Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник) - Найо Марш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ай! – воскликнул он. – Очень много сплетен, сэр. Видите ли, мисс Прентис приехала сюда три года назад, после смерти миссис Джернигэм. По моему мнению, последняя жена эсквайра была самой приятной женщиной в этой части Дорсета. Она родилась и воспитывалась здесь и была настоящей леди. А мисс Прентис относится к этому роду лишь наполовину, иностранка, как ее можно назвать. Ей чужды здешние обычаи. Миссис Джернигэм принимали везде: в коттеджах и больших домах, и везде, куда бы она ни пошла, она была своей. Никогда не задавала вопросов, а если и делала это, то очень тактично, не лезла не в свое дело. А сейчас молва говорит, что Элеонор Прентис – ее полная противоположность. Коварная. Ссорит между собой людей и священника – и делала бы больше, будь ее воля. Господи боже мой! – воскликнул сержант, театральным жестом проведя рукой по лицу. – А как эта старая дева бегает за пастором! Моя жена об этом рассказывала. Супруга у меня женщина прямолинейная, так как воспитывалась на ферме.
Инспектор Аллейн старался не концентрироваться на описании хороших качеств миссис Ропер и дал себе небольшую передышку. Сержант же продолжил свой рассказ:
– Однако были здесь и похуже времена. До приезда мисс Прентис всем тут заправляла мисс Кампанула. Но, мне кажется, убитая стала терять власть после приезда другой дамы с ее льстивыми ужимками.
– Как они ладили между собой?
– Не разлей вода, – ответил Ропер. – Моя жена думает, что они слишком много знали друг о друге, чтобы вести себя иначе. Кухарка из Ред-Хауза говорит, что покойная сильно завидовала мисс Прентис. Она не была ровней Элеонор. Идрис относилась к тому типу женщин, что выставляют свой гнев и ярость напоказ, в то время как ее заклятая подруга с лисьими повадками все делала тихо. Повариха рассказала моей жене, что мисс Кампанула утрачивала свои позиции и была на грани отчаяния из-за этого.
– Что значит – утрачивала позиции?
– С пастором.
– Бог мой, – проговорил Аллейн. – Сколько беспокойства для священника.
– Полагаю, он сам избрал свой путь, как тот парень в Библии, – заметил Ропер. – Он простой малый, но он наш человек и подходит нам. Его отец и дед тоже были пасторами. Ему прекрасно знакомы наши обычаи.
– Несомненно, сержант, – согласился главный инспектор и закурил.
– Но пастор встретил этих двух дам, сэр, и чудо, что ни одна из них до сих пор не прибрала его к рукам. Вероятно, он держит их на расстоянии, ведя беседы о Боге. Но я не раз видел его затравленный взгляд.
– Понятно, – сказал Аллейн. – Как вы думаете, остальным жителям известно, что мистер Джернигэм хранил заряженный «кольт» в кабинете?
– Пожалуй, да. Позволю себе заметить, что эсквайр никогда бы этого не совершил. Он вспыльчивый, мистер Джернигэм, но я готов поставить свой последний пенни на то, что убийца не он. Вспылит и забудет об этом через минуту. Очень искренний. Мистер Генри не такой, он более замкнутый и глубокий. Очень приятный юноша, но никогда не знаешь, что у него на уме. Однако до сих пор у него не было причин кого-то убивать. А даже если бы и были, он бы так не поступил.
– Кто такая миссис Росс из Дак-Коттеджа, Клаудифолд?
– Чужая в этих краях. Она приехала сюда только в апреле прошлого года. – Глаза у Ропера заблестели.
– Молода? – спросил Аллейн.
– Не могу сказать, что очень молодая. Стройная. Светлые волосы, очень изящная и аккуратная. Одевается не так, как местные женщины. Похожа на героинь кинофильмов, только немного попроще. Изысканная. Селия Росс не носит ярких платьев, но вы сразу ее узнаете. – Сержант немного помолчал и продолжил свои мужские откровения, пусть и неосознанные: – Думаю, в ней есть нечто особенное, что не может оставить равнодушным ни одного мужчину, каждый парень чувствует это инстинктивно.
Все молчали, глядя на Ропера.
– Во всяком случае, доктор Темплетт точно попал в ее сети, – добавил сержант.
– О, – заинтересовался инспектор, – еще одна местная сплетня?
– Это женщины придумали. Вы же знаете, какие они. Обсуждают все очень тщательно и подробно. А еще много говорят о миссис Темплетт. Она же инвалид.
– Да, полагаю, так и есть. Мы поговорили обо всех участниках пьесы, кроме мисс Коупленд.
– Мисс Дина? Она многого добилась, без сомнений. Вся большая работа, проделанная ею для успеха этой пьесы, в мгновение ока была сведена на нет. Но за ней ухаживают, это поможет ей все преодолеть. Мистер Генри не оставлял ее в одиночестве, держал за руку у всех на виду сразу после трагедии. Они прекрасная пара, и мы надеемся однажды услышать, что это уже решенное дело. Моя жена говорит, что для мисс Прентис это будет как бельмо на глазу.
– Но почему?
– Она не потерпит еще одной леди в Пен-Куко. Я видел, с какой тревогой она смотрела на них, даже когда убитая лежала у их ног. Ей повезло, что убили не ее. Ей следует благодарить Создателя, что она осталась на этой земле и продолжает строить козни.
– Мисс Прентис, – заметил Найджел, – производит впечатление очень неприятного человека. Возможно, ее больной палец – это блеф, и она все подстроила для своей подруги?
– Медицинский эксперт утверждает, что все это не обман, мистер Басгейт, – сказал Фокс. – Он сообщил, что она до последнего момента настаивала на том, что будет играть.
– Да, все верно, сэр, – подтвердил Ропер. – Я пошел за кулисы. Как раз перед происшествием увидел, как мисс Прентис заливается слезами, а на ее палец страшно смотреть. Мисс Дина говорила ей, что она испортит грим. Доктор Темплетт очень категорично высказывал свое мнение: «Запрещаю вам играть. Ваш палец в очень плохом состоянии. Если бы не сегодняшний спектакль, в котором вы принимаете участие, я бы немедленно вскрыл нарыв». «Прошу вас, – уговаривал ее священник, – мы все понимаем, что вы чувствуете, но бывают ситуации, когда великодушие лучше, чем героизм». Элеонор подняла на пастора глаза и промолвила: «Раз вы так говорите, отец…» И тут как раз появилась мисс Кампанула: «Так, кто поедет за моими нотами? Где Гибсон?» Так зовут ее шофера. Мисс Прентис все-таки сдалась, хотя и очень неохотно.
– Очень живая картинка соперничества, не так ли? – подметил Аллейн. – Вот такая предыстория этого события. Уже три часа. Фокс, полагаю, мы не станем дожидаться наступления утра. У нас будет еще одна бессонная ночь. Это помещение должно быть очень тщательно осмотрено. Завтра у нас выдастся тяжелый день. Ропер, если хотите, ложитесь спать. Кто-нибудь сможет сменить вас завтра в семь.
– Вы будете проводить здесь обыск, сэр?
– Да.
– Если вы, конечно, не возражаете, я мог бы быть полезен.
– Обязательно. Фокс и Томпсон должны убедиться, чтобы мы ничего не упустили в гримуборных и комнате отдыха. Бейли, можете взять Ропера с собой на сцену. Внимательно обследуйте каждый дюйм. Я начну с проверки зала, если закончу раньше, то присоединюсь к вам.
– Вы ищете что-то конкретное? – поинтересовался Найджел.
– Нет. Займусь мелочами. Поищу детали от «Игрушки для бездельников», например. Или водяной пистолет.
– Не забудьте про детские комиксы, которые могут здесь лежать, – добавил Фокс.
– Бедняжки, – прокомментировал Басгейт. – Обратно в детство. Здесь есть телефон?
– В одной из уборных, – ответил Аллейн. – Но надо звонить через добавочный номер.
– Тогда я позвоню в офис из кафе. В перерыве успею написать целый рассказ.
Он вытащил блокнот и расположился за столом на сцене.
Расследование полиции – это, по большому счету, дело монотонное. Нет ничего утомительнее поиска улик. Половина жизни детективов проходит за разглядыванием множества скучных деталей. Не найдя там ничего важного, надо возвращать их на место. Аллейн приступил к своему расследованию у входной двери. Он медленно, как черепаха, полз по пыльным полам, между рядами скамеек. Инспектор был весь в грязи, замерз и не вдыхал ничего, кроме пыли. Но он не мог позволить себе думать о чем-то своем, о предстоящей свадьбе и о том, что сейчас он по-настоящему счастлив. Дело в том, что когда детектив отвлекается на личные проблемы, он упускает, может быть, единственный шанс, посланный ему судьбой. Сержант Ропер бубнил не переставая. С равными промежутками часы на стене отмеряли течение времени. Мисс Кампанула, постепенно коченевшая, лежала за красной байковой ширмой. А Найджел Басгейт описывал ее смерть умелым журналистским языком.
Аллейн обследовал все скамейки и стулья и, включив фонарик, лег на пол в углу. Вскоре он издал тихое восклицание. Журналист оторвался от статьи, и Бейли, у которого в руках было оторванное сиденье стула, заслонил глаза от света и пристально посмотрел в сторону инспектора.
Аллейн теперь стоял слева от сцены. Между указательным и большим пальцем он держал маленький блестящий предмет. Его левая бровь была приподнята от удивления, а губы поджаты от беззвучного свиста.
– Есть улов, сэр? – поинтересовался Бейли.