Сдвиг - Максим Алёшин

С красным лицом, взмыленный, как конь, я мчался домой, где как мне тогда казалось я смогу спрятаться и переждать все, чтобы не происходило. Всему этому нет никакого логического объяснения кроме уже порядком набившего оскомину слова Сдвиг. Три квартала на запад мимо остановки и через пару строений я дома.

Тягучая атмосфера улиц словно засасывала вглубь переулков. Между домов что-то неясное собиралось в кучи, темнело нездоровым фиолетовым оттенком. Будь это художественный фильм, то здесь зазвучал бы тревожный католический хорал. Но так как это не фильм, а реальная жизнь хоральная фуга зазвучала в измученном опасностями мозге корректора.

Местами асфальт был каким-то приторно мягким, местами пружинящим — шаги не издавали звуков. Корректор осторожно ступал, по этому, практически натуральному тесту, старому, чуть ссохшемуся бездрожжевому тесту. Здания вокруг стали неровными кое-где покосившимися, в некоторых случаях это бросалось в глаза, строения, видимо потеряли жесткую структуру и плавились. Вернее будет сказать — начинали таять, сначала набухая изнутри материалов слизью, затем склоняясь на бок, как растаявшее от жары мороженное или легкий воздушный десерт. Преодолевая метр за метром, чувствовал, что густота воздуха, заметно разнилась. В одних местах воздух разряженный, высокогорный с минимумом кислорода и становилось тяжело дышать, кровь молотками стучала в ушах, появлялись темные круги в глазах, повышалось кровяное давление, было трудно идти. В других невидимых областях до озноба пробирал невесть откуда взявшийся холод, изо рта шел пар. Корни искусственных деревьев по бокам тротуаров выглядели, как щупальца осьминогов, чуть подрагивая, извивались, впиваясь в исстрадавшуюся землю. Здание почты справа от меня совсем растаяло, второй этаж полностью смялся, слипся, будто был из горячего воска. То там, то здесь в закоулках улиц виднелись синеватые бугры, напоминающие лежачих полицейских, кто-то был в этих буграх. Покойтесь с миром первые жертвы Сдвига. Я был лоцманом, выбирая оптимальные траектории движения, успешно преодолевал квартал за кварталом. Осторожность, с которой я двигался, расчет, с которым я делал каждый свой шаг, я был идеальным путешественником по началу Сдвига, мысленно я вел экскурсии по пугающим кулуарам меняющегося мира. Итак, посмотрите направо, синеватые загадочные бугры, гляньте налево полупрозрачная желеобразная твердь, посмотрите вверх паутинно подобные рванные серо коричневые облака — виртуальный гид для существующей в моем воображении экскурсионной группы. Эта примитивная игра успокаивала меня, отвлекала от сумрачных дум, которые непрозрачными черными облаками окружали моё сознание внутри меня же самого.

Еще издали я заметил, что на автобусной остановке людно! Вы не поверите мне, что в такое смутное время, когда находиться на одном месте смертельно опасно на остановке толпились какие-то люди. Подгребая ближе, я заключил, что стоявшие на остановке странно раскачиваются, все вместе единой когортой, будто танцуя некий неизвестный народный танец. Теперь в свете уличных фонарей я мог рассмотреть их лучше, казалось, это были обычные люди. Нет, это явно не Тьмецы, те имели ровный одинаковый дизайн в стилистике олд скульного эмо кора и характерный эмо грим на лицах. А стоящие на остановке с виду нормальные не считая этого их ритмичного покачивания в остальном, они были почти нормальные. Не считая одной мелочи… Волосы на моей голове зашевелились и встали дыбом, у них не было кое-чего, что обычно есть у всех людей… У них-таки не было голов! То есть и крови не было, а на том месте, где естественно у человека располагалась и произрастала голова, и шея были абсолютно ровные поверхности срезов, теперь я мог это отчетливо увидеть с такого расстояния, остановка хорошо освещалась муниципальными прожекторами. Сощурив глаза ну чтобы не видеть пейзажа этого, я, невольно гримасничая тихой сапой, проскакал к своему дому, те на остановке и усом не повели так и стояли и качались, ожидая автобуса. Ну и славненько, скоро ваш автобус придет, аривидерчи безголовые прохожие, а я, пожалуй, домой-таки пойду.

Вбегая по лестнице в свой подъезд, я встретил еще кое-что. Нечто трудноописуемое копошилось в углу фойе, это создание увлеченно поглощало какую-то шерсть, какую-то обросшую кудрявой шерстью тушку, ну типа маленькой собачки. Тревожно и хаотично мигал свет в подъезде, свет казалось, тускнел с каждым миганием, нервно трещали дроссели ламп дневного света, и в такт светопреставлению неприятное глухое чавканье чудища в углу. Свет тускнел с каждым миганием, холодея от ужаса, я пулей взлетел по лестнице. А оно по ходу заметило, заметило, черт возьми, меня и шлепками запрыгало в мою сторону. За спиной я слышал шуршание её слизистых жгутиков, по лестнице подъезда. Еще мгновение и свет может окончательно пропасть. Быстрей, быстрей. Нервной дробью тела, тряской рук, по-моему, я даже челюстями щелкал от страха, и доставал, доставал эти гребанные никак не достающиеся из кармана ключи. Вот они. Чудом попав, с третьего раза, в замочную скважину, я нешироко открыл дверь и протиснулся в узкий проем, захлопнув за собой дверь, перед самым носом у того непонятного создания, что мерзкой бесформенной волосатой «зайкой» запрыгало за мной из фойе. Снаружи, нечто тяжело плюхнулось о стальную дверь, к счастью дверь не поддалась. Хорошая, хорошая дверь — дрожащим шепотом бормотал я и гладил поверхность двери, как домашнее животное. Я стоял, прижавшись ухом к бронированной двери, и слышал биение собственного сердца, чуть ли не выскакивающего из груди. Успел мазафака. Легко переборов свое любопытство я не стал смотреть в глазок, бог с ним ну чего на него, на этого желтого попрыгунчика смотреть, насмотрелся я уж сегодня на всяких. Я привел все имеющиеся замки в положение закрыто, плотно прикрыл вторую деревянную дверь и прошел в коридор. На какой-то момент я замер прислушиваясь к звукам в квартире. Осторожно ступая, прокрался к небольшому раздвижному шкафу, в который планировал влезть. Шум с улицы, хоть и приглушенный стеклопакетами окон, мешал сосредоточиться на внутрикомнатных звуках. Нет здесь никаких посторонних необычных звуков или есть? Так и не определившись с ответом, я забрался в шкаф, еще подрагивая от лошадиной дозы гормона страха в крови, медленно и осторожно, желая не издать ни единого лишнего шороха, я прикрыл за собой дверь и лег на стоявшую в шкафу зимнюю обувь. Измученный напуганный и уставший мой организм мгновенно отключился и я уснул.

Очухался я, похоже, утром, от громкого крика. Истошный вой мужского голоса А-А-А раздавался из моей спальни, я прижал колени к груди, поза эмбриона, выставил перед собой раскрытый выкидной нож сидел и ждал, что будет дальше. Послышался шум падающих предметов и чертыханья на непонятном гортанном неразборчивом языке. Язык, на котором выражался тот в комнате или где он там был, содержал много рыкающих эррр, какое-то просто невероятное количество гласных и почти полное отсутствие согласных. Кто это и как он оказался в моей квартире вот вопрос. Это и есть те самые чужие люди, о возможном появлении которых сообщало Федеральное агентство информации. И что будет дальше? Подойдет ли он или кто там к шкафу, чтобы открыть утлую дверцу и высосать мою кровь или отгрызть мне голову? Или?

Тот, кто был в спальне, явно безо всяких усилий открыл дверь, ведущую на кухню, а ведь, если мне не изменяет память, я собственноручно всадил в косяк не менее дюжины сто миллиметровых гвоздей. Гым, а дверь распахнулась с такой предательской легкостью… Я превратился в мыслящий слух, читая действия того кто шастает по моему дому, как музыкальные ноты. Вот он прошел в кухню, что-то лопоча, наверное, возмущаясь, я не понимал его слов, но понять живые эмоции на любом языке несложно, по крайней мере, мне высококлассному действующему корректору высшего уровня. На кухне у неизвестного попискивал какой-то посторонний необычный звук, прообраз допотопной мелодии, то длинные, то короткие попискивания и гудения. Что это? Магия? Ворожба? Чудное животное? Запрещенные игры с Тьмой? Объяснения этим пискам-гудениям сколько не силился придумать не мог.

Неизвестный, на моей кухне, видимо был очень расстроен он, то громогласно выкрикивал отдельные гортанные естественно фразы, то вдруг угукал, тянул нежно и протяжно необычные слоги. Под конец я услышал звук тренькнувших фаянсовых тарелок.

Незнакомец прокричал: В-В-Ва-ажесенка, Ва-а-асеженка, муалые Ва-а-асеженка — странная фраза, казалось, он кого-то звал. В комнате послышалось хриплое шипение животного или насекомого. И незнакомец ломанулся обратно в спальню, сшибая по пути какие-то предметы, какие? Ведь у меня в доме не так уж и много предметов. Что-то там было устроено не так как раньше. Послышались, то ли рыдания, то ли просто бессмысленный вой. Пока это продолжалось, я чуточку распрямился и, осмелев, привыкнув к страху, слегка приоткрыл дверцу шкафа, держа в руках уже два режущих инструмента, финский выкидной нож и перочинный. Крохотная щелка позволяла мне видеть узкую полоску коридора, соединяющего кухню с прихожей и спальней. Тот кто был там двигался к выходу из квартиры, я видел его фигуру на кухне, частично спину и ноги в носках, не монстр хотя, бы, зачем-то ощупывая стены он вышел из кухни. Сердце сжалось во мне, и заколотило в висках давление крови, на мгновение я увидел его лицо! Оно было лишено глаз! То есть абсолютно безглазо, на месте его глаз не было ни шрамов ни каких других шероховатостей просто лицо без глаз. Чужак надел мою старую прогулочную куртку, развернувшись опять спиной, с полминуты повозился и вышел из квартиры. Меня он не заметил. Последнее, что я помню, перед тем, как потерял сознание, это отчетливую мысль, что лицо его мне знакомо, знакомо до крайней степени. Лицо того кто был лишен глаз было не чьим иным лицом, как моим собственным. Да это было моё лицо, и я потерял сознание.