Обращение Апостола Муравьёва - Аркадий Маргулис

– И с чем останемся? Нет, погоди, ты подразумевала, пускает дело на самотёк, верно?

– Точно, идёт на поводу эмоций, хотя подтверждения я не нашла, каюсь. Повторюсь: речь выверена, обдумана, в меру эмоциональна. В обществе других людей не испытывает дискомфорта, ты и сам, наверное, заметил, даже по позе на стуле. Сидит прямо, руки свободно на коленях – ощущение, что ему наплевать, где находится – хоть у меня в кабинете, хоть у чёрта за пазухой. Хотя голос и интонации уверенные, и производят благоприятные впечатление… Опять же, самоконтроль и выучка… И – никакого волнения… Пример? У него при обсуждении щекотливого вопроса нет бегающего взгляда… Уверенность или намерение сказать правду?

– Антонина, ты анализировала подпись? – не совсем вежливо прервал её Лауконен.

– Ааа, – Северина махнула рукой, – не совсем доверяю графологии, но… конечно, проводила. Результаты разнятся с моими выкладками, даже не хочу об этом. Сивый бред!

– Вот видишь! Продолжай…

– Честное слово, Карл, я не против мальчика, но уйма моделей поведения, умение мгновенно подстраиваться к собеседнику, выставляют его, как бы помягче выразиться, не совсем благонадёжным…

– Милая моя, сейчас не семидесятые…

– Поэтому говорю только тебе, в докладе этого не найдёшь. Умение менять стратегию поведения по ситуации, психологическая гибкость, всегда имеют две стороны – положительную…

– И соответственно, отрицательную, – шутливо дополнил Лауконен.

– Именно, Карл, отрицательную! Меня не проведёшь магическими пассами, нейтральными жестами и приятной интонацией. Когда Муравьёв желает, из мягкого становится жёстким, или наоборот. Оба состояния одинаково натуральны. Но кто он тогда на самом деле…

– Думается, матушка, ты сгущаешь краски. В шарж… Это, прости, как мочиться на одной ноге, – при этих словах психологиня поморщилась.

– Извини за неудачный пример, ты же не знаешь, каково это, – продолжил Лауконен и захохотал, заметив, что Северина сделала над собой усилие, чтобы не повести бровью, – Антонина, давай конкретней.

– Дам, только не перебивай меня своими мужицкими репликами, – Лауконен провёл пальцем по губам, словно застёгивая «молнию». Северина, покачав в раздумье головой, продолжила: – Одна из особенностей Муравьёва – склонность однозначно делить людей по шкале «сильный – слабый». С сильными выстраивает лояльные отношения, слабаками пренебрегает. Но с лёгкостью приобщается к «авторитетам». Такой человек подчиняется жёсткой системе, если она способна дать ему ощущение собственной значимости.

– Золотце моё, это прекрасно! – заметил Карл Янович. – Наш космодром на колёсах нуждается именно в таких экземплярах, там не должно быть слабых звеньев. Пусть даже банальное «Один за всех, все за одного», но вся команда подчиняется системе.

Северина проигнорировала выпад, и продолжила, как ни в чём не бывало:

– Модель разграничения по Муравьёву. Сильными воспринимаются те, кто не спасовал перед агрессивностью, отразил притязания, слабыми – кто уступил. Экспансия тенденциозна и в случае «уступок» – нарастает. Стратегией поведения становится подчинение более слабых.

– Убеждение – давление – принуждение? – подытожил Лауконен.

Антонина кивнула:

– Отношение к людям, заметь, у него совсем не гуманное…

– Ты вообще соображаешь, что проповедуешь? – возмутился Лауконен. – По сути, мы отбираем людей для уничтожения миллиардов себе подобных, вообще стирания Мира с лица Земли, – старик поднял руки с раскрытыми ладонями, – конечно, если враг вынудит на крайний шаг. Иначе нельзя. Какая уж гуманность… Уймись, Антонина.

– Ты, старый ротозей, действительно не понимаешь, о чём я толкую. Твой Апостол воспринимает мир, как подспорье, ресурс для достижения своей цели…

– И что? Это означает, что надо сделать так, чтобы наши цели стали его целями!

– Ух ты, опять прав! Как всегда, прав! – Северина зааплодировала. – Теперь, демагог, я могу закончить анализ, или тебе уже по боку? Лауконен, ты принял решение?!

– Гони ещё, – хмуро предложил старик.

– То-то. Биологической подоплёкой поведенческих стилей Марата является его сильная, но инертная нервная система. Данная особенность позволяет концентрировать усилия в течение продолжительного времени, достижение результатов отложено на потом. Малоподвижность нервной системы приводит к застреванию на отдельных сторонах жизнедеятельности. Доказательства? На уровне характера проявляются целенаправленность, способность решать сложные задачи, стабильная работоспособность. Но не спеши, обратной стороной всегда оказывается сложность переключения с одной задачи на другую.

– Сногсшибательная выкладка…

– У меня создалось ощущение, что некто, но точно не мама с папой, вложили в его башку лишённую гибкости концепцию восприятия, понимаешь? Параноидальный стиль принятия решений характеризуется склонностью к сверхценным идеям. Движущая сила таких людей – честолюбие. Они могут добиваться громких успехов, но, наткнувшись на непризнание, отпор, небрежение к себе, становятся обидчивыми, или хуже – подозрительными, злопамятными, мстительными, и, – тут она сделала эффектную паузу, – уязвимыми…

– Не намекаешь ли на паранойю у Муравьёва? – Лауконен, вспомнив диагноз болезни, которой не оказалось, принял агрессивную позицию.

– Вовсе нет, я говорила о параноидальном стиле принятия решений – способности без особых сомнений принимать крупные решения.

– Но это ведь хорошо, разве нет?

– Да, если решения верные…

Старик в задумчивости побарабанил пальцами по столу, потом едва слышно произнёс:

– Спасибо, Антонина, благодарен тебе, я учту твою позицию… Ты свободна.

– Напоследок ещё штрих. Муравьёву сложно находиться в обществе людей, равных в его понимании себе… – более не произнеся ни слова, Северина покинула кабинет Лауконена.

Карл Янович размышлял. Здравый смысл, а главное, дефицит времени заниматься каждым «претендентом» индивидуально, взяли верх. Будущий ракетный полк состоял не только из машинистов с помощниками – командир, заместитель, начальник штаба, главный инженер, заместители по воспитательной работе, материально-техническому обеспечению, командиры дивизионов и так далее, до рядовых операторов. Все эти люди требовали намного большего внимания, чем один, пусть с не идеальным психологическим портретом помощник машиниста. А психологи? Взвод охраны? Медики? Связь? Хозвзвод? Со всеми переговори, уважь, утверди, поставь подпись.

Карл Янович, добившись аудиенции, попытался убедить министра обороны, что работа в спешке, даже при условии выбора лучших специалистов, может привести к ошибкам. Министр выслушал внимательно, и напомнил о долге перед Родиной, сложной политической обстановке и верности приказу. Лауконен, вполне согласившись, отбыл.

Лишь за стенами министерства позволил себе ухмылку. Всего одну. Так и есть, сложная политическая ситуация. Но кто её состряпал? Проклятое, рождённое ещё в начале века, шапкозакидательство. Дескать, вот мы какие! Никто в мире не сумел, а мы смогли! И – бац каблуком снятой туфли о микрофон, да на весь мир! Вот мы и наш высший «politique». Ладно, забросаем Америку шапками, а после… А после, уж извините, чужая головная боль.

Карл Янович отдавал себе отчёт, что «космодром на колёсах» – последний проект в его жизни, и провернуть его нужно так, чтобы ни у кого не поворачивался язык хаять.

Всё приходилось создавать на пустом месте: учебно-материальную базу, структуру смен, их состав, порядок подготовки и режима боевых дежурств, маршруты патрулирования. Новые, ранее не решаемые задачи. Но высшее руководство слышать не желало о разумных сроках. Как будто неприятель, клятвенно каясь, непременно сообщит точную дату собственной ракетной атаки.

Командованию базы, развёрнутой на Северном полигоне Плесецк, пришлось с нуля осваивать новую технику. К её эксплуатации привлекли военнослужащих шестидесяти специальностей. Шли годы, строились новые поезда, и люди, обслуживающие их, были вовсе не те, кто стоял у истоков. Но каждому новому полку доставалась своя доля Великого Аврала. Последовательная поступь, продуманная Лауконеном, оправдывала себя с каждым последующим ракетоносцем. Психологический расчёт был скорректирован с учётом личностных особенностей в команде профессионалов. Такой персонал стремился к выгоднейшему результату, обязательно учитывая опыт предыдущих «поколений». Люди действительно трудились так, словно от них зависела судьба страны.

Марат Муравьёв-Апостол, пребывая в «творческой упорядоченности», чувствовал себя вольготно. Мнимый хаос, создаваемый на базе социологами, позволял неординарным личностям раскрыться полностью. Попади Апостол в иную часть, конфликт его с армией оказался бы неизбежен.

– Вне сомнения, наш железнодорожный ракетный комплекс – огромная победа оборонной промышленности, – при этих словах Марат перестал слушать докладчика и принялся разглядывать аудиторию. Сорок два бойца в форме без знаков отличия. Все разные и намеренно схожие, словно патроны разного калибра. Отличающиеся по размерам и функциям, но одинаково смертоносные. Марат, не отыскав, на ком зацепиться взглядом, возвратился к докладчику, штатскому гражданину в неряшливой «двойке».