Ученица Калиостро - Далия Трускиновская

— Знаю я, куда он сбежал, — отвечал недовольный Терентий. — У него, у дурака, в предместье сударка — клейма ставить негде!

— Ты врешь! — воскликнула изумленная Фрося.

Терентий молча перекрестился, да как перекрестился — с силой вдавливая щепоть и в лоб, и в брюхо, и в плечи.

— Ты видал ее?

— Как не видать! Вот думаю, как бы его от этой полымянки отвадить. Ведь женится сдуру — а потом от нее хоть в петлю!

— Уж так сразу женится? — ужаснулась Фрося.

— Да. Он, вишь, без нее жить не может, как свободная минутка — сейчас к ней летит.

Фрося разинула рот, а глаза сделала такие огромные и круглые, как ефимки в меру альбертова талера, отчеканенные три года назад из наилучшего серебра. И от ее изумленного взгляда Терентия осенило.

Разумеется, он осознавал свой долг перед женой и ребятишками, оставшимися в деревне. Однако вдвоем с Фросей он мог по-настоящему прибрать к рукам своего недоросля. Фрося весь девичий век проводит в господских покоях, все видит, все слышит, все знает. Ей-то улестить старуху Кузьминишну куда легче, чем кучеру. Да и самой княгине может словечко вовремя молвить. А вот коли осуществится план и Господь управит так, чтобы Косолапый Жанно хорошо женился и князь отдал бы ему своего кучера (как, зачем — об этом Терентий сейчас не думал), то можно бы как-то исхитриться и присовокупить к княжеским благодеяниям и Фросю. Вдвоем же можно править недорослем лучше, чем четверкой пожилых и спокойных лошадок.

— Я за ним приглядываю, — сообщил Терентий. — Без меня он совсем пропал бы. И ты посматривай, не натворил бы чего. А вот, коли княгинюшка его женила бы на Катюшке своей, то, может, тебя им отдала бы. И зажили бы мы с тобой знатно!

— Ты что такое несешь? Ты ж с Маланьей повенчан! Тьфу! Вот додумался! — возмутилась Фрося, поняв, что если Терентий будет осуществлять этот замысел, их тайная связь выйдет наружу, и не миновать тогда оплеух.

— А ты все ж таки поглядывай!

— А она — как? На лицо?

Терентий задумался. У него были два ответа: «Прехорошенькая!» и «Страшна, как смертный грех». И оба были по-своему правдивы. Дело в том, что Терентий Маврушку хорошенько не разглядел. С одной стороны, вряд ли Косолапый, избалованный дамами из княгининой свиты, клюнул бы на уродину. Значит, Маврушка была хорошенькой. С другой — он не мог признать никаких достоинств за женщиной, которая собиралась украсть его собственность.

— Да так себе, — ответил он.

И постановил — при первой возможности познакомиться с Маврушкой и внимательно ее разглядеть.

Немного погодя он отправился вызнавать, вернулся ли недоросль. Оказалось — прибыл на извозчике и сидит с дамами, читает им вслух книжку, а они лениво рукодельничают. Но осенний вечер располагает к тому, чтобы пораньше лечь спать, так что скоро все разбредутся по своим комнатам. И некому будет донести господам, что кучер Терентий опять, перебежав через Северный двор, устремился в башню Святого Духа.

Косолапый Жанно сидел в кресле и курил одну из своих ненаглядных трубок, когда к нему ввалился Терентий с мешком.

— Ну вот, сударь, выстужаете комнату! А ночью мерзнуть будете! — заворчал Терентий, добывая из мешка попоны. — А мы сейчас окошечки закроем, заложим, дуть не будет!

Он, забравшись в оконную амбразуру, стал мастерить оконную затычку, да такую, чтобы повыше вздымалась, закрывая все щели чуть ли не до верха рамы. Косолапый Жанно смотрел на него без всякого выражения на лице — был занят трубкой. А вот Маликульмульк усмехнулся, он сообразил (так ему казалось), ради чего Терентий столь трогательно о нем заботится. Это было достойно сцены в хорошей комедии — слуга, преследующий хозяина своей заботливостью. Когда Терентий законопатил и второе окно, Маликульмульк уже вспоминал, где кошелек с мелочью.

— Что б вы без меня делали! — воскликнул Терентий. — Прямо как малое дите! За вами не присмотреть — спать будете в холоде, простынете, схватите гнилую горячку! А теперь вам тепло и не дует! Кто бы еще за вами-то так смотрел! Вот женитесь непонятно на ком — думаете, она вам окна конопатить станет? Да она лентяйка, ее господа избаловали! Она мерзнуть будет, а себя не утрудит!

Маликульмульк отметил, что уже не в первый раз Терентий несет чушь про какую-то воображаемую жену. И нашел (опять же, как ему казалось) хороший способ поставить точку в Терентьевом монологе.

— Ты напрасно беспокоишься, братец. С тобой ни одна жена не сравнится! — и тут Маликульмульк, — не удержавшись, заговорил примерно так же, как Буристон с Зором в «Почте духов»: — Жена ничего, кроме неприятностей, с собой не принесет! А после венчания начнутся у нее приключения, повреждающие мою честь, и будет вечное сражение у Амура с Гименом! Ты знаешь сам, любезный Терентий, как устроено наше общество. У нас ежедневно твердят о благонравии и похваляются соблюдением правил хорошего поведения, а неверность жен и мужей почитается за ничто. Ветреность и непостоянство женщин служат у нас вместо забавы, и в собраниях только для увеселения о том друг другу рассказывают.

Терентий приоткрыл рот. Отродясь с ним никто так мудрено не разговаривал. «Терешка, стой!» и «Терешка, пошел!» — вот что он слышал он князя с княгиней, да и княгинина свита на него не тратила речей. А тут Косолапый Жанно заговорил с ним, кучером, так, как со знатными господами!

И, если вести себя умно, всегда будет изъясняться именно так, кротко и любезно, а не то что «Терешка, черт, чуть тумбу не сшиб, колесо чудом не потерял, выпороть велю — тогда поумнеешь!»

— Да и мудрено мне найти хорошую жену, — продолжал недоросль, уже шаря в кошельке. — Непонятно даже, умную брать или дуру. Ведь если муж и жена умны, то в доме никогда не бывать доброму согласию, поскольку никто из них слепым быть не захочет; а когда оба они глупы, то должно ожидать скорого разорения их дому; но чтобы составлять счастливые семейства, надобно непременно или дурака женить на умнице, или умному брать дуру. Тогда-то одна половина может веселиться, а другая, разинув рот, будет ожидать поведений или довольствоваться мнимой властию, между тем как ее за нос водят… На, братец, полтину!

Терентий, впав от сложных речей в прострацию, протянул руку, получил монету и вдруг ахнул: он увидел внутренним взором кучку точно таких монет высотой в аршин, сияющую серебряным блеском, и осознал, что эти деньги могли принадлежать ему, а попали в руки коварной совратительнице недоросля! Уже попали — потому что всякой бабе, прежде чем подбить ее на грех, нужно делать подарки, всякие там буски, колечки, сережки, платочки, чулочки! Мало ли выманила у него бесстыжая Фроська! А толку?! Раза четыре всего и прибегала ночью.

Но если Косолапый Жанно стал собственностью Терентия, то, стало быть, и деньги недоросля — тем более! И треклятая Маврушка просто-напросто обокрала законного владельца денег. Они же могли попасть — куда? А попали — куда?

Маликульмульк думал, что отделался полтиной за все благодеяния — и дрова, и конские попоны. Выпроводив Терентия, он тут же разобрал всю фортификацию у выходившего на реку окна и с удовольствием выкурил еще одну трубку.

Но Терентий, бредя впотьмах вниз по витой башенной лестнице, уже строил безумные планы.

Всякий человек, который сам является чьей-то собственностью, умеет и любит врать. Это его законное природное право — обманывать хозяина. Терентий принадлежал князю Голицыну. Если бы князь, осердившись, выгнал его на свободу, Терентий не сразу научился бы жить самостоятельно. О вольной волюшке он, конечно, мечтал, но представлял ее так: делай что хошь, гуляй по улицам, пой песни, пей любые напитки, хоть квас, хоть французские коньяки, но трижды в день тебе будет в княжеской людской накрыт стол со щами и кашей, главное — не опаздывать. А с наступлением холодов тебе выдадут тулуп, шапку и валенки. И стратегическая затея относительно Косолапого Жанно именно такое будущее предполагала — чтобы недоросль стал кормильцем Терентия, стал его деревенькой в полсотни душ. Ради этого стоило потрудиться; какой же барин потерпит, чтобы оброк с его деревеньки забирала чужая баба?! Поэтому Терентий стал выдумывать, как бы опять выбраться в город и на сей раз открыто встретиться с Маврушкой. А что ей соврать — это он мог изобрести на бегу, пересекая эспланаду.

На следующий день княгиня Варвара Васильевна собралась на прогулку. Пока солнышко хоть как-то светит — нужно успеть насладиться последними хорошими денечками, чтобы потом запереться в унылом замке и кое-как в нем перезимовать. Она решила ехать по Большой Песочной все вперед и вперед, до самого палисада, за которым уже виднелись деревенские пейзажи, огороды и сады. На обратной дороге княгиня задумала свернуть в Московский форштадт и посетить Гостиный двор. Что для дамы главное развлечение? Накупить таких вещиц, что мужчина только скажет «тьфу!» и прочь пойдет.