Сбежавшая невеста - Джейн Ходж

– Мисс Фэвершем? – нетерпеливо спросила Дженнифер.

– Мисс Фэвершем уехала. – Старуха начала закрывать дверь.

– Тогда генерал или мисс Милсон?

– Все, все уехали, сэр. Никого здесь нет, кроме старого Питера и меня. Они все уехали на север на похороны баронета. Уехали большой компанией и вернутся, думаю, месяца через два, а то и позже. Все слуги, сэр, кроме меня и Питера в деревне. В этом большом доме, сэр, одиноко и холодно, а на улице волнения и разбойники. А теперь, сэр, с вашего позволения… – Старая рука медленно и безжалостно закрыла дверь.

Дженнифер повернула назад. Ничего не поделаешь. Эта старуха не может ни предоставить ей кров, ни оказать поддержку. Неожиданный отъезд Люси в город теперь разъяснился; больной брат генерала, баронет, должно быть наконец, умер в Нортумбрии. Пока что от Люси не приходилось ждать помощи. Все планы надо строить заново. Склонившись к гриве Звездного, она на мгновение предалась отчаянию, затем собралась с силами. У нее есть еще две гинеи и жемчуг. Утро вечера мудренее. Она поедет обратно через Вестминстерский мост в маленькую таверну, которую приметила в Ламбете, и заночует там. Теперь она сожалела, что не поддалась искушению и не осталась там сразу. Она не могла не признаться себе, что ей не нравится идея еще раз проезжать через толпу, ропот которой становился все громче. Слышны были крики «Хант, Хант» и громкие возгласы приветствий.

Лучше поспешить. Она уверенно повернула Звездного назад к Олд Палас Ярду, но остановилась при виде бурной сцены, открывшейся ее глазам. Взоры толпы теперь были обращены на человека в высоком белом цилиндре, стоявшего на повозке посреди толпы и что-то возбужденно говорившего. Дженнифер была слишком далеко и не могла слышать его слов, но время от времени толпа вокруг него прерывала его речь криками: «Петиция», – потом снова: «Хант, Хант, Ура!» Нечего было и думать проехать назад тем же путем. Пока она была на Грейт-Питер-стрит, толпа стала слишком плотной. Слишком плотной и какой-то угрожающей.

Когда Дженнифер поворачивала Звездного обратно в узкий проезд Грейт-Питер-стрит, грубая рука схватила коня под уздцы.

– Эй ты, приятель, – произнес голос с выговором кокни,[1] – тебе подобным здесь не место. Мы, понимаешь, едим таких молодцов.

Слова были произнесены дружелюбным, даже покровительственным тоном, а рука пыталась направить Звездного обратно на тихую улицу, но конь, возбужденный шумом толпы, внезапно отпрянул назад при прикосновении незнакомой руки. Измученная Дженнифер чудом удержалась в седле, пытаясь одновременно успокоить и коня, и толпу, расступившуюся было перед его копытами, а теперь снова сомкнувшуюся вокруг, но уже с совершенно иным настроением. Из голосов, раздававшихся со всех сторон, исчез дружелюбный покровительственный тон. На Дженнифер отовсюду сыпались упреки: «Сделал это нарочно», – сказал" один; «надеялся вышибить нам мозги», – вторил другой? «таким самое место в реке», – произнес третий. Множество горячих грязных рук ухватилось за уздечку и поводья. Ее протесты и объяснения потонули в сердитом гуле голосов. «К реке, к реке», – кричали со всех сторон. Измученная, перепуганная, ужасаясь тому, что ее мучители могут выяснить ее пол, Дженнифер чувствовала, что толпа всей своей массой оттесняет Звездного вниз по узенькому переулку прямо к реке. Грубая рука сорвала шляпу с ее головы, и шляпу стали перебрасывать из рук в руки.

– Ну, красавчик, где твоя шляпенция? Пусть-ка выудит ее из реки, – донесся до нее возглас.

Борясь в водовороте рассерженных людей, Дженнифер краем глаза увидела экипаж, медленно двигавшийся в толпе ей наперерез; кучер, сам кокни, что-то произнося, прокладывал уговорами дорогу. Там, несомненно, была помощь. Заставив, несмотря на ужас, свой мозг работать, Дженнифер попыталась направить Звездного к экипажу. Но тщетно, людская волна оттеснила ее слишком быстро. В отчаянии она поднялась в стременах и издала дикий крик о помощи.

В этот миг окно экипажа со стуком опустилось, из него высунулась голова и отдала приказ кучеру. Затаив дыхание Дженнифер увидела, что экипаж повернул и медленно поехал сквозь толпу по направлению к ней. Теперь она могла расслышать слова кучера: «Дорогу лорду Мэйнверингу, – кричал он, – вы, болваны, вы что, не узнаете своих друзей?» Толпа тут же с готовностью откликнулась: «Да здравствует Мэйнверинг! Мэйнверинг и петиция! Ура!» Со смешанным чувством облегчения и ужаса Дженнифер увидела, что из окна экипажа выглядывает Мэйнверинг собственной персоной. «Чудесно, – громко закричал он, и толпа вдруг затихла, – прекрасно, теперь вы кричите «ура!» в мою честь, а что вы делали с моим юным другом минуту назад?»

– Друг, – откликнулся грубый голос, – ничего себе друг! Он не друг ни вам, ни свободе, въехал на лошади прямо в толпу, ублюдок, мог раздавить уйму народу.

– Не смеши меня, – голос Мэйнверинга каким-то образом покрывал шум толпы. Десяток других голосов откликнулся:

– Правда, правда, он нечаянно. Если он – друг Мэйнверинга, этого достаточно.

К своему изумлению, ведь она никогда прежде не сталкивалась с изменчивостью настроений толпы, Дженнифер почувствовала, что те же самые руки, которые минуту назад спихивали ее в реку, на возможную смерть, теперь направляли Звездного к экипажу Мэйнверинга. Она бы, пожалуй, предпочла реку. Но теперь уже ничем не поможешь. Дверца была открыта, слуга перехватил поводья Молниеносного и под крики «Да здравствует Мэйнверинг и Хант! Ура другу Мэйнверинга!» она оказалась в экипаже.

VII

Дверца за нею захлопнулась. Карета медленно двинулась вперед сквозь орущую толпу. Внутри же было ледяное молчание. Лорд Мэйнверинг тихо сидел в своем углу, Дженнифер, едва дыша, – в своем.

– Ну, – наконец произнес он, когда карета повернула на относительно спокойную Парламентскую улицу, мисс Фэрбенк, буду ли я удостоен чести узнать, в чем суть этой забавной шалости?

– Шалости?! – у нее перехватило дыхание от несправедливости этих слов; оправившись, она сказала:

– Я рада, что вы считаете это не больше, чем шалостью.

– Полагаю, мэм, – он сурово глянул на нее, – никак не меньше. Но повторяю, я жду ваших объяснений.

– Очень благородно с вашей стороны, – выпалила она. – А если мои объяснения вас не удовлетворят, вы что, выкинете меня обратно в толпу?

Как бы размышляя, он взял понюшку табаку.

– Мне в высшей степени лестно ваше доверие. Но что прикажете с вами делать? Вряд ли вы посмеете мне предложить, чтобы я отправил вас в этом наряде обратно в Лаверсток-Холл, откуда, как мне сообщили, вы вчера исчезли при таинственных обстоятельствах.