Лицо в темной воде - Антон Грановский

– А где его родители? – перебила Дина. – Где его мать и отец?

Старая Элинэ открыла глаза и неодобрительно на нее посмотрела.

– Отец пришел и ушел. А мать Пакина, мою внучку Заву, съели волки-призраки.

Старуха достала изо рта потухшую трубку и принялась выколачивать из нее прогоревший табак об край печи.

– А где же сам Пакин? – спросила Дина. – Его нет уже больше недели.

– Он ушел чинить мань-кол. Далеко ушел, но скоро вернется.

Дина хотела спросить, что такое мань-кол, но закашлялась. Потом вытерла выступившие на глазах слезы и тихо проговорила:

– Я не успела поблагодарить Пакина.

– Ему не нужна твоя благодарность, – сухо сказала Элинэ.

– Я еще хотела спросить про девушку, которая тут пару раз была. Кажется, ее зовут Тайча?

– Да. Она из соседнего пауля. Тоже моя правнучка, но троюродная. – Старуха хмыкнула. – Часто сюда приходит. Но не ко мне, а к Пакину. Она в него влюбилась.

Дина вспомнила лицо молчаливого парня, которого видела всего несколько раз, и улыбнулась.

– У него такие толстые косы, – произнесла она.

Шаманка вздохнула.

– Раньше все наши мужчины ходили с косами. Кто понимает, тот скажет – в косах-то и сила. А сейчас парни глупые – все стригутся, в лысых куртках ходят, музыку из магнитофона слушают. Работать не умеют, оленей пасти не хотят…

Вдруг старуха насторожилась, словно что-то услышала. Глядя на нее, Дина тоже прислушалась.

– Что вы…

Шаманка сделала предостерегающий жест рукой, и Дина замолчала.

– Собаки зверя гонят! – воскликнула шаманка. Затем поднялась со стула, быстро пересекла комнатку и взяла ружье, стоящее в углу. – Идем!

И старуха первой – быстро, бойко, несмотря на дремучий возраст, вышла из домика на крыльцо. Дина поднялась с топчана, оправила на бедрах меховую тужурку и, прихрамывая и морщась от боли в бедре и ступнях, направилась к раскрытой двери.

На улице было свежо и ветрено. Пахло лесом, травой, смолой и еще чем-то – терпким и диким. Лай собак стал громче, а затем Дина услышала хруст. В лесу, слева от крыльца, затряслись, заходили ходуном кроны молодых деревьев, потом хруст и лай стали оглушительными, а еще через несколько секунд на поляну выскочил огромный зверь. Это был лось.

Дина вскрикнула от страха, но старая Элинэ ничуть не испугалась. Она ловко вскинула ружье и, почти не целясь, выстрелила в зверя. От грохота выстрела у девушки заложило уши.

Лось резко развернулся и стал заваливаться набок, круша и сминая тонкие деревья, выбивая из земли облака грязи, травы и листьев.

– Есть! – торжествующе выкрикнула старуха.

Из леса выскочили три собаки. С заливистым лаем закружили они вокруг раненого лося, пьянея от запаха горячей крови. А вслед за собаками из леса вышел Пакин. Высокий, стройный, широкоплечий, с густыми волосами, заплетенными в две толстые черные косы.

Не глядя на старуху и Дину, он вынул из-за пояса длинный нож, быстро подошел к лосю, схватил его за клок шерсти на нижней челюсти, с усилием поднял рогатую голову и быстрым, уверенным движением полоснул зверя лезвием ножа по горлу.

Старая Элинэ толкнула Дину плечом и с гордостью произнесла:

– Это мой Пакин! Сегодня будешь есть лосятину с луком! А Пакину я приготовлю печень!

Дина с ужасом смотрела на то, как Пакин, спустив лосю кровь, принялся сдирать с него шкуру, с невероятной ловкостью орудуя своим длинным ножом. Ноздри Дины уловили запаха крови, к горлу ее подкатила тошнота, голова закружилась, и девушка, лишившись сознания и сил, рухнула на крыльцо.

7

Двадцатилетняя брюнетка Назира Бочава высадилась из поезда Сухуми – Москва час назад. Она была высока, стройна и очень хороша собой, о чем, конечно же, знала. От матери-украинки она унаследовала славянское лицо, от отца-абхаза – черные, жгучие глаза и густые угольно-черные волосы.

Назира приехала в Москву по приглашению фотографа Саши, с которым познакомилась на набережной в Гагре. Саша был молодой, веселый и улыбчивый. И еще – очень талантливый. Он целую неделю фотографировал Назиру и говорил, что лучшей модели он еще не встречал. Саша пообещал, что фотографии Назиры появятся в модных журналах. А потом пригласил ее в Москву, где обещал сделать из нее настоящую фотомодель-звезду. Такую, как Клаудия Шиффер и Наталья Водянова!

После того как Саша уехал, Назира звонила ему два раза в Москву на мобильный телефон, и он подтвердил свое предложение. И даже назначил встречу на Курском вокзале. И вот Назира приехала в Москву, но Саша ее на перроне не встретил. Он предупреждал Назиру, что может опоздать, и попросил дождаться его на вокзале, в кафе «Доброе дело».

Назира с трудом дотащила свои тяжеленные сумки до кафе. Оттуда она хотела позвонить Саше, но оказалось, что звонить ему с ее абхазской сим-карты слишком дорого, и на счету не хватает денег. Нужно было купить новую сим-карту, но Назира боялась оставить в кафе сумки, а снова таскать их по зданию вокзала у нее уже не было ни сил, ни желания, поэтому она решила дожидаться Сашу в кафе.

В кафе «Доброе дело» было очень красиво. Огромные люстры, узоры на стенах, золотые лампы – ну прямо как во дворце!

Назира не очень хотела есть, но все же не смогла побороть искушения и купила себе несколько пирожных и большой стеклянный бокал кофе с пенкой (продавщица сказала, что это называется «латте»).

На то, чтобы съесть пирожные и выпить кофе, у Назиры ушло двадцать минут. Что делать дальше – она не знала. Тем не менее Саша не приходил и не звонил, и еще через двадцать минут на сердце у Назиры стало по-настоящему тревожно.

Она много слышала про московских обманщиков, но от всей души надеялась, что Саша не такой. Ведь у него было такое славное лицо. И он шептал на ухо Назире такие сладкие слова, когда занимался с ней любовью. Совсем не так, как абхазские парни, для которых женщина – человек второго сорта.

Но время шло, а Саша не приходил. И когда минуло еще двадцать минут, Назира не на шутку разволновалась, тем более что официантки и уборщицы стали подозрительно и по-недоброму на нее коситься. На нее и на ее тяжелые сумки, которые занимали целый диван.

Назира совсем уж было впала в отчаяние и даже собиралась попросить кого-нибудь посторожить сумки, пока она бегает за сим-картой, но тут вежливый женский голос произнес у нее над ухом:

– Девушка, вы не возражаете, если я присяду за ваш столик?

Назира подняла взгляд и увидела высокую женщину лет тридцати пяти. У нее было строгое лицо, золотые очки и гладко зализанные коричневые волосы. Одета женщина была в очень красивый черный плащ.

– У вас не занято? – снова обратилась к ней женщина.

– Нет, нет, – поспешно ответила Назира и вежливо улыбнулась. – Садитесь, пожалуйста. Я подвину сумку.

Назира приподняла свою огромную сумку за ручки и волоком отодвинула ее в сторону, уступая женщине место. Та села на диванчик и поставила перед собой чашку кофе.

Отпив глоток, женщина внимательно посмотрела на Назиру, и та, почувствовав на себе взгляд незнакомки, чуть смутилась и машинально поправила прическу, убрав черный локон за ухо.

– Девушка, простите, что отвлекаю, – заговорила вдруг незнакомка в золотых очках. – Можно с вами поговорить?

– Конечно. – Назира настороженно посмотрела на женщину. – А вы не про религию будете говорить?

Женщина улыбнулась и покачала головой:

– Нет.

Назира облегченно вздохнула:

– Это хорошо. Потому что я и так христианка. И мои родители тоже.

– Нет, я не собираюсь говорить про религию. Скажите, вы…

– Говорите мне «ты», – смущенно попросила Назира, не привыкшая к тому, чтобы ей кто-то «выкал», а уж тем более женщина, которая явно намного старше ее.

– Хорошо. – Женщина поправила свои золотые очки и посмотрела на Назиру приветливым взглядом. – Ты ведь не москвичка, верно?

– Верно, – сказала Назира. – Я приехала из Сухума. По-вашему – Сухуми. Это в Абхазии.

– Значит, из Абхазии, – повторила женщина. И вдруг с непонятной задумчивостью произнесла: – Это хорошо.

– Что хорошо? – не поняла Назира.

– Что наладили сообщение между Сухумом и Москвой, – улыбнулась незнакомка. – Как тебя зовут?

– Назира Бочава. Назира – это имя, – пояснила девушка.

– Красивое. Оно что-нибудь означает?

– Да. У нас все имена что-нибудь означают.

– И что же означает имя «Назира»?

Назира наморщила лоб, пытаясь припомнить нужное русское слово.

– Я не уверена, что правильно скажу это по-русски… Как называется, когда один человек говорит другому, чтобы тот был осторожен и не делал чего-то?

Женщина на секунду задумалась, после чего сказала:

– Думаю, это называется «предостережение».

– Да. Все правильно! – Назира улыбнулась. – Так это и будет по-русски. Мне мама говорила.

– У тебя мама русская?

– Украинка. Только ее давно нет. Она погибла в автокатастрофе. А папа умер от инфаркта.

Улыбка покинула губы женщины, и лицо ее стало печальным.