Лицо в темной воде - Антон Грановский

Потом плеснула воды в миску, тщательно обтерла тело девушки тряпкой, достала из березового кузова жир и стала втирать ей в кожу, что-то шепча на непонятом наречии.

Потом перевернула исхудавшее тело Дины на живот, стерла со спины старый жир и намазала кожу новым слоем, снова шепча непонятные слова. Затем старуха снова перевернула девушку на спину и накрыла ее шкурами.

– Я почти не чувствую своего тела, – едва слышно пробормотала Дина.

– Знаю, – сипло сказала старуха.

– Почему я его не чувствую?

– Потому что твоя душа не хочет его признавать.

– Я… не понимаю.

Элинэ вздохнула и принялась нехотя объяснять – таким голосом, каким обычно объясняют прописные истины неразумным детям:

– Твоя душа не хочет возвращаться в твое тело. Я держу ее здесь силой. Но когда ты засыпаешь, я не могу за ней следить. И тогда твоя душа снова отправляется в нижний мир.

Старуха снова намочила тряпку и обтерла щеки и шею Дины.

– Почему ты молчишь? – спросила старуха.

Дина разлепила губы и тихо ответила:

– Мне кажется, что я все равно умру.

– Тебе нельзя сейчас умирать, – веско сказала старая шаманка. – Если ты сейчас умрешь, твоя душа навеки останется в нижнем мире. Хызылы-призраки не отпустят ее. И она никогда не найдет успокоения.

Девушка помолчала. Потом с усилием произнесла:

– Когда я сплю… я все время вижу кошмары.

– Когда ты спишь, твоя душа уходит в нижний мир, – объяснила старуха. – Этот мир – словно каменный распадок, ведущий к большой реке, которая сплетается из множества ручейков.

– И что это за река? – спросила Дина.

– Это река снов, – ответила старая шаманка. – Человеческих, звериных.

– А эти ручейки?

– Сами сны.

Дина посмотрела на нее грустным, недоверчивым взглядом.

– Значит, я могу путешествовать по чужим снам? – тихо произнесла она.

– Да, – кивнула старая Элинэ. – И это плохо. Очень плохо.

– Почему?

– Тебя водят учикуль – злые духи. И, если им не помешать, ты сама станешь учикуль. Злым духом мщения.

Старуха положила мокрую тряпку ей на лоб. Ручейки воды стекли по вискам Дины на подушку.

– Если ты умрешь, эти кошмары будут длиться вечно, – сказала старуха. – Поэтому постарайся выздороветь.

– А если я не выздоровею? – так же тихо спросила Дина.

Элинэ усмехнулась морщинистыми губами.

– Выздоровеешь. Пока люди знают, что ты жива, все будет хорошо.

– Думаешь, люди знают, что я жива?

– Да, – произнесла старуха. И добавила после паузы: – Ведь никто не видел тебя мертвой. А теперь спи. Тебе нужно много спать.

Дина послушно закрыла глаза. Старая шаманка еще что-то говорила, но Дина ее уже не слушала, она медленно погружалась в вязкий, тягостный сон.

…Она оглядела себя и не удивилась тому, что увидела. Ее тело превратилось в сгусток шевелящихся обрывков дыма и тумана. Когда она проводила рукой из стороны в сторону, в воздухе оставался туманный след, состоящий из десятков призрачных рук.

Таинственная сила подхватила Дину и стремительно понесла сквозь сумрачный мир, под пепельно-серым небом, над пепельно-серыми деревьями. Рядом, подергиваясь и издавая свистящие звуки, неслись темные твари, облик которых невозможно было разглядеть.

Вскоре сероватый сумрак слегка рассеялся, и Дина поняла, что вплывает в знакомую спальню. А вот и кровать… Сколько ночей они с Русланом провели на этой кровати – теперь даже не верится.

Шуравин, как обычно, спал на спине, закинув одну руку за голову. Дина поднялась под самый потолок, скользнула вперед и зависла над Русланом, вглядываясь в его широкое лицо. За то время, что они не виделись, он поседел еще сильнее. А черты его лица были искажены страданием.

Дина повернула голову и посмотрела на обнаженную девушку, спящую рядом с ним. Юная, лет двадцать, не больше. Кажется, Руслан занимался ее раскруткой… или собирался заняться? Теперь уже не важно.

Дина, по-прежнему паря в воздухе, словно покачиваясь на невидимых, мягких и упругих волнах, вновь перевела взгляд на лицо Руслана, затем опустилась ниже, так, что между их лицами осталось не больше десяти сантиметров, и вдруг, сама от себя не ожидая, открыла рот и громко закричала ему в лицо.

5

– А-а!

Руслан открыл глаза и рывком сел на кровати. Лицо его было искажено ужасом, грудь тяжело вздымалась, по щекам текли струйки ледяного пота.

От его крика проснулась Вероника. Она уставилась на Руслана и испуганно спросила:

– Что случилось, милый?

– Ее здесь нет, – хрипло проговорил Шуравин, испуганно оглядываясь по сторонам.

– Кого?

– Дины!

Он с явным облегчением перевел дух. Вероника поднялась и села рядом с ним. Обняла его тонкой рукою за плечи.

– Зайчик, тебе приснился дурной сон?

– Мне приснилось, что она была здесь.

– В спальне?

– Да. И прямо… – Он запнулся. – Прямо надо мной. Я видел перед собой ее лицо.

– Милый, ты не должен…

Он не дослушал, откинул одеяло и быстро встал с кровати. Вероника взглянула на светящийся неоном циферблат часов.

– Время пять утра. Возвращайся скорее в постель.

Шуравин не ответил. Молча натянул трусы и пошлепал босыми ногами на кухню. Вероника зевнула и улеглась в постель. Вскоре она снова уснула.

На кухне Шуравин достал из шкафчика бутылку бурбона. Подумал и поставил ее обратно. Потом взял телефон и набрал номер Инги. Несмотря на ночное время, она отозвалась практически сразу.

– Слушаю вас, Руслан Маратович!

– Мне снилась Дина, – хрипло проговорил он в трубку.

Инга Александровна несколько секунд молчала. Потом спросила:

– Это уже не в первый раз, верно?

– Верно, – ответил Шуравин. – Я хотел выпить, но сдержался. Эта тварь снится мне каждую ночь. Что мне делать, Инга?

– Нужно устроить похороны, – спокойно проговорила помощница.

– Что? – не понял Руслан Маратович. – Ты о чем?

– Нужно объявить всем, что поисковая группа нашла останки Дины Васильевой. И похоронить их. И тогда все это закончится.

Несколько секунд Шуравин стоял посреди кухни с открытым от изумления ртом. Потом закрыл рот и посмотрел на бутылку бурбона.

– Ты… правда думаешь, что это поможет? – хрипло прошептал Руслан Маратович.

– Да, – ответила Инга Александровна.

Он задумался. Держа трубку возле уха, взял бутылку, наполнил стакан до половины. Поднес его к губам и в три глотка выпил все до дна. Поставил стакан на стол, облизнул губы и сказал:

– Мы можем бросить в гроб ее тряпье и сжечь его в крематории.

– Да, – сказала Инга Александровна. – Но было бы лучше, если бы люди увидели ее лежащей в гробу.

– Ты шутишь?

– Нет. Нужно найти какое-нибудь невостребованное тело, хоть немного похожее на Дину. Поработать над ним как следует. Надо отыскать хорошего специалиста.

Шуравин скептически дернул ртом.

– И зачем нам этот геморрой? Почему не устроить кремацию «останков»?

– Среди журналистов много въедливых ребят. И они не перестанут задавать вопросы. Даже если мы все сожжем и выставим урну на всеобщее обозрение.

Шуравин снова задумался, уткнув кулак в стол и угрюмо глядя на пустой стакан.

– Это будет дорого стоить, – произнес он наконец. – Нужно будет задействовать знакомства, дать на лапу нужным людям. Будут ведь экспертизы, и все такое.

– Экономить на этом нельзя, – проговорила Инга Александровна. – Я помогу вам все организовать. Могу даже вызвонить нужных людей и пообщаться с ними от вашего имени.

На лице Руслана Маратовича появилось сомнение.

– Ты правда это можешь? – недоверчиво спросил он.

– До сих пор я вас не подводила.

– Это верно. Что ж… Тогда завтра же этим займемся.

6

Старая шаманка, прикусив длинный мундштук трубки зубами, затянулась, выпустила облачко дыма и, сдвинув платок с лица, усмехнулась. Она смотрела на Дину. А та, сидя на топчане, с любопытством осматривала полку, на которой стояли старые, потрепанные книги.

– Это ваши книги? – спросила девушка у старухи.

Старая Элинэ покачала головой:

– Нет. Моего правнука Пакина. Пакин любит читать книги. А по мне так от них толку никакого. Разве что печь растопить.

Старуха-шаманка посмотрела на Дину своими узкими глазами, похожими на зарубки, оставленные топором в коре, и вдруг с гордостью прокаркала:

– Мой Пакин не такой, как все! Будь сейчас другое время, он мог бы стать великим вождем!

– Я его плохо разглядела, – сказала Дина. – Но заметила, что у него голубые глаза. Это необычно для… вашего народа.

– Да уж. – Старуха снова пыхнула трубкой. – Его прадед был русский из большого города. У Пакина глаза и стать прадеда и красота матери.

Старуха прикрыла глаза и стала тихо напевать, мерно раскачиваясь на стуле:

Идут семь разгневанных медведейБрать кровавым приступомКрепость городского богатыря,Окруженную железными стенами,Крепость городского богатыря,Окруженную деревянным частоколом…

– А где его родители? – перебила Дина. – Где его мать и отец?