Раиет (ЛП) - Коул Тилли

— Скажи мне, 901-ый. Как тебе прошлая ночь с моей Верховной Моной?

В моих глазах отразилась ярость, но я промолчал. Господин пожал плечами.

— Мой охранник сказал, что ты пытался сопротивляться.

Он помолчал, потом наклонился ближе и сказал:

— Но ведь ни один мужчина не устоит перед ней, не так ли?

Он отвел взгляд, словно что-то представляя в своих мыслях. Когда он снова повернулся ко мне, то спросил:

— Скажи мне, ты попробовал ее, 901-ый?

Когда я не ответил, он продолжил давить:

— Она кричала, когда ты заставил ее кончить… царапала твою кожу?

Господин обошел меня и встал за моей спиной. Я знал, что он видит следы от ее ногтей. Я ожидал, что он будет злорадствовать, но, когда он снова встал передо мной, его лицо больше не было восторженным от победы. Вместо этого я распознал ярость на его напряженном лице. Его безумный взгляд выражал злость, психотическую одержимость, которую он испытывал к 152-ой.

Развернувшись, он стал уходить, а я, дав волю своему гневу, выплюнул:

— Я трахал ее всю ночь напролет. Пока она не потеряла сознание.

Господин замер, а я продолжил:

— Прошлой ночью я сделал ее своей.

Я заметил, как напряглись плечи Господина. Затем он резко развернулся. Взяв мою руку в свою, он поднес Кинжал к моему горлу. Я даже не вздрогнул, когда его губы раздвинулись, обнажая зубы, а лицо покраснело.

Он этого не сделает.

Краем глаза я заметил, что охранники выстроились вокруг моей ямы, держа оружие наготове, чтобы убить меня, если я попытаюсь убить их короля. Опустив голову, я сильнее прижал острие к горлу, чувствуя, как кровь стекает по шее. Челюсть Господина запульсировала. Я видел, как он борется с отчаянным желанием убить меня.

— Сделай это, — прошипел я. Затем повторил снова, чтобы он отчетливо услышал. — Сделай. Это.

Затем, в мгновение ока, Господин отстранился. На его лице появилось нейтральное выражение. Он поправил свой костюм, затем пошел прочь, как будто только что чуть не убил своего лучшего бойца. Ценного бойца, который только что завладел его самым ценным достоянием.

Господин скрылся из виду и покинул мою тренировочную яму, а я, позволив крови стекать по моей груди, повернулся, чтобы продолжить тренировку.

Я не собирался выигрывать этот чемпионат ради своей свободы. Я был уверен, что этого никогда не произойдет.

Нет, я собирался выиграть ради того, чтобы трахнуть мозг Господина. Точно так же, как он любил трахать мой.

И именно так я и сделаю. Потому что я никогда не проигрываю.

Я был гребаным чемпионом.

Даже вкус 152-ой не мог погасить мой огонь.

Глава 7

152

Я забилась в угол, дрожа всем телом от холода, проникающего через решетки камеры. Посмотрела на свое порванное платье и закрыла глаза, представляя, как 901-ый разрывает его на мне голыми руками.

Мои щеки вспыхнули, когда я стала прокручивать в голове события прошлой ночи. Вздрогнула, вспомнив о боли. Смущение накрыло меня при воспоминании о том, как 901-ый кричал о том, чтобы меня забрали обратно, о том, как он кидался на решетку своей — нашей — камеры.

Затем вспомнила, как он оказался рядом со мной на полу, как его лицо изменило свое выражение от гневного до гораздо более доброго, когда он смотрел в мои глаза. Вспомнила также мягкое прикосновение его руки, когда он убирал с моего лица выбившуюся прядь волос. Честно говоря, воспоминания прошлой ночи, то простое прикосновение, тот нежный жест мужчины, такого грубого и жестокого, сохранились в моем сознании.

Я опустила голову на сцепленные руки, когда моему обнаженному телу стало еще холоднее. Посмотрела на матрас, который лежал на полу в другом конце комнаты. Затем, проверив, что охранники у двери в камеру отсутствуют, я поспешила взять простынь, покрывающую матрас. Обернув ее вокруг своего тела, я быстро села обратно.

Когда я проснулась этим утром, то обнаружила, что камера пустая. 901-ый, скорее всего, ушел на тренировку. И я была этому рада. Я напрягала мозг, вспоминая, приходилось ли мне, за исключением Господина, когда-либо сталкиваться с мужчиной на следующее утро после того, как он меня трахал. Я не могла вспомнить, но у меня было ощущение, что 901-ый не пугал меня больше, чем кто-либо. Однако я знала, что сегодня утром мне было бы страшно встретиться с ним лицом к лицу. Мой желудок скрутило, когда я вспомнила, как сильно он сопротивлялся, чтобы доставить мне удовольствие. Но потом в моей памяти всплыл его образ, кончающего в первый раз. В его голубых глазах, направленных на меня, было что-то вроде удивления и благоговения. Его резко очерченное лицо расслабилось, выдавая мягкость. Выражение его лица отпечаталось в моем сердце, в то время когда моя ладонь коснулась его щеки.

Я моргнула, чтобы выйти из транса, в который погрузилась, и спрятала голову в свернутую на груди простыню, чтобы согреться. Когда я это сделала, меня окутал сильный мускусный запах 901-ого. Мои бедра сжались вместе, когда его аромат наполнил легкие. Я закрыла глаза, представив, как он раскачивается надо мной, как его мощные руки сгибаются у моей головы.

Внезапный звук у двери в камеру заставил меня подпрыгнуть. Когда я подняла глаза, то в дверях увидела охранника. Он дернул подбородком и приказал:

— Идем.

Я тут же вскочила на ноги. Когда он повернулся, чтобы вывести меня из этой камеры, меня мгновенно охватило чувство сожаления. Лишь на одну секунду я поймала себя на мысли, что не хочу уходить отсюда. 901-ый, возможно, и не хотел меня видеть, но он был лучшей альтернативой, чем Господин. Дрожь не покидала моей кожи, пока я шла по уже знакомому коридору к своей комнате. Я не хотела возвращаться к Господину. Не хотела той боли, что он причинял мне.

Я даже не хотела, чтобы он ублажал меня. Его безумная одержимость была почти так же ужасна, как и его тяжелая рука.

Когда мы дошли до моей комнаты, охранник открыл дверь, и я вошла. Мои глаза тут же осмотрели помещение в поиске Господина, чтобы попытаться предвидеть то, что со мной произойдет сегодня. Но я расслабилась, когда заметила Майю, выходящую из боковой комнаты.

Охранник закрыл дверь, и когда он это сделал, я улыбнулась. Пока не вспомнила вчерашний день. Тот, в котором Господин причинил ей боль в комнате, где мне надели браслет.

Внезапная печаль заставила мои ноги двигаться, и, к удивлению Майи, я обняла ее. Майя ахнула, когда очутилась в моих объятиях.

Отстранившись, я заглянула в ее темные глаза. Она казалась смущенной и растерянной.

— Ты в порядке? — спросила я, когда она моргнула в недоумении.

— Да, мисс. Почему вы спрашиваете? — робко сказала она.

Избавившись от комка в горле, я ответила:

— Вчера. Господин причинил тебе боль.

— Причинил мне боль, мисс?

Я подняла свою руку, на которой блестел браслет.

— В комнате, где я получила это. Он ударил тебя. — Я покачала головой и поняла, что сейчас показываю свое замешательство. Я поднесла руку к голове. — Мне казалось неправильным, что он так поступил.

Майя покачала головой и взяла меня за руку.

— Нет, мисс. В этом нет ничего неправильного. Господин делает все, что он хочет и когда хочет. Он регулярно нас бьет, — Майя сглотнула. — Я — чири, мисс. У меня нет права голоса во всем, что происходит в моей жизни.

Я кивнула, понимая, что ошиблась. Но в душе у меня было неспокойно. Как будто слова Майи были ложью. Как будто с нами не следует так обращаться.

Боль пронзила мое сознание, когда я попыталась понять, почему эта мысль пришла мне в голову. Но не смогла вспомнить.

— Идемте, мисс, — сказала Майя и повела меня из центра комнаты к столу в дальнем конце.

Я села, а она налила мне стакан воды. Затем она поставила передо мной тарелку с едой. Майя стала снимать с меня простынь. Я как раз подносила ко рту кусочек хлеба, но выронила его, чтобы сжать руками простынь.