История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том II - Николай Платошкин

Мы говорили, что Анхелес уехал в США, где в кредит приобрел небольшое ранчо в Техасе прямо на мексиканской границе. Денег у него, единственного генерала мексиканской армии, не использовавшего должность для личного обогащения, всегда было мало. Работа на ранчо была тяжелой, семья Анхелеса едва сводила концы с концами. Генерал много читал, и труды Маркса и Энгельса сделали его социалистом. Основным теоретическим достижением Маркса Анхелес считал вывод о том, что свободная конкуренция приводит к производству без всякого плана и организации и поэтому такого рода производство ненаучно и неэффективно. Разделил Анхелес и мнение Маркса, что «частная собственность на средства производства и в целом право на неограниченную частную собственность оправдывает нашу характеристику современного общества как несправедливого».

«Когда люди моего поколения сидели в университетах, мы с уважением слушали экономистов, которые проповедывали нам свои вечные истины… мы смеялись над… Прудоном, который в запале своей борьбы воскликнул: «Собственность есть кража».[79] Теперь же, отмечал Анхелес, все передовые страны Европы идут к социализму, и именно этим путем должна идти и Мексика.

Все время своей вынужденной эмиграции Анхелес строил планы возвращения в Мексику, где хотел продолжить борьбу с Каррансой. Генерал делился своими идеями с другим эмигрантом, бывшим губернатором Соноры Майтореной.[80] Именно из-за Майторены начался в 1914 году конфликт между Обрегоном и Вильей. Анхелес пришел к тем же самым выводам, что и Обрегон годом позже. Он выдвинул программу объединения всех прогрессивных сил Мексики под знаменем Либерального союза, желая сплотить всех либералов страны. Программой-минимум должно было стать признание Конституции 1857 года (тем самым Анхелес хотел привлечь на свою сторону и феликсистов). Либеральный союз должен был свергнуть Каррансу и организовать в стране по-настоящему свободные выборы.

Анхелес опасался, что его могут похитить агенты Каррансы. Ранчо находилось прямо на границе, поэтому он продал его и отправился на север США, где устроился простым рабочим. Майторене Анхелес писал, что прежде, много говоря о простом народе, они не знали его жизни, а теперь он сам работает вместе с этим простым народом. Своей программой Анхелес попытался заинтересовать правительство США, но безуспешно. Американцы не видели в генерале военной альтернативы Каррансе.

Постепенно у Анхелеса стал вызревать план возвращения в Мексику и начала вооруженной и пропагандистской борьбы против правительства. Похоже, генерал прекрасно отдавал себе отчет в том, чем это может для него закончиться. Он сознательно шел на смертельный риск, надеясь, что его смерть разбудит народные массы. Не зря Анхелес называл себя донкихотом, без которого не могут совершить великие дела «санчо пансы». Анхелес предлагал Майторене, у которого были деньги, ранее переданные ему Вильей, вместе перейти границу, но тот отказался. Тогда Анхелес написал послание Вилье и через несколько недель получил от него теплое ответное письмо. Вилья называл Анхелеса своим братом и учителем и выражал готовность встать под знамена Либерального союза. Мольбы жены генерала пожалеть ее и детей и остаться в США не возымели действия. Анхелес лишь наказал своему сыну, который хотел сопровождать отца на родину, стать главой семьи и заботиться о матери.

В декабре 1918 года Анхелес перешел границу[81] и с большим трудом добрался до ставки Вильи. Немолодому уже генералу приходилось передвигаться верхом и спать прямо на земле, не разжигая костра, что было очень непросто в холодных декабрьских степях Чиуауа.

После того как Вилья и Анхелес обнялись, генерал изложил свой план борьбы. Во-первых, борьба эта должна приобрести политический характер, а не ограничиваться мелкими рейдами, дававшими правительству некоторые основания считать Вилью простым бандитом. Идеологической платформой станут Либеральный союз и Конституция 1857 года. Во всех захваченных на короткое время населенных пунктах вильисты будут проводить собрания граждан и разъяснять цели борьбы.

Во-вторых, Вилья должен изменить тактику и вернуться к крупным операциям. Анхелес предлагал захватить какой-либо большой город Чиуауа или соседнего штата Дуранго и удерживать его любой ценой. Это создаст впечатление серьезности общенациональных амбиций Вильи и приведет к притоку в его армию добровольцев. Ведь если вильисты быстро ретировались из захваченного в ходе неожиданного рейда городка, то те из местных жителей, кто уходил с ними, опасались за свои семьи, которых подвергали репрессиям вернувшиеся правительственные войска. Словом, по мнению Анхелеса, армия Вильи должна была стать регулярной. Пока же Вилья только собирал вместе разрозненные отряды для крупных операций и немедленно распускал их снова после окончания рейда.

В-третьих, Анхелес считал, что Вилья должен щадить пленных. Наконец, он советовал командиру коренным образом изменить отношение к американцам и прекратить клеймить «ненавистных гринго». Иначе будет невозможно приобретать в Америке оружие и боеприпасы. К тому же США, несмотря на более чем прохладное отношение к Каррансе, никогда не признают в качестве воюющей стороны того, кто угрожает всем американцам в Мексике неминуемой расправой.

Вилья отнесся ко всем пунктам программы Анхелеса крайне скептически. Он решил, что Анхелес в эмиграции отвык от родины и не подозревает, насколько крепко сидит в президентском дворце Карранса[82]. Вилья сомневался, что измученное войнами население Чиуауа всерьез воспримет в качестве зажигательной идеи Конституцию 1857 года. Чтобы доказать свою точку зрения, Вилья спросил одного из своих командиров, что он думает о Конституции. Ответ был предсказуемым: «Я не читал никаких конституций. Но раз мерзавец Карранса отменил эту Конституцию, то, наверное, она была неплохой».[83] На предложение Анхелеса о придании борьбе регулярного характера Вилья ответил, что у него нет для этого боеприпасов и продовольствия, в приток добровольцев ему верится слабо, а людям и лошадям необходим отдых, они не могут воевать постоянно.

Что касается пленных, то партизанам просто негде их держать. Он, Вилья, раньше отпускал захваченных правительственных солдат (офицеров все же обычно расстреливали), но те опять возвращались в армию. Иных, аргументировал Вилья, приходилось брать в плен три-четыре раза. Но особенное негодование Вильи вызвали симпатии Анхелеса к американцам. Спор между друзьями по этому вопросу дошел до повышенных тонов, и они схватились за оружие. Вилья кричал, что Анхелес в Америке «грингоизировался». Потом он признавался генералу, что тот единственный человек, который осмелился ему противоречить и остался при этом в живых.

Но, несмотря на свой скепсис, Вилья был настолько рад приезду Анхелеса (последний год все соратники только бежали от него), что согласился попробовать его идеи на практике. Когда Анхелес настоял на введении в отряде постоянных занятий бегом, как в регулярной армии, Вилья участвовал в них сам, хотя и считал, что кавалеристам это абсолютно ни к чему.

Весной 1919 года Вилья опять собрал свою небольшую армию (около 2 тысяч всадников) и начал вооруженную борьбу. Во всех захваченных деревнях Анхелес выступал перед населением с разъяснением целей борьбы. Беда в том, что, куда бы ни приходили вильисты, все местные молодые мужчины бежали в горы, чтобы избежать казни или принудительного зачисления в ряды повстанцев. Анхелесу приходилось выступать перед женщинами и стариками, которые были готовы согласиться с чем угодно, лишь бы их оставили в покое. Один раз Анхелес, не предупредив Вилью, отправился в горы, где виднелись костры убежавших мужчин. В течение нескольких часов он агитировал беглецов, и те отпустили его с миром. Вилья был потрясен даже не столько смелостью, сколько самопожертвованием генерала.

Как правило, Вилья щадил бойцов местной самообороны, и те охотно складывали оружие, пополняя арсенал повстанцев. Однако большого наплыва добровольцев не было, как и предсказывал Вилья. Люди просто устали воевать. Трем тысячам вильистов в Чиуауа по-прежнему противостояли более 17 тысяч солдат и офицеров правительственных войск[84].

Первым более или менее крупным городом Чиуауа, который решил захватить Вилья, стал Парраль. Жители Парраля, были, пожалуй, самыми ярыми сторонниками Вильи. Он чувствовал себя здесь как дома, тем более что именно отсюда пять лет назад начал кампанию против Уэрты, которая сделала его одним из самых успешных военачальников Мексики. Гарнизон Парраля был небольшим и ожесточенного сопротивления не оказал. Однако местная самооборона, составленная из представителей зажиточных слоев, упорно сопротивлялась. Только когда Вилья пообещал пощадить всех пленных, они сложили оружие. Тем не менее он расстрелял трех руководителей самообороны, один из которых, Эррера[85], был отцом его былого соратника, перешедшего на сторону правительства. Измены своих командиров Вилья не прощал, и здесь Анхелес не мог уже ничего поделать.