Странник. Зима Мира - Пол Андерсон

Шон заглянул в переулочек, узкий туннель под покосившимися стенами домов.

— Может быть, попробуем сюда?

Ответа не было. Он и не ожидал ответа: Илалоа не отвечала по меньшей мере на половину его вопросов. Но когда Шон обернулся, он был потрясен.

Раньше он видел на ее лице любовь, радость, тревогу, скорбь, одиночество, отвращение, робость, безмолвный отказ. Но никогда прежде он не видел ее действительно испуганной.

— Ло… Что случилось? — прошептал он. Оружие, казалось, само прыгнуло ему в руку из кобуры.

Она потрясенно взглянула на него, прикрыв ладонью рот, словно чтобы заглушить крик.

— Амурихо! — выдохнула она. — Хуалалани амурихо!

Шон втащил ее в переулок и осторожно выглянул на улицу. Пусто.

— Мысль! Это мысль о… О нет, Шон!

Он не оборачивался. Его глаза обшарили всю улицу. Ни следа, ни движения.

— Икас, — закончил он за нее фразу.

— Это был не человек и не эруланец, — дрожащим голосом продолжала она. — Холодная и пустая звездная ночь. И холод, холод!

— Где?

— Здесь, рядом. Где-то за стеной.

— Мы убираемся отсюда!

— Вот! Вот, опять! — она вцепилась в Шона, прижавшись к нему. Она уткнулась лицом ему в грудь, и он чувствовал, как ее трясет.

— T-ты можешь прочесть их мысли? — прошептал он.

— Тьма, — всхлипнула она. — Тьма и пустота, полная звезд, и звезды, как серп, вокруг сияющего облака.

Рукоять оружия скользила от пота.

— Они могут почувствовать нас?

— Не знаю, — хриплый шепот. — Оно думает о звездах, о других звездах, но все время там этот серп, режущий сияние. В нем презрение, власть и власть, как стальное…

Ее голос оборвался.

— Оно исчезло, — заговорила она вновь тихим детским голосом. — Я больше его не чувствую.

Шон сорвался с места, торопливо зашагал к замку, сжимая одной рукой оружие, другой — ее запястье.

— Йоахим был прав, — прорычал он сквозь зубы. — Теперь нам нужно поскорее убраться с этой планеты!

Глава 11

На борту корабля собралось не особенно интеллектуальное общество, и все-таки одним из способов убить долгое время перелетов было чтение. На борту «Странника», как и всех его братьев, сохранилась приличная библиотека. Это было большое двухэтажное помещение во внешнем кольце, почти посередине корабля, недалеко от парка. Во время перелета с Нертуса Тревильен провел там немало времени.

Направился он туда и сейчас. Внутри было тихо, почти пустынно, если не считать полудюжины посетителей что-то читавших за столом, дремлющего библиотекаря. Вдоль стен вытянулись полки с микрокнигами с цивилизованных планет: справочники и философские работы, поэзия и беллетристика, невероятная мешанина из всякой всячины. Были тут и большие тома, написанные обитателями сотен миров или самими номадами. Тревильен снял с полки краткую историю кораблей.

Книга начиналась с мемуаров Торкильда Эрлинга, первого капитана номадов. Голые факты были знакомы любому мало-мальски образованному гражданину Союза: как первый «Путешественник», корабль с эмигрантами, построеный на заре меж звездных путешествий, попал в «возмущенный вихрь», и сегодня мало понятный и неизученный феномен, а тогда и вовсе неизвестный — и был отброшен с курса почти на две тысячи световых лет в сторону. С гипердрайв-двигателями того времени потребовалось десять лет полета, чтобы очертания созвездий приобрели чуть-чуть знакомые очертания, и еще десять лет безнадежных поисков. Они нашли необитаемую 3-планету, назвали ее Гавань и построили там свою колонию. Большинство с радостью было готово забыть эти страшные поиски в глубинах вечности. Но не все. Эти несколько беспокойных опять взошли на борт «Путешественника» и пустились в путь.

Такова история. Теперь же, читая написанные Торкильдом строки, Тревильен стал понимать подъем тех первых лет. Но идеалы менялись. В более поздних записях Торкильда чувствовались нотки разочарования; его «новое общество» развивалось совершенно не так, как он себе представлял. Вот опять, типично человеческая черта, непонимание логики своих собственных желаний.

Тревильен быстро пролистнул страницы, до раздела о экономике номадов. В космическом корабле может быть создан замкнутый экологический цикл, корабли номадов могут сами обеспечивать себя пищей — гидропоника, синтез белковой пищи и витаминов с помощью дрожжевых бактерий. Корабль может самостоятельно ремонтироваться. На корабле могут автономно выполняться ремонтно-профилактические работы. Дрейфуя в космосе, корабль может жить бесконечно долго. Однако проще и выгоднее оказалось открывать и исследовать планеты в роли торговцев и предпринимателей.

Номады не ограничивались торговлей — иногда они добывали руду или занимались другой промышленной работой, случалось даже пиратство, хотя к нему относились с неодобрением. Часть захваченного или заработанного шла на собственные нужды, остальное — на продажу или обмен.

Такие предприятия всегда были частными, капитан вел лишь необходимые предварительные переговоры. Небольшого налога с предприятий хватало, чтобы поддерживать общественные учреждения.

Общество было демократическим, хотя право голоса имели только взрослые мужчины. Вопросы политики номадов обсуждались на Рандеву, и решения такого уровня был уполномочен принимать только Совет Капитанов, остальные — сами экипажи. Все вопросы выходящие за рамки повседневной рутины, оставляли на усмотрение капитана. Капитан обладал широкими полномочиями, а если он умело ими пользовался — то и еще большим влиянием. Тот факт, что Йоахим смог отправить «Странник» в разведывательный полет на основании собственного желания, говорил о многом. Если…

Тревильен вздрогнул, словно очнувшись, поднял глаза и почувствовал, как застучало сердце. В библиотеку вошла Никки.

Она достала из-под мышки книгу и поставила ее на полку. Заметив Тревильена, улыбнулась.

— Где ты был? Я не видела тебя уже несколько дней.

— Здесь, — он неопределенно махнул рукой. — Что нового?

Никки отрицательно мотнула головой.

— Делаю ковер. Ференци Мей-Линь, ну, жена Карла, хочет новый ковер, заплатит деньгами. Больше ничего нового, — она грустно нахмурилась.

— Я-то думал, что вся жизнь номадов основана на том, что все время случается что-то новое.

— Ну, мы прыгаем от планеты к планете, как сумасшедшие. И что?

— Жизнь не имеет явно выраженного смысла или значения, — с усмешкой парировал он, — она просто существует как физический феномен во вселенной. То же самое относится и к любому обществу. Ты злишься на себя только потому, что не можешь найти для себя цели.