Елизавета Петровна в любви и борьбе за власть - Николай Федорович Шахмагонов

урождённая Нарышкина, вместе с двумя её дочерями, которая… не только не оскорбилась связью своего мужа с иноземною особою, но усыновила мальчика и не делала никакого различия между ним и собственными детьми.

Откинув из этих слов всё излишнее, напоминающее французские романы и совсем не соответствующее ни духу того времени, ни положению русской женщины той эпохи, только что освобождённой из терема, ни характеру самого князя Трубецкого…», можно «принять, что Бецкой остался в семействе своего отца (что вполне естественно) и получил первоначальное воспитание в его доме, наравне с прочими его детьми. Дети же князя Трубецкого – его дочери – получили воспитание хорошее».

В то время вельможи «не щадили ничего для образования своих детей».

Неудивительно поэтому, что и сам Бецкой, по словам Нащокина, был «воспитан с преизрядным учением».

Это замечание очень важно, ибо образованность Ивана Ивановича и его воспитание, которое он постоянно демонстрировал впоследствии, привлекли к нему внимание одной особы, о которой пока лишь вскользь упомянуто в начале повествования.

Конечно, нам очень сложно представить себе, каким образом Ивану Юрьевичу Трубецкому удалось, находясь в шведском плену, воспитать сына и дать ему хорошее образование.

А между тем по какой-то причине шведы изменили своё решение. Возможно, повлияло их поражение в Полтавской битве.

В сражении 27 июля 1809 года, вошедшем в историю как Полтавская битва, у русских было 42 тысячи человек при 102 орудиях. У шведов было 30 тысяч человек и 39 орудий. Но все шведские орудия, кроме одного, Карлу XII пришлось оставить в обозе, поскольку снарядов едва хватило лишь для одного орудия.

В. О. Ключевский писал об этом сражении:

«Пётр праздновал Полтаву, как великодушный победитель, усадил за свой обеденный стол пленных шведских генералов, пил за их здоровье, как за своих учителей, на радостях позабыл преследовать остатки разгромленной армии, был в восторге от гремевшего красным звоном панегирика, какой в виде проповеди произнёс ему в Киевском Софийском соборе префект Духовной академии Феофан Прокопович (разрушитель Православной церкви). Но победа 27 июля не достигла своей цели, не ускорила мира, напротив, осложнила положение Петра и косвенно затянула войну».

Всё это случилось опять же из-за политической и дипломатической недальновидности царя…

Полтавская победа. Художник А. Е. Коцебу

Иван Лукьянович Солоневич рассказал о заигрывании Петра с пленными шведскими генералами и об издевательстве над полководцем, подарившим ему победу:

«Шлиппенбах (по Пушкину – “пылкий Шлиппенбах”) переходит в русское подданство, получает генеральский чин и баронский титул и исполняет ответственные поручения Петра. А Шереметев умирает в забвении и немилости и время от времени молит Петра о выполнении его незамысловатых просьб».

Увы, Пётр относится к этим просьбам без всякого внимание. Шереметев ему не нужен. Он – русский.

Точно так же не нужны были ему и томящиеся в шведских застенках русские генералы, брошенные в лапы врагу под Нарвой.

Виват Елизавете!

После Полтавской битвы произошло два события, которые имели непосредственное отношение к данной книге.

По заснеженной лесной дороге мимо сказочного, запорошенного зимнего леса мчалась карета, запряжённая в тройку лошадей. В карете – царь Пётр, возвращавшийся в Петербург из очередного похода. На одном из переходов встретился курьер, который в спешке едва не загнал вороного скакуна. Осадив его возле остановившейся кареты, вручил царю депешу с радостной вестью.

Пётр вскрыл пакет, прочитал и вскричал:

– Виват Елизавете!

Весть о рождении у царя дочери быстро облетела сопровождавшие царя конные части.

– У царя родилась дочка. Ура!

Конечно, очень хотелось царю, чтоб родился сын, наследник престола, поскольку старший – от Евдокии Лопухиной – его не устраивал.

Но что же, дочь так дочь. Так ведь и дочери могли наследовать престол, ведь не раз случалось в русской истории, когда женщины правили страной.

Итак, дочь, которую Пётр нарёк Елизаветой, появилась на свет 18 декабря 1709 года в Коломенском. От второго брака была уже старшая дочь Анна Петровна, родившаяся 24 января 1708 года. И теперь вот вторая дочь, родилась в год Полтавской победы, одержанной полгода назад.

Пётр остановился там, где застало его радостное известие, и устроил знатный пир для всей своей свиты и сопровождавших его в этом походе войск.

Пили беспробудно, по-петровски, ведь именно он завёз на Русскую землю эту западную заразу, завёз вместе с другой омерзительной гадостью – куревом. В пьянстве Пётр был несдержанным и буйным. Если что не так, не сносить головы и ближайшим соратникам. Даже своего верного раба Меншикова однажды избил чуть не до полусмерти.

Так что не по-доброму было отмечено рождение будущей императрицы, и кто мог представить себе, что она, Елизавета Петровна, сможет преодолеть всё это ужасное наследие, доставшееся ей, и станет далеко не самой худшей правительницей России.

А второе событие таково. Пётр Майков сообщил:

«Князь Трубецкой… был разменён на фельдмаршала Реншельда, взятого в плен в Полтавском сражении, и возвратился в Россию».

В плену он находился восемнадцать лет.

Уже было упомянуто, что с разрешения шведского короля к Трубецкому приезжали в Стокгольм супруга с дочерями. Нет данных, на какое они приезжали время, но Пётр Майков, приведя «упоминания об отъезде» Трубецкого в Россию, указал, что «сознание справедливого долга одержало верх; князь покинул молодую иноземку, вернулся в Россию с сыном», причём… Бецкой увезён в Россию и усыновлён княгиней…

Портрет царевны Елизаветы Петровны в детстве. Художник Л. Каравакк

Значит, роман, плодом которого явился Иван Иванович Бецкой, не был кратковременным, значит, князь всё-таки колебался, с кем ему быть – с любимой женщиной или с женой.

Словом, кипели страсти, пылали сердца, хоть и происходило всё это, по словам Щербатова, «в стране столь неприятной, столь каменистой, являющейся отброском природы».

Размен состоялся не сразу, а лишь в 1719 году. Несмотря на долгое пребывание в плену, царь оказал Трубецкому полное доверие. В день прибытия в столицу пожаловал ему чин генерал-лейтенанта, а вскоре назначил «командующим всеми кавалерийскими полками на Украине».

Мало того, в день празднования Ништадтского мира со Швецией 28 января 1722 года произвёл в очередной чин генерал-аншефа и назначил членом Военной коллегии. Побывал он в последующие годы на посту киевского генерал-губернатора, занимал и другие должности, а при восшествии на престол Петра II 25 февраля 1728 года был пожалован чином генерал-фельдмаршала.

Удивительно? Да… А между тем есть данные о том, что Трубецкой, находясь в плену, не только обзавёлся сыном. Он сумел настолько войти в доверие к шведским властям, что регулярно передавал через князя Хилкова