Литературная Газета 6474 ( № 31 2014) - Литературка Литературная Газета

Сергей Полозков ушёл из политики, прочитав книгу, понимаешь – почему. Сейчас он руководит представительством ОАО «Хабаровский аэропорт» в Москве. Конкретная, нужная людям работа.

Сергей ВЛАДИМИРОВ

Теги: Сергей Полозков , Приватизация по Чубайсу

Разные краски времени

Не так много у нас на ТВ программ, которые с годами не тускнеют, а, наоборот, обретают новые краски. В их числе - "Постскриптум" Алексея ПУШКОВА на канале «ТВЦ», передача, любимая многими. Зрителя подкупает её объективность, убедительность, глубина, как и ясность позиции, неподдельная патриотическая направленность. Каждый выпуск оригинален, наталкивает на раздумья, отмечен спокойной, вдумчивой интонацией ведущего – к нему просто хочется прислушаться! Неслучайно Алексей Пушков избран депутатом Государственной Думы РФ, является председателем Комитета по международным делам. Он профессор МГИМО, лауреат Бунинской премии. 10 августа А. Пушкову исполняется 60 лет. В канун этой круглой даты «ЛГ» задала герою наших публикаций, автору и другу газеты несколько вопросов.

– Алексей Константинович, итоги подводить рано. Но если говорить о предварительных, кем вы себя считаете – журналистом, телеведущим, политиком?

– По образованию я дипломат и политолог, почти 25 лет посвятил журналистике и телевидению, а в последние годы, когда возглавил комитет Госдумы, занимаюсь преимущественно политикой и дипломатией. Так что мне трудно сделать однозначный выбор: все эти сферы переплелись для меня в одну, а программа «Постскриптум», которой пошёл семнадцатый год, уже неотделима от меня самого. Путь в политику у всех разный – у меня он проходил через телеэкран. Сегодня ощущаю, что вернулся в каком-то смысле к истокам – к дипломатии и внешней политике – к тому, чем занимался, пока – в силу драматического сдвига в нашей истории – не оказался в 1991 году в журналистике. И вернулся на качественно новом уровне.

– Кто в вашей жизни люди, которых можете назвать наиболее важными, значимыми в своей судьбе?

– К сожалению или к счастью, но я не могу никого назвать своим учителем или наставником, который повлиял бы на меня определяющим образом. К своим нынешним взглядам пришёл сам, к пониманию сути происходящего в мировой политике – тоже. Мой отец был карьерным дипломатом, после фронта всю жизнь проработал в МИДе. И это, конечно, предопределило мой выбор, хотя в школьные годы увлёкся ихтиологией – прежде всего акулами – и даже думал поступать на биофак МГУ. Однако семейная ориентация (мать у меня была переводчицей и преподавателем китайского) оказалась сильнее. Когда пришлось сменить профессию и заняться телевидением, мне очень помогла моя жена Нина. Она актриса, окончила Щукинское училище, её советам и оценкам, иногда весьма критическим, моя авторская телепрограмма во многом обязана своим успехом. И когда спрашивают о программе, всегда отвечаю, что Нина – её соавтор.

Конечно, мне довелось общаться с целым рядом крупных, а иногда и весьма неоднозначных политических фигур – как членов советского руководства, так и из верхних эшелонов российской власти. Не буду называть их имена, но из общения я извлёк важные для себя уроки.

– Какие книги вы могли бы назвать настольными, иными словами, какие книги оставили самый глубокий след?

– Книги? Все повлиявшие на меня остались в двадцатом веке. А если говорить о современных авторах, то у меня ощущение, что им по большому счёту нечего нам сказать. Их произведения так и хочется оценить словами Маяковского: «Книги? Что – книги?» Выделяются разве что японец Мураками и француз Мишель Уэльбек. Однако он каждой фразой всё доказывает нам, что человечество в целом и его «элементарные частицы» в частности всё больше утрачивают смысл существования.

В этом есть резон, но одной лишь суицидальной констатацией, идеей экзистенциального коллапса никого не увлечь и не обогатить, она ведёт в никуда. Из тех, кто оставил заметный след в моём сознании, назову, не упоминая гигантов мировой литературы, Камю, Дюрренматта, Хэмингуэя, Ремарка, Леонида Андреева, Евгения Замятина, а также Оруэлла, Хаксли, Сартра. Из поэтов – Гумилёва, Пастернака, Элюара, Лорку, Бродского. И, конечно, не могу не вспомнить Книгу книг, особенно Новый Завет с поражающим воображение Откровением Иоанна Богослова.

– Сейчас в центре внимания события на Украине. Что в происходящем внутри этой страны и вокруг неё явилось для вас самым большим откровением?

– Чудовищная жестокость и безнравственность нынешнего киевского руководства, буквально уничтожающего восточную часть собственной страны. Они обвиняют Януковича в жертвах на майдане, но тот не пошёл на большую кровь, а они пошли: в результате карательной операции Киева убиты уже (по обнародованным ООН данным) более 1250 человек, ранены три с половиной тысячи. Поражает охвативший множество украинцев бешеный ультранационализм, когда, как рассказывают беженцы с востока Украины, их родственники с запада и из центра страны говорят им: «Вы все – террористы и сепаратисты, вас всех надо убить!» Меня потрясла чудовищная бойня в Одессе – людей убивали, сжигали, вышвыривали из окон под пение украинского гимна...

– Как, на ваш взгляд, проявляют себя при освещении украинских событий отечественные СМИ, прежде всего телевидение?

– С самой лучшей стороны – и по уровню профессионализма, и по оперативности. Не говорю уже о личном мужестве журналистов. Нескольким это стоило жизни. Сейчас, когда разворачивается украинская трагедия, рухнул слишком долго бытовавший миф о якобы свободных и демократических западных, прежде всего американских, СМИ как образце профессионализма и объективности. «Ах, Си-эн-эн!», «Ах, «Нью-Йорк таймс»! Теперь – всё! Теперь им в России почти никто не верит. Мы наглядно увидели не «свободную прессу», а жёстко отлаженную пропагандистскую машину, цинично обслуживающую внешнеполитические цели США – какими бы они ни были. Чего стоит хотя бы то, как сразу же там была представлена катастрофа со сбитым «боингом». И, кстати, никогда в наших СМИ не было столь неприкрытой злобы и ненависти ни к одной стране мира, включая США, как сейчас в якобы непредвзятых американских СМИ, которые истерично обличают Россию и её руководство.

Беседу вёл Сергей ВОЛОДИН

Теги: Алексей Пушков , Постскриптум

В темпе делового человека

В советское время очень популярна была радиостанция "Маяк". Чем бы ни занимался советский человек: обедал, лежал на диване, полол сорняки в огороде - она урчала без перерыва, держа его в тонусе и на связи с происходящими в стране и мире событиями. Телеканал РБК чем-то напоминает эту радиостанцию. Направленность у него, конечно, другая. Рассчитан он не на простого зрителя, а на того, кто погружён в современную бизнес-алхимию.

Многие каналы нашего ТВ живут жизнью сонных мух, на РБК не так. Тут даже рекламные блоки летят вскачь, проносясь почти незаметно для глаза и уха. И тебя, хоть ты и не бизнесмен, не имеешь крупного счёта в банке, собственного ларька или акций «Уралкалия», невольно привлекает этот динамизм. Всё время что-то растёт и что-то падает. Котировки акций ведущих компаний и цены на нефть, платину и золото, постоянно меняясь, бегут белой лентой по экрану. Поток информации, который обрушивает на зрителя канал, огромен. Одни аналитики сменяют других. Кто рационально и взвешенно, а кто эмоционально комментирует ситуацию с торговлей металлами, обсуждает очередную статистику, опубликованную ФРС, в течение двух минут в почти твиттерном, сжатом стиле выстраивая не то что дальнейший прогноз развития событий, но целую концепцию дальнейшего развития рынка. Конечно, прогнозы и теории, опровергаемые реальной жизнью экономики, рушатся с завидной регулярностью, но аналитики не перестают рисовать новые и новые сценарии развития мировой и российской экономики.

Бурный поток информации влечёт за собой, несмотря на приходящее с течением времени сознание его пустоты, поверхностность переживаний брокеров и специалистов по рынкам. Именно темп, стремительность изменений, удерживают у телевизора, даже тогда, когда понимаешь, что кроме него, ничего прочного и надёжного в этом мире цифр и статистики нет.

Впрочем, бешеный темп, увлечение информационной составляющей – изрядная помеха аналитическим передачам канала, интервью, разного рода обсуждениям с гостями студии. Разговор в аналитических программах РБК постоянно идёт в режиме цейтнота, поскольку каждые полчаса прерывается новостийными блоками. Конечно, это заставляет всех участников быть краткими и точными. Но даже этот лаконизм не умещается в прокрустово ложе 15 или даже 40 минут разговора. Страдают практически все передачи: «Рынки», «Тренд», «Обозреватель» и даже ставшие привычными на всех каналах еженедельные обзоры событий за неделю. Интересный и содержательный разговор почти всегда остаётся незавершённым. Но и эта недоговорённость смотрится много лучше многочасовых переливаний из пустого в порожнее, которые зритель привык наблюдать на других каналах. В отличие от них, нацеленных на широкий круг зрителей, безразличных к тонкостям обсуждаемой проблематики, а зачастую и вовсе не готовых к серьёзному обстоятельному разговору, РБК рассчитан на подготовленную сведущую аудиторию. Социально-экономическая тематика требует конкретики, точности, информативности, и практически все программы канала этому соответствуют.