Подарок фирмы - Хуан Мадрид

— Позвоните ей по внутреннему телефону. Если сеньора не захочет принять меня, я тут же уйду. Хорошо?

Бледное лицо женщины, покрытое густым слоем макияжа, стало пурпурным.

— Вы не записаны на прием, сеньор… Вас сегодня не ждут. Немедленно покиньте помещение или…

В этот момент двери за спиной секретарши открылись. Из кабинета вышел высокий атлетического сложения парень без пиджака, с черными вьющимися волосами и смуглым жуликоватым лицом. В руках он держал какие-то бумаги и делал вид, будто внимательно в них вчитывается.

Мимо нас он прошел, не поднимая глаз.

— Мы закончили, — произнес он отрывисто, выплевывая слова. На его мелких зубах были следы помады. — Ваша очередь, проходите.

— Спасибо, — улыбнулся я. — Вам бы почаще давать птичий корм, заливали бы убедительней. В следующий раз принесу, посмотрим, что вы будете петь.

Помахав ему рукой, я подошел к двери и постучал.

Хрипловатый голос Кристины пригласил меня войти.

Так и не услышав за спиной стука машинки, я прошел в кабинет мимо застывшей секретарши.

На Кристине была узкая бледно-сиреневая юбка с разрезами по бокам, которую она с рассеянным видом разглаживала, стоя посреди кабинета.

Лицо ее выразило удивление.

— Тони, — сказала она. — Извини. Я совсем забыла, что мы условились на сегодня. Как тебе удалось пройти?

— Я подкупил твою секретаршу.

Она направилась к большой черной софе в углу кабинета. Рядом стояли два кресла и столик с множеством журналов. Взяла лежавший на софе легкий жакет с подложенными плечами, встряхнула его и надела. Потом подошла к большому письменному столу, села в откидывающееся кресло, закурила сигарету и небрежно выпустила дым.

Кабинет был очень большой, с высоким окном, затянутым белыми гардинами. В одном углу стояла мягкая мебель, в другом — стенка из светлого дерева с книгами, фотографиями в рамках и образцами раклаклы. Стены кабинета украшали еще два портрета матери Кристины, на полу лежал серый палас.

— В тот вечер у тебя дома я несколько перебрала. — Она откинулась в кресле и посмотрела на меня невидящими глазами. — Понимаешь, я нервничала. Все эти глупости, подозрения в связи со смертью Луиса… — Она сделала жест рукой, как бы отгоняя надоевшую муху, — Фотографии… В общем, я вела себя как девчонка. Слишком тяжелый был день, я потеряла контроль над собой.

Меня нетрудно понять, не правда ли? До сих пор никак не могу оправиться. Трудно свыкнуться с мыслью, что Луис покончил с собой.

— Покончил с собой, Кристина?

— Да, Тони. Он застрелился. Наш сын до сих пор ничего не знает. Он не смог приехать на похороны. Мы отправили ему телеграммы в разные места, где, по нашим расчетам, он мог в это время находиться, но до сих пор от него ничего нет. Я очень скучаю по нему.

— Вполне понятно, у вас такая дружная семья. Твоя мать рассказывала мне об этом вчера вечером. Я виделся с ней и с вашим служащим Дельбо. В высшей степени приятный человек.

Она раздавила сигарету в пепельнице из горного хрусталя. На это у нее ушло довольно много времени. Потом вздохнула.

— Ты ведь знаешь, что такое мать. Она все еще опекает меня, как будто мне пятнадцать лет. Я думаю, все матери одинаковы… В тот вечер, когда я была у тебя, мне нельзя было оставаться одной, а тут подвернулся ты, понимаешь? — Она улыбнулась и облизнула кончиком языка губы. Короткая стрижка молодила ее и в то же время придавала ей какую-то твердость. — Но я не раскаиваюсь.

Знаешь, обычно у меня не бывает такого с первым встречным.

— Понятно. Я был исключением. Минутный порыв.

— Не надо иронизировать. Конечно, я должна была сама позвонить тебе, не допустить, чтобы мама говорила с тобой вместо меня… но, понимаешь, после смерти Луиса на меня свалилось столько дел. Ну да ладно, все утряслось. Я позвоню тебе как-нибудь, и мы увидимся, хорошо? Но только без этого джина.

Я бросил на стол трусики, которые лежали в кармане моего пиджака.

Она взяла их кончиками пальцев и подняла над столом.

— Ты забыла это у меня дома.

— Вряд ли, я не ношу нижнего белья. — Резким и точным движением руки она швырнула их в корзину для бумаги и снова откинулась в кресле. — У меня много работы, извини… Я позвоню. — Улыбка не сходила с ее лица, но взгляд стал намного холоднее. Кресло было откинуто, она полулежала, и мне хорошо были видны мягкие очертания ее упругого тела с таким специфическим запахом.

Узкая юбка обтягивала бедра. Я медленно вытащил из другого кармана толстый белый конверт и положил его на стол рядом с хрустальной пепельницей.

— Ты все-таки дурак. Тони.

— Вполне допускаю.

— Они тебе нужны. Возьми деньги.

— Они мне не нужны. Я не нуждаюсь в подачках.

— Ну что ты, право же… бери. Сменишь обивку на софе.

— Я сменю обивку, когда сам этого захочу.

— Ну… тогда купи шторы на балконные двери.

— Я не люблю шторы.

В дверь робко постучали два раза. Кристина прикусила губу, положила руку на конверт и раздраженно крикнула:

— Что там еще?

Заискивающий голос за дверью произнес:

— Извините, донья Кристина, но это срочно.

— Входите!

Дверь приоткрылась, и просунулась тщательно причесанная голова мужчины, улыбавшегося во весь рот.

— Ну что ж, Кристина, — сказал я.

— Минуточку. Не уходи. Что у вас. Морено? — обратилась она к мужчине, нерешительно топтавшемуся у дверей.

— Ничего, донья Кристина… недоразумение улажено, я только хотел… но, если я не вовремя, тогда лучше завтра… кхе-кхе-кхе… когда вы сможете.

— Да входите же, наконец!

Мужчина был высокий, но заметно сутулился и казался ниже своего роста. Отлично сшитый двубортный костюм из тонкой английской шерсти цвета маренго скрадывал животик. Загар он явно приобрел, лежа под кварцевой лампой. Густые черные волосы, покрытые лаком, были уложены столь тщательно, что его мастер мог бы по праву получить первую премию на конкурсе парикмахеров в мадридском салоне Сандоваля, где меня в молодости стригли бесплатно в качестве модели. Он остановился на полпути между столом w мной. В руках у него была папка из тисненой кожи. Улыбка как бы застыла на его загорелом лице.

— Сеньор Карпинтеро, друг нашей семьи. Сеньор Морено… отдел сбыта, представила нас Кристина.

— Очень рад познакомиться с вами, сеньор Карпинтеро!

Мы протянули друг другу руки. Его пожатие было слишком сильным. Положив папку на стол, он обратился к Кристине.

— Все улажено, донья Кристина.

— Все улажено, все улажено! — Она небрежно листала папку, не сводя негодующего взгляда с заведующего отделом сбыта. У него, по-видимому, пересохло в горле. — Как вам это нравится! Все улажено!.. Да вы ни к черту не годитесь. Морено… Только и знаете, что пить и загорать.

Кретины! Бездельники!

— Во всем виноват Нуньес, донья Кристина… кхе-кхекхе. Я уже принял меры… Он не поставил меня в известность…

— Я вам ясно сказала: никаких дел с платными колледжами. Наша продукция предназначена для бедных. Ты что, слов не понимаешь? В чем, собственно, заключается твоя работа? Что ты делаешь как заведующий отделом сбыта?

— Я уже говорил, донья Кристина… это не моя вина…

Нуньес…

— Хватит кивать на Нуньеса… Заладил как попугай:

Нуньес, Нуньес! Надоело! Конфликт улажен?

— Все в полном порядке, донья Кристина… Мы выбрали школу для бедных детей в пригороде Мадрида… восемьдесят учеников от семи до четырнадцати лет и сто пятьдесят преподавателей… Я лично переговорил с директором. Никому ничего нельзя поручить, вы ведь знаете. В пятницу приедут старшие классы, и то не все, а только те, кого отобрали. Всего шестьдесят детей и десять преподавателей во главе с директором и завучем…

— Как ты намерен их доставить?

— В туристском автобусе, донья Кристина, все обговорено… На фабрике в курсе дела. Завтра все будет готово…

кхе-кхе-кхе. Мы подготовили подарки для детей, каждый получит красивый пакет, очень хорошо оформленный…

банку мясных консервов, календарь, тетрадь с ручкой, все это из наших супермаркетов. Преподавателям мы кладем сверх того нашу рекламную зажигалку. У нас их полнымполно. Все предусмотрено до мельчайших деталей.

— Я хочу, чтобы ты тоже был там и сам показал нашу фабрику. Ни на шаг от них не отходи.

— Конечно, донья Кристина.

— Полдник пусть подадут рабочие, одень их в белые пиджаки с бабочкой… Это впечатляет.

— Прекрасная мысль, донья Кристина… Великолепно.

Она отодвинула от себя папку, которую едва просмотрела.

— Подумать только! Пригласить на фабрику католический колледж "черных монахинь"… Очень остроумно!

"Черные монахини" не покупают консервированное рубленое мясо! Можешь ты это понять или нет. Морено?

— Конечно, донья Кристина, но это не моя вина, я вам уже говорил…