Женщины французского капитана - Жаклин Санд

Однако, глядя на маршала, Сезар подумал, что тот, кажется, не совсем здоров: кожа его была бледна, даже несколько сероватого оттенка, глаза блестели лихорадочным блеском, а когда Сент-Арно потянулся к стоявшей на кипе бумаг бутыли темного стекла, виконт заметил, что его рука дрожит.

– Завтракали, и недавно, – ответил полковник.

– Но вина вы со мною не откажетесь выпить? Будем по-простому. У меня даже кружки чистые. А, вот, – маршал снял пачку листов с четырех стоявших на столе жестяных кружек. – По-солдатски, простите. Фарфор прибудет позже.

– С вами, господин маршал, – не удержался виконт, – я выпил бы из раздолбанного солдатского сапога.

Сент-Арно посмотрел на него и засмеялся.

– Да вы придворный льстец, сударь! Настоящий лис. Но лис и нужен моему другу Камилю, чтобы найти хорька, загрызшего ценную индюшку. Впрочем, поговорим об этом еще, – он обратился к полковнику: – Что волы?

– Волы в обозе, – усмехнулся де Дюкетт. – Четыреста пар, а также мука и спирт – все, что отбили. Подсчитано и записано, вот бумаги, – полковник положил перед маршалом вынутую из-за пазухи пачку. – Спирт, конечно, обрадовал наших ребят чрезвычайно.

– Вы там с этим осторожней, Камиль.

– Сударь, я стараюсь как могу. Но если первое сражение будет наше, надо вознаградить солдат.

– Конечно. Я и не спорю. А первое сражение будет нашим – это я вам обещаю!

– Все так хорошо? – спросил полковник.

– И даже лучше, – маршал Сент-Арно скупо улыбнулся. – Меньшиков не принимает нас всерьез. Вот уже четвертый день, как мы высадились на этих берегах, а его разведчики ловят мух. У Меньшикова тридцать семь тысяч человек стоит вот здесь, на реке Альме, – маршал взял карандаш и постучал им по карте; полковник наклонился, чтобы лучше видеть, а Сезар и со своего места все прекрасно разглядел. – Еще тринадцать тысяч стоят на востоке под командованием генерала Хомутова. И несмотря на то, что позиции у русских на высотах, мы возьмем их. Возьмем!

Виконт слушал маршала и не возражал, хотя уже знал мнение полковника по этому поводу. Де Дюкетт не был так оптимистично настроен: погода вела себя капризно, меняясь по несколько раз в день, а сильный ветер затруднял маневры на море. К тому же большинство солдат оказались ослаблены эпидемией холеры, поразившей армию под Варной. Несчастливое местечко эта Варна, многие остались там лежать. Капитану де Эмону, считай, крупно повезло: холера – штука неприятная и убивает всяко медленнее пули в лоб.

– Когда мы пойдем на Севастополь?

– Как только завершится высадка. Мы с маршалом Рагланом и генералом Канробером полагаем, что это случится завтра, – Сент-Арно задумчиво постучал карандашом по карте. – И сразу пойдем на Севастополь. Британский флот встанет в Балаклаве, наш – в Камышовой бухте, вот здесь. Они соединятся с нами, когда мы подойдем к городу. Но вы правы, черт вас побери, Камиль, сто раз правы. Надо прощупать русских, вытеснить их с позиций, щадя наших солдат…

– Возможно, они сами отойдут, увидев нас.

Они продолжали обсуждение, а Сезар размышлял о своем.

Пока он еще не увидел армии целиком, несмотря на разъезды с полковником, не ощутил ее как единое живое существо, не осознал в действии. Виконт сам не знал, пугает ли его сражение или нет; конечно, некоторый страх присутствовал, однако сильнее оказалось… пожалуй, любопытство. Болезненное любопытство, желание проверить себя в деле, всколыхнуть в себе эмоции, на которые Сезар и так был до крайности скуп – вот уж что его не отличало, так это излишняя чувственная жизнь. Конечно, он пребывал в меланхолии последние полтора года, однако сие никоим образом не затрагивало тот факт, что на проявление эмоций виконта редко хватало. Сезар считал себя упорядоченным, сдержанным, понимающим себя самого человеком – и то, что он сейчас здесь, говорило о том, что он ошибался.

Виконт отправился на чужие берега с одной целью: отыскать себя. Где-то он себя потерял, и хотя после встречи с Ивейн (при мысли о ней на душе привычно потеплело) часть утраченного возвратилась, в сознании Сезара, казалось, по-прежнему зияет здоровенная дыра. В нее падало все: будущее, прошлое, настоящее. Не залатав эту дыру, виконт не мог ни жениться на любимой женщине, ни жить дальше без сомнений. И, конечно, сие вызвало растерянность, желание что-то изменить, а изменить Сезар мог лишь в среде, абсолютно ему чуждой. Сейчас, сидя в палатке маршала Сент-Арно и наблюдая, как немолодой полководец обсуждает со своим подчиненным и другом планы собственные и врага, виконт решил: вероятно, задуманное удастся.

То любопытство, что пригнало его сюда, та интуиция, что сработала снова, пожалуй, и окажется самым верным выходом. Что бы ни случилось – а ведь завтра же Сезар может погибнуть, – сейчас он знал, что действует правильно. Это утешало, это успокаивало и настраивало на добрый лад. А уж если его помощь придется к месту…

Словно бы вспомнив о нем, маршал обратился к Сезару:

– Ну что ж, а теперь вы нам расскажите. Нашли вы этого убийцу?

– Пока нет, – ответил виконт, – однако дайте мне немного времени, и я отыщу.

– Время! Его-то у нас и не имеется. Мало, мало времени, – пробормотал Сент-Арно себе под нос, и Сезару на какой-то миг почудилось, что маршал говорит не о покойном капитане, а о ком-то другом. – Что вы выяснили?

– Пока лишь то, что капитан де Эмон был личностью очень бойкой, – проговорил виконт с досадой, – и многие могли иметь к нему, скажем так, претензии. Мне нужно познакомиться с кем-то из людей, ему близких, и узнать, с кем он общался чаще и с кем мог поссориться намертво, да так, чтобы его решились убить.

– В этом я вам помогу, – неожиданно сказал маршал и, повернувшись ко входу в палатку, крикнул: – Дюбуа!

Внутрь заглянул носатый солдат.

– Позови сюда де Лароша.

– Есть.

– Максим де Ларош, – объяснил Сент-Арно, – один из моих адъютантов. Способный малый и отчаянный смельчак. Он… а, вот и он.

В палатку вошел невысокий, ладный господин с волосами желто-рыжими, как осеннее поле в налетевшей опавшей листве, веснушки на его лице золотились неровной россыпью, а вот коже позавидовала бы любая женщина: бледная, она словно светилась изнутри. Лейтенантская форма сидела на нем так хорошо, словно господин де Ларош в ней родился. Ему было, пожалуй, лет двадцать семь-тридцать.

– Господин маршал, господин полковник, – он коротко кивнул, – к вашим услугам.

– Я думаю, Максима можно посвятить? – маршал взглянул на полковника, и тот кивнул в ответ, не смея возражать высокопоставленному другу. – Вот и хорошо. Максим, послушайте внимательно. Этот человек, виконт де Моро, занимается расследованием смерти вашего друга, капитана де Эмона… Вы ведь были дружны?