Женщины французского капитана - Жаклин Санд

– Я говорил вам об этом.

– И все же следовало убедиться. Так расскажете мне про капитана?

Полковник тяжко вздохнул.

– Не хотелось бы, чтоб это оказался Жан… Он человек верный. Конечно, честолюбив, не без того, но его можно понять: капитан из хорошей семьи. Его дядя – маркиз де Нанти, а через брак Жан породнился с графами де Арнарди.

– Вот как! – это многое объясняло – все то были известные фамилии, да и воспитание капитана де Кормье говорило само за себя. – Как давно он у вас в полку?

– Довольно давно. Видите ли, вначале Жан не пылал страстью к военной службе, однако имела место ссора с родными, после чего он отправился служить. И начал не с того, что просил протекции, а с должности су-лейтенанта. Такой человек мог бы воспользоваться связями, но… он желал, чтобы все было честно. Прослужил под моим началом семь лет, стал лейтенантом, а теперь вот капитаном.

– Вы не продвигали его?

– Должности в полку освобождаются редко. Обычно капитанства приходится довольно долго ждать. В последнее время армия не вела столь масштабных военных действий, и заслужить повышение не так-то просто. Алжир… Ну, в Алжире Жан не отличился. Эта война – шанс для многих, и не сомневаюсь, что к концу года офицерский состав существенно поменяется, – де Дюкетт провел большим пальцем по усам, приглаживая их. – Так что вы думаете?

– Я думаю, что ваш капитан де Эмон был человеком непростым, – высказался Сезар. – Он был ловеласом?

Полковник вздохнул.

– Не принято так говорить, но Жан-Себастьян любил… как бы удачнее выразиться… процесс охоты. Пару раз я беседовал с ним и предупреждал, что он может сколько угодно находить себе девушек доступных, но не стоит обращать подобное внимание на замужних благородных дам.

– Значит, инциденты бывали.

– Какое-то время он усиленно оказывал знаки внимания супруге подполковника де Рюэля. На людях все было прилично, но пару раз я видел их прогуливающимися вместе. Подполковник тоже видел, а потому эта дружба довольно скоро прекратилась. Но вы ведь не полагаете… – де Дюкетт умолк, вопросительно глядя на Сезара.

– При таком количестве подозреваемых, – пробормотал виконт, – я вряд ли могу что-то точно предположить.

Вот так история! Оказывается, и с Вивианой прыткий де Эмон успел пообщаться! Насколько рационален подполковник де Рюэль и способен ли он подавать месть холодной? Способен ли прийти и ночью застрелить того, кто позволил неподобающее отношение к его жене?

Сезар вспомнил решительное лицо подполковника. Конечно, способен.

Но способен не означает – сделал. Равно как и лейтенант Шассе, жена которого уж точно встречалась с бравым капитаном, а не просто прогуливалась, помахивая кружевным зонтиком. Ах де Эмон, мерзавец. Это же надо было так все запутать.

– Пока я предполагаю, что речь идет либо о любви, либо о карьере, – наконец объяснил Сезар терпеливо ждавшему полковнику. – Причем склоняюсь в сторону любви. Ведь женщины есть и в других полках. – Де Дюкетт кивнул. – А значит, предстоит проверить все связи да Эмона. Мой камердинер поговорит с его денщиком, я же прошу вас устроить мне встречу с маршалом Сент-Арно. Господин де Симон упомянул сегодня мельком, что капитан де Эмон оказался в армии благодаря протекции маршала. Они родственники?

– Сент-Арно – друг семьи Эмон, – полковник решительно кивнул. Область домыслов его нервировала, а конкретные задачи вдохновляли. – Завтра маршал покидает ненадолго флагманский корабль и отправляется в деревню Контуган, я также должен ехать туда по делу. Тьерри будет занят, отправимся вместе с вами. В любом случае с маршалом вы познакомились бы рано или поздно. Выдающийся человек, сударь. Как есть, выдающийся.

…Возвратившись к себе, Сезар обнаружил, что Флоран крепко спит, все так же обнимая драгоценную дорожную сумку; виконт не стал будить своего камердинера, самостоятельно разделся и лег в постель. Сон не шел, горел шрам под ребрами. Сезар ворочался и думал, думал, однако решения задачи так и не отыскал. Слишком много разрозненных фактов и слишком много мотивов. Лица проплывали перед внутренним взором уставшего виконта, пока, наконец, не закружились осенним хороводом листьев, увлекшим его в страну грез. Пару раз он просыпался от ощущения, что кто-то смотрит на него, заглядывая в окно, но то были только звезды.

Утро семнадцатого сентября выдалось ясное, но прохладное; юго-восточный ветер пригнал с моря прозрачные облака, и они временами закрывали солнце. Запах полыни поднимался к небу, смешиваясь с запахами земли и соли, море ворочалось невдалеке. Тонкие блики плясали на куполах русских церквей и острых башенках мечети Джума-Джами.

Сезар и полковник уже сидели в седлах, когда во двор ворвалось дивное явление – Вивиана де Рюэль верхом на изумительной серой лошадке. Молодая женщина, одетая в амазонку королевского синего цвета, отороченную алой каймой, под стать французским мундирам, осадила скакуна и крикнула:

– Милый полковник! Ваш первый адъютант сказал, будто вы направляетесь в новую ставку маршала, в Контуган. Позвольте же мне проехаться с вами!

– Но мадам, – весело ответил ей де Дюкетт, – это путь неблизкий!

– Ах, вы каждый раз так говорите. Знаете, что я люблю ездить верхом, и надо мною потешаетесь.

– И не думал, мадам!

– Так что же, позволено мне ехать?

Полковник, улыбаясь, коснулся двумя пальцами козырька фуражки.

– Доброе утро, сударь, – обратилась к виконту госпожа де Рюэль. – Будет приятно проехаться вместе с вами.

– Мадам, – Сезар повторил жест полковника.

Вышло так, что де Дюкетт поехал впереди, а Сезар и Вивиана – следом.

Сразу же взяли бодрой рысью. Евпатория кишела солдатами, однако они расступались, завидев офицеров и сопровождавшую их даму. Сезар оглядывался, подмечая: вот везут лопаты и бревна, вот шагает рота в полном походном снаряжении, покидая город, вот сворачивают палатки и грузят на телегу вещи. Войска большей частью уходили из взятого без единого выстрела города, но оставшиеся собирались его укреплять. На выезде из Евпатории пришлось объезжать команду, уже начавшую размечать рвы и места для артиллерийских батарей. Пушки стояли тут же, неподвижные и холодные, задрав к небу смертоносные дула.

Погода стояла великолепная, хотя Тьерри и предположил утром, что она испортится. На горизонте высились холмы, а здесь, вдоль побережья, местность действительно была ровная, как стол. Колыхались под свежим ветром буро-желтые травы, выгоревшие к осени; а деревья пока стояли зеленые, хоть и проглядывали в кронах бронзовые пятна.

За пределами города дело пошло еще лучше, дорога стала свободнее. И все же движение армии, собиравшейся взять Севастополь, завораживало Сезара. Он всегда был неравнодушен к перемещениям огромных людских масс и сейчас чувствовал себя щепкой, попавшей в бурный поток. Текли человеческие реки, сливаясь воедино, устремляясь к вожделенному городу. Сияли начищенные стволы ружей, бляхи с номерами полков, алой кровью горело сукно.