Парни из Островецких лесов - Станислав Бискупский

Здзих вытирал со лба пот, он очень устал, но был рад.

— Ну, а теперь в банк! — распорядился Горец.

Возвращались в сторону города. Незнакомый житель Илжи добровольно сопровождал их по темным извилистым улицам.

— А может быть, командир, займемся воспитанием?.. — осторожно спросил Клен.

— Каким воспитанием?

— Ну, этих… фольксдойче… — Он уже вытаскивал тонкий, видавший виды ремень из поношенных штанов.

— Черт с тобой, — махнул рукой Горец.

Клен воспринял это как разрешение.

— Старый метод, старый, — ворчал он, идя в направлении города, — но на разговоры не имеем времени.

Двери банка были открыты. Горец пошел в помещение, где находилась касса, туда же за ним как тень проскользнули Сикорский, затем Здзих с Лосем. Сашка появился тут же перед ними.

— Холера! — сказал он, увидев входящих, — деньги есть, а взять невозможно, — говорил он, указывая на металлический сейф.

Горец потрогал замок: — Не подступишься…

— С противотанковым ружьем — вот тогда другое дело! — сказал кто-то из русских.

Но противотанковых ружей партизаны не имели.

Береза и его люди грузили содержимое складов на подводы, которые подъезжали одна за другой, как на железнодорожной товарной станции. После загрузки телеги уходили в направлении пункта сбора. Особо ценным трофеем явилось… шелковое белье, не из-за привлекательности, понятное дело, а… из-за вшей, которые не заводились в нем. Немцы знали это очень хорошо и потому все чаще направляли своим солдатам шелковое белье. Теперь оно пригодилось партизанам.

Выстрелы около жандармского поста становились все реже. Немцы по характеру операции быстро сделали вывод, что какое-либо сопротивление с их стороны бесполезно.

Илжа в течение трех часов находилась в руках партизан. В представлении немецкого гарнизона число отрядов, принимавших участие в операции, превосходило всякие возможные предположения.

В эту ночь посты, обеспечивающие охрану дорог, ведущих в город, могли быть совершенно спокойны: ни один из ближайших гарнизонов оккупантов не выступил на помощь Илже. Немцы ожидали рассвета, но до наступления утра операция должна быть закончена.

Вскоре после часа ночи в воздух взвилась белая ракета. Отряды заканчивали выполнение своих заданий и подтягивались к условленному месту. Юрек восхищенно наблюдал, как из города тянулся длинный караван подвод. Командиры торопливо проверяли состояние своих отрядов. Все были налицо.

Над темной стеной леса начинало светлеть, когда соединившиеся отряды быстрым маршем вышли из Илжи…

Коротки майские ночи. День нарождался прямо на глазах. Его наступление чувствовалось в первом теплом дуновении ветерка, щебетании пробуждающихся птиц. Погожая заря обещала жаркий день.

Ночь была помощницей партизан, в то время как день играл на руку врагу. Всем было ясно, что на рассвете в Илжу придут поднятые по тревоге немецкие отряды из ближайших гарнизонов, поэтому партизаны как можно быстрее должны были уйти от места операции, увезти трофеи, скрыться в безопасном месте.

Сашка, Береза и Горец отдали приказ своим отрядам идти самым быстрым маршем. Партизаны двигались через неудобные для них Кунувские леса, не имеющие подлеска и росшие на песчаном грунте. Каждую минуту можно было ожидать погони. Необходимо было ввести в заблуждение возможных преследователей, замаскировать следы. Отряды продвигались зигзагами, избегали прямых и проторенных дорог, углублялись в лес, неожиданно выходили на редко встречающиеся поляны и снова скрывались в лесной чаще.

— Быстрее, быстрее! — торопили своих людей Береза и Горец.

— Скорее, скорее, ребята! — вторил им Сашка.

А поход был для них непривычным, так как идти пришлось в дневное время. До сих пор они передвигались только ночью. Странной казалась им длинная цепь людей, темной извилистой линией петляющая в лесу. Люди отвыкли от дневной духоты — ночная прохлада обычно освежала их вспотевшие лица. Теперь же зной обдавал их жаром, мокрые рубашки прилипали к телу. Оружие казалось вдвойне тяжелее. Жара усиливала усталость. Наиболее ослабевшие шли рядом с подводами, опираясь рукой на их края. Скрипели колеса, вязли в сыпучем песке. Блестела на солнце каштановая шерсть потных лошадей, фыркающих от жажды, вязнущих в песке по щиколотку.

Зной становился все более изнуряющим, пот заливал глаза, сухой язык напрасно старался увлажнить спекшиеся губы.

В полдень жара стала невыносимой, но командиры не разрешали сделать даже самого короткого привала. Бывали минуты, когда хотелось оторваться от этого заколдованного каравана, повалиться в тень ближайшего дерева, пить влагу хотя бы из зеленых листьев. Однако какая-то сила толкала людей вперед, уже не рассудок, а инстинкт подсказывал, что надо идти.

На склонах песчаных холмов измученные лошади останавливались, и тогда десятки плеч упирались в подводы, напрягались мускулы увязнувших в песке ног, и метр за метром подводы двигались вперед.

Иногда казалось, что наступил предел, что уже никто и ничто не в состоянии заставить людей идти дальше. Но откуда-то брались силы, появлялась энергия.

Зеленый, который недавно прибыл в отряд, шел рядом со Здзихом и Юреком. Ребята вытирали лоб рукавом, молча посматривали друг на друга. Солнце пекло их лица, раскаленный песок жег ступни ног.

Спустя несколько часов похода сухощавое измученное лицо Зеленого исказилось от неожиданной боли.

— Я не выдержу, — с трудом прошептал он. — Пить…

Ни Здзих, ни Юрек не произнесли ни слова. Не было смысла говорить слова утешения. В этом проклятом лесу нельзя было рассчитывать на то, что они наткнутся хотя бы на лужу, а в деревни они не заходили. Селения всегда располагаются при дороге, а дороги теперь особенно опасны.

— Пить, — шептал Зеленый, беспомощно оглядываясь вокруг.

Немного позади шли Клен и Сикорский. Сикорский раздобыл в одном из илжеских складов новые ботинки и ежеминутно украдкой поглядывал на них. Ботинки были новые, хорошие и прочные. Правда, немного жали, поэтому он слегка хромал, кривясь от боли, но тем не менее был доволен своим трофеем.

— Ну и угораздило тебя! — качал головою Клен. — Далеко так не уйдешь…

Сикорский неуверенно поглядел на ноги.

— Чего ты?

— Они не на твою ногу.

Ботинки действительно жали, но ведь они были в самый раз, когда Сикорский примерял их.

— Да нет, ничего, — сказал он неуверенно. Клен наклонился, оглядел и покачал головой.

— Не подходят! — заявил он авторитетно. — Ботинки из города, а ноги из деревни.

Сикорский прибавил шагу. Он никогда не мог договориться с Кленом.

— Пить! — застонал Зеленый так, что даже Клену стало его жаль.

— Пить, пить! — со злостью произнес он и взглянул на повозку с лекарствами. — Касторки я тебе не дам. Всю дорогу испортишь, и немцы сразу найдут нас.

Зеленый вытер высохшие губы. На зубах неприятно заскрипел песок.

— Йоду тоже, не дам тебе, — продолжал Клен, — ты хоть и нытик, но все же товарищ. Ну что, что тебе дать, что?..

Неожиданная мысль пришла ему в голову. Он кинулся к идущей сзади подводе.

— Слушай, — обратился он к Стальному, — человек умирает, не поможешь ли ему чем-нибудь?

— Что тебе надо?

— Зеленый умирает от жажды. Дал бы ты ему что-нибудь попить.

— Ты что, с луны свалился? — удивился Стальной. — Не водки же дать ему?

Из складов в Илже забрали несколько ящиков водки, которые Сашка приказал охранять особенно тщательно.

— А почему бы и нет?

— Ты с ума сошел!

— Дай ему, Стальной, дай. Водка, я слышал, лучшее средство от жажды!

Стальной недоверчиво поглядел на приятеля, стараясь уловить в этом какой-нибудь новый подвох. Но лицо Клена было серьезным.

— Ну что, дашь? — на этот раз со злостью спросил Клен.

За это могло здорово влететь от Сашки. Стальной на продолжительное время задумался, затем решился окончательно:

— Зеленый, иди сюда…

Тот, увидев поданную бутылку, опешил:

— Что это?

— Ты хочешь пить?

— Да, но не это. — Он огляделся вокруг.

— Пей! Это от жажды очень помогает! — с видом знатока кивал головой Стальной.

Зеленый взял бутылку и двинулся вперед.

Пополудни Сашка наконец решил объявить привал в густо заросшем лесу. Партизаны уже далеко отошли от Илжи.

Подводы остановились на краю поляны. Люди с наслаждением садились на разогретый песок. Только теперь можно было поделиться с товарищами всеми впечатлениями от операции.

Полуденный зной уже прошел, и партизаны испытывали удовольствие от дуновения ветра. Командиры собрались обсудить, как спрятать добытые трофеи. Решили перебрать их и укрыть по крайней мере в нескольких местах. Но в первую очередь надо было восполнить недостатки снаряжения отрядов.