Сбежавшая невеста - Джейн Ходж

После долгого ожидания, во время которого у нее почти сдали нервы, дверь открыла та самая краснолицая женщина, которую Дженнифер помнила. Теперь она стала старше и сгорбилась, но была по-прежнему приветлива и разговорчива и, не выказав удивления столь ранним визитом, извинилась за задержку. Она была на заднем дворе, кормила кур, не слышала, просит простить ее. Свою неразборчивую речь, она прерывала редкими восклицаниями: «Джон, Джон, да где же этот мальчишка…»

Он появился – подросток – прямо из постели, протирая? глаза, но при виде Звездного поборол сон, взял поводья из рук Дженнифер и пообещал как следует позаботиться о коне. Тем временем его мать раздувала тлеющий огонь, извиняясь за отсутствие удобства и тут же обещая зажарить цыпленка и приготовить лучшую комнату странному молодому джентльмену, выглядевшему таким усталым. Он, должно быть, болен, думалось ей, так как продолжает кутаться в плащ даже в доме.

Дженнифер, от страшной усталости бормоча нечто неразборчивое о болезни и спешке, попросила, чтобы ее тотчас отвели в комнату, разбудили через два часа и подали горячей воды и жареного цыпленка.

Старая хозяйка стала возражать: всего два часа отдыха, Господи прости, молодой джентльмен убьет и себя, и свою лошадь. Но Дженнифер не обратила на это внимания. Два часа было самое большее, что она могла себе позволить.

Комната над баром была маленькой и уютной, обогревалась от большого камина внизу. Простыни пахли лавандой. Дженнифер очень хотелось раздеться и заснуть как следует, но она не посмела. Опустившись на твердую подушку, она пообещала себе, что проснется раньше, чем через два часа. До Лондона еще далеко… далеко…

Она проснулась от того, что кто-то тряс ее за руку, и в ту же секунду вскочила. Комнату заливал яркий свет зимнего солнца. Около Дженнифер стояла хозяйка; она выглядела испуганной и извинялась больше обычного. Первый же вопрос Дженнифер: «Который теперь час?» – вызвал поток слов. По правде говоря, она не имела в виду ничего дурного, но джентльмен спал так крепко, что его было никак не разбудить, она очень сожалеет, но сейчас, видимо, около полудня, поскольку фермер Гайлз недавно прогнал назад своих коров.

Дженнифер перебила ее. Теперь ей было легко подражать требовательной манере братьев. Спешка придала ее голосу необычную твердость, она потребовала еды, свою лошадь, счет, – все на одном дыхании. Бормоча извинения, хозяйка поспешила повиноваться.

Ужаснувшись, что проспала так долго, Дженнифер вздумала было отказаться от завтрака, хотя есть очень хотелось, но потом решила, что это будет неразумно – она просто не выдержит долгой дороги до Лондона. Так что она ждала, терпела нескончаемую трескотню хозяйки со всей вежливостью, на какую была способна, и была вознаграждена завтраком из вкуснейшего старого жилистого петуха, какого ей когда-либо приходилось отведывать.

Пока она ела, хозяйка сновала туда-сюда, стараясь удовлетворить каждую ее прихоть и с видимым усилием подавляя свое любопытство. Наконец, суетясь вокруг с высокой оловянной кружкой, она заговорила:

– Прошу прощения, ваша милость, – произнесла она, – но вы, полагаю, не замешаны в истории со сбежавшей молодой девушкой… – Слова замерли у нее на губах, она сама испугалась своей смелости.

– Сбежавшей девушкой? – Дженнифер была горда своим ровным удивлением.

– Да-да, к тому же наследницы! Минут десять тому назад я бегала одолжить французской горчицы (я ведь знаю вкусы благородных джентльменов, хотя обслуживать их мне доводится не часто. Еще ребенком я прислуживала в Петворте, потом вышла замуж за тамошнего старшего лакея, упокой, Господи, его душу; он был мне суровым мужем, лет уж пятнадцать прошло, как он умер), но, – она заметила нетерпение Дженнифер, – как давеча говорила, я заскочила к своей двоюродной сестре Сьюзен, что замужем за Сэмом Кромптоном, хозяином «Лебедя», – должна признать, тоже хорошая гостиница, ну, для тех, кому нравится суета и суматоха постоялого двора, чему некоторые, к моей радости, предпочитают…

Запутавшись в собственном многословии, она умолкла, и Дженнифер попыталась вернуть ее к первоначальной теме.

– Так что за наследница, мэм, что с ней?

– Не беспокойтесь, я как раз собиралась сказать про нее. Потому что я увидела, что Сэм, а мы с ним тоже двоюродные, через бабушку; так вот Сэм был в одном из своих припадков: весь красный, как индюшачий гребешок, и горячий, как огонь на Рождество, а бедняжка Сьюзен пыталась его успокоить, потому что эти его припадки ему очень вредят, – и все это из-за той молодой особы, а вернее из-за джентльмена, который приехал справиться о ней, и так довел Сэма своими вопросами да придирками, – мол Сэм что-то скрывает. А уж чего Сэм никогда не мог вынести, так это чтобы его называли вруном, да еще в его собственном доме! А этот джентльмен вовсе ничему не верил и хотел обыскать весь дом сам, убедиться, что его подопечная нигде не прячется.

Потому что именно подопечная этого джентльмена сбежала к своему любимому, и счастливого пути, говорю я, и Сэм говорит тоже, и позор ее опекуну, который уехал, не сказав даже спасибо и не выпив ни одной кружки эля, так что Сэм был до того сердит, что даже говорить не мог. И это было благословенье Божье, потому что последнее, о чем спросил джентльмен перед отъездом, – это есть ли в городе другая гостиница. Сэм от злости говорить не мог, а Сьюзен – она ведь мне друг – тоже ничего не сказала, потому что не хотела, чтобы в моем доме тоже все перевернули вверх дном. Короче говоря, джентльмен так и уехал ни с чем и, пыхтя, направился по дороге на Лондон.

Прервав излияния, она обратила на Дженнифер свой яркий добрый вопросительный взор. Ясно, что она что-то подозревает, но о многом ли она догадалась? Быстро прикидывая, как поступить, Дженнифер пустилась в объяснения:

– И мне повезло, мэм, поскольку, раз уж вы догадались, девушка – моя суженая, ее выкрали, чтобы мы могли встретиться и пожениться вопреки воле ее злого опекуна, но по скверному стечению обстоятельств я не сумел встретиться с нею и теперь должен спешить в Лондон, где она наверняка будет ждать меня в доме своей тетки. Нам надо успеть обвенчаться, пока опекун не нашел ее.

Очень довольная этой откровенностью и гордая тем, что играет такую важную роль в любовном приключении, хозяйка засуетилась еще больше, выписала свой скромный счет, крикнула Джону, чтобы подал лошадь джентльмену, уверила Дженнифер, что опекун теперь уж, наверно, проехал полдороги к Хортему, и предложила ей, чтобы Джон проводил ее по короткой сельской дороге, что позволит не только избежать встречи с преследователем, но и раньше него приехать в Лондон.