, - рявкнул Ланахан, - и вымойте палубу.’

Мунго направился на корму. Его нервы все еще были напряжены от напряжения на вершине мачты, вместе с болью в напряженных и узловатых мышцах. Капитан встретил его у люка, глаза его горели неудовольствием из-под полей двурогой шляпы.

- Мистер Синклер, - сказал он, - вы продолжаете меня удивлять. То я нахожу тебя незаменимым, то ты ведешь себя как идиот.’

Мунго нахмурился. - ‘Я думал, вы обрадуетесь, что я спас ему жизнь.’

- Рискуя своей, - отрезал капитан. И Типпу тоже. Если бы вам так не повезло, я мог бы потерять троих человек.’

- Есть, сэр.’

- Тот факт, что вам это удалось, не оправдывает того, что вы сделали. Вы ни за что не будете рисковать своей жизнью, пока я не отдам приказ. В открытом море рыцарство не считается добродетелью, и я не считаю тебя героем. Я ясно выражаюсь?’

Мунго кивнул, Его лицо было таким же пустым, как и за покерным столом. ‘Так точно, Капитан.’

- Тогда займись своими обязанностями.’

***

Камилла три дня просидела взаперти в табачной лавке. Она жила на острие ножа надежды и отчаяния: каждый раз, когда слышала, как поворачивается замок, боялась,