Респубика ученых - Арно Шмидт

«Что Вы имеете в виду?!: Во времена, когда грозит опасность войны; когда мультимиллиардеры делают отчаянные попытки проникнуть контрабандой в наше священное, уважаемое всеми противоборствующими сторонами, убежище: кое-кому уже удалось перебраться, замаскировавшись под статуи!» (Когда сняли верхнюю часть статуи Купера, а сделали это в целях более удобной транспортировки — возможность, предоставившаяся благодаря чистой случайности; место соединения двух половин было необычайно ловко скрыто широким поясом, обвивавшим бедра статуи — внутри обнаружили усыпленную вдову американского газетного короля Хорсмиксера!). /Ему просто на глазах становилось не по себе. Вот почему я и поспешил откланяться/: «Я бы хотел сегодня — в полном соответствии с планом — ограничиться знакомством с Нейтральной полосой. Ту половину, которая выходит к корме, я осмотрю позже, так сказать автоматически, по дороге к себе в гостиницу: я хотел бы узнать, можно ли мне сейчас совершить небольшую поездку в сторону носа, к обсерватории?». - (Ну, разумеется, это было можно/. Кроме шофера, со мной ехали — еще один индиец и прежний араб, тот самый, с набережной: так и не пополневший.)[109]

В открытой машине: «И будьте любезны, помедленнее, хорошо?» (Обычно лишь в крайне исключительных случаях, в абсолютно непредвиденных, чрезвычайных обстоятельствах разрешалось ехать по Нейтральной полосе: Все, даже величайшие гении, должны были идти пешком. «Движение им только на пользу.» мрачно произнес шейх, плотнее кутаясь в бурнус. («Что, снова «разжиревшие затворники»? Или я ослышался?!)

Похоже на необычайно широкую аллею. / «Нет; это ИРАС-банк». (Солидное здание: доходы администрации, как известно — и это помимо государственных субсидий — были исключительно велики!: Монополия на радиовещание — и телепередачи со всеми звездами и авторитетами! Дотации жадных до титулов горнорудных магнатов, шахтовладельцев. Почтовые марки; продукция островной типографии: «Там, за морем, вдали»). /Несколько предприятий: бумаготорговец; столяр (специалист по изготовлению книжных полок?); «Ремонт пишущих = и счетных машинок». Женская галантерея, нижнее белье (ясное дело: три тысячи женщин!). / А что это за небольшое строение?: «Пожарная охрана. Дел у нес больше, чем думают», ответила мне мумия холодно и резко: «Здешняя публика слишком рассеянна!»

Нет, это не живой человек —: Бензе?: Разумеется!: Вон та конная статуя: «Не могли бы мы на секундочку приостановиться?!». /(В цоколь памятника врезаны названия его произведений. (Имя и даты жизни говорят сами за себя). Сзади него — «молодые таланты», развитию которых он оказывал решающее содействие. Справа, сияя лучезарными улыбками, его меценаты и первооткрыватели, радостно подъявшие персты, словно желая сказать: «Ну, что я говорил!?/». На левой боковой площадке, в декоративных оковах, рецензенты-злопыхатели, над каждым его асимметричная завистливая физия с кляпом во рту: очень мило! /«Но почему в виде всадника?!» Индиец объяснил:

В вопросе о памятниках очень скоро выявились трудности. То, что памятники необходимо свезти сюда, было решено единодушно, всеми без исключения. После длительных и упорных дискуссий была принята следующая шкала ценностей: в самом низу ее располагалась памятная доска. Затем, на следующей ступеньке, барельеф: круглый медальон с изображением головы. Затем бюст (установленный в виде гермы). Далее скульптура во весь рост в натуральную величину. Затем, на более высокой ступеньке шкалы, статуя, сидящая в кресле. (Как вот эта — как его зовут?: «Герхарт Гауптман»?»: «Совершенно верно». / Нет, какова хитрость: этот нежится в кресле, сладко потягиваясь, а стоящий рядом Альфред Дёблин вынужден идти пешком: «Следовало бы сделать наоборот!» /Они не обратили внимания на мое нескромное замечание; мы, по всей видимости, очутились в «Немецком уголке»). Надо всем возвышалась, подобно горной вершине, конная статуя.

«Поскольку для возведения памятника необходимо согласие обеих половин острова, происходит это в большинстве случаев постепенно, «шаг за шагом». То есть: мы, нейтралы, ждем, пока каждая сторона не выразит готовность приступить к постройке, и тогда уже тактично представляем оба предложения. Тут же можно произвести и необходимые расчеты: две памятные доски приравниваются к одному барельефу: тариф установлен.» / «А если вдруг выяснится, что с памятником поторопились? Или заслуги того, в чью честь он возведен, оценивались раньше неоправданно высоко, и впоследствии обнаружилось, что он «недостоин коня»?: «Головы всех скульптур легко снимаются; так что дело можно в любой момент поправить.» (Я долго и тупо смотрел в сторону: «съемные головы»: только этого воспоминания мне и не хватало в моей копилке!: Склады голов; погреба, набитые головами; дом для хранения ног, летающие головы, маски…). «А как поступить в том случае, когда неизвестно, как выглядел тот или иной великий? Гомер или Шнабель?» Решение было обескураживающе простым: «Я не знаю»./ Отсюда мы также должны были идти пешком.

Сквозь кладбищенские ворота: гений с опущенным факелом предостерегающе прижимал палец ко рту. Гравий хрустел под нашими подошвами. (Это важно отметить: на всем острове — и не только по техническим причинам (возникновение колебаний/- запрещено, чтобы более десяти человек шли вместе в ногу!). / Тишина: какая-то птица перепрыгивает с места на место. Над фонтанчиком для поливки газона, на самом кончике трубы, стояло в рост человека облачко водяной пыли. Садовник обмерял зеленым шестом грядки (интересно, носовой платок у него тоже зеленого цвета?)[110] Над могилой Джеймса Джойса сидел, выводя жалобные рулады, черный дрозд: Eleu loro: soft be his pillow[111] («Для него вам следовало бы выставить целый эскадрон!» И мы не могли удержаться от смеха, представив себе эту кавалькаду: Все всадники с профилем Джеймса «Джойса. — Но ведь это на самом деле так!!)

В крематории: небольшой интимный домик. (Печи работают на атомной энергии: труп превращается в прах за три минуты!)./ И — тем временем появившийся — кладбищенский инспектор объяснил нам осторожно: трупы «негениальных» распыляются. «Других» хоронят здесь; превращенных в пепел, мумифицированных, кому как угодно. «Или отправляют на родину». / «И сколько таких?» Он вытащил черную книгу из своего черного портфеля (стоп: Нет!: внутренняя сторона была обтянута белой кожей: для погребений по китайскому обряду); я спросил о количестве сожжений. — «Э-э-м —: деятелей искусства 0,4 %; ученых 88». (Странное соотношение; получается, что почти никто из подлинных гениев не соглашался на кремацию? Может быть, причиной тому избыток фантазии; ведь, в конце концов, все люди в той или иной степени суеверны. В том числе и те, кто входит в указанные 0,4 %.). /Ведь в континентальных странах уяснили себе, что кладбища, на которых хрянятся урны с прахом, занимают куда меньше места: иначе постепенно мертвые вытеснили бы живых. В соответствии с этим и велась пропаганда: на одном плакате был изображен покойник, блаженно улыбающийся весь охваченный огнем, под стать птице Феникс, возносящийся из пламени к небесам. На другом мерзкий скелет, кровь & слизь, откуда отвратительные черви бросали украдкой на зрителя гениально-тошнотворные взгляды. Приводились аргументы и из библии в пользу этой идеи — в пользу чего они, в конце концов, не приводились?! — : Илия и его огненная колесница![112]

И мы вошли — двигаясь по-прежнему своим ходом; здесь, за пределами кладбища, в «одиночестве», разрешалось пользоваться транспортными средствами лишь в случаях, когда дело действительно шло о жизни и смерти — в очаровательный лес (больше походивший на парк; на одной из лужаек пожилая парочка молча играла в бадминтон; черный пудель лежал в высокой траве и свысока поглядывал на нас: да; чудо как хорош твой желтый ошейник!).[113]

Небрежная светская болтовня: во время нашей прогулки я узнал: здесь имели хождение свои деньги, чеканилась монета (из сплава алюминия и бронзы); не только для того, чтобы живущие здесь господа совсем уж не отгородились от людей и не утратили чувства сопричастности к горестям и бедам человечества; но прежде всего по той причине, что все здесь отнюдь не было бесплатным. «А я до сих пор думал, что это именно так!»: «В таком случае Вы заблуждались» нанес мне удар скрипучий голос. / Подробности: жилье было бесплатным. Еда, белье. Через каждые два года — новая пишущая машинка; бумага & карандаши выдавались по потребности. (Если уж какой изысканный поэт мог творить только на бумаге ручной выделки: то уж за нее он должен раскошеливаться из собственных средств!/ Совершенно правильно: что касается меня, то я всю жизнь мечтал пользоваться бумагой без малейшей примеси древесной массы!)./ Предоставлялось бесплатно и еще кое-что, если писатель был холост, я бы назвал это «секретаршей» (на что, конечно, — ведь дело происходило в одном из самых республиканских государств всех времен — эта секретарша должна была дать свое согласие. (Правда, почти все они без исключения делали это: ведь в этом случае они автоматически приобщались к писательской славе; и в конце концов сами начинали писать — чаще всего биографию своего шефа, в которой изображались интерьеры, располагающие к глубочайшему погружению в творческие замыслы, м-да-с). — Потом надо еще попросить у них комплект островных денег: монеты представляли собой настоящее произведение искусства. Могли бы вручить их мне на прощание, чтобы я ни в коем случае не нанес ущерба бюджету острова. Я высказал индийцу свою просьбу; и тот сразу же любезно позвонил из обсерватории.)