Модерный национализм. Глобальные катастрофы и как от них защититься - Виктор Тимченко

За право наций на самоопределение были и русские революционеры-большевики: национально-освободительные движения ослабляли царизм и играли им на руку.

Сейчас в Пакте об экономических, социальных и культурных правах и Пакте о гражданских правах говорится: «Все народы имеют право на самоопределение… Все государства, участвующие в настоящем Пакте… должны в соответствии с Уставом ООН содействовать осуществлению права на самоопределение и уважать это право». Жёсткая житейская и политическая правда заключается в том, что все государства, принимающие участие в этих пактах, «способствуют осуществлению» этого права и «уважают это право», если речь идёт о национальных движениях на территории (идеологического) противника. И ни одно из государств, участвующих в этих пактах, не «способствует осуществлению» этого права и не «уважает это право», если речь идёт о национальных движениях на их собственной территории.

То есть изначально лозунгом «права наций на самоопределение» государства пользовались лишь тогда, когда волеизъявление нации совпадало с целями той или иной политической силы. Если это «право» было кому-то невыгодно, то оно из «права» превращалось просто в «принцип», которым можно было пренебречь, – пример причин гражданской войны в США только один из сотен других. Кто ищет примеры в близком нам времени, может попытаться объяснить себе, почему, например, Запад в течение одного дня признал независимость сербской провинции Косово9. И тот же Запад не хочет признавать независимость Абхазии или Южной Осетии, находящихся под российским влиянием. Не создание пятнадцати суверенных независимых государств на территории Советского Союза порадовало Запад, а сам факт распада могущественного противника. С таким же нетерпением ожидает Запад распада Китая. И этот распад западные политологи и политики уже сегодня призывают «не считать катастрофой».

Холодная война после распада СССР не закончилась. С развалом Варшавского договора направленное против него НАТО не только не исчезло с политической карты, а ещё больше расширилось – за счёт когда-то социалистических государств. Военные доктрины когда-то враждебных блоков до сих пор не претерпели коренных изменений: то, что выгодно России (и Китаю), не может терпеть Запад во главе с США – и наоборот.

Поэтому вокруг самоопределения наций и принципа нерушимости границ суверенных стран идут ожесточённые идеологические бои, ведь речь идёт о бескровной и поэтому достаточно дешёвой (по сравнению со стоимостью военной агрессии) перекройке мира, во время которой возникают новые возможности для расширения влияния. Национальные движения становятся инструментами геополитики – со всем джентльменским набором средств и методов для достижения необходимых результатов.

Так, например: поскольку отмена (или просто умаление значения) принципа территориальной целостности в случае отделения нации в ходе её самоопределения требует аргументов, то пользуются следующим: на принцип территориальной целостности могут полагаться только те государства, которые дают народам полную свободу национального самоопределения. Цитата из Декларации о принципах международного права, которую мы выше приводили, была нами сознательно оборвана, а завершается она так: в действиях государств «ничто не должно толковаться как санкционирование или поощрения любых действий, которые вели бы к расчленению или к частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, соблюдающих в своих действиях принцип равноправия и самоопределения наций».

Кто определяет, соблюдает то или иное государство принцип самоопределения наций, живущих на её территории? Какой стране разрешено остаться в целости и сохранности, а какая может быть разделена на части? Где та независимая Фемида, которая с закрытыми глазами, несмотря на все политические, военные и экономические факторы, решит вопрос о создании на территории суверенного государства новой страны?

Найти такую Фемиду невозможно, но все стороны глобального противостояния её ищут. Пока на роль Фемиды претендует так называемое «международное общественное мнение», которое легко формируют те, кто имеет больше влияния на СМИ, больше денег и меньше совести. Главная борьба, которая сегодня ведётся в мире, – не за ресурсы, не за территории. Это война за умы граждан (которые в сумме и образуют это «общественное мнение»), идёт война за информационное превосходство, за господство в толковании событий, фактов, документов. Не тот прав, кто прав, а тот, кто убедит «международное общественное мнение» в том, что он прав. Deutungshoheit —«превосходство в толковании» – называют этот феномен немцы, об interpretive monopoly – «монополии интерпретации» – говорят англичане. Тот, у кого есть такая монополия, может безнаказанно начинать войну, может убивать, грабить и уничтожать – в результате «международному сообществу» будет объяснено, что бомбы и ракеты на головы жертв были ответом на провокацию, необходимым превентивным ударом, уничтожением диктатора (часто – бывшего друга), акцией против терроризма или гуманитарной помощью.

Добро и зло, чёрное и белое определяют не какие-то абсолютные мерила, а политическая конъюнктура, политическая целесообразность.

Поэтому национально-освободительные движения, которые лежат в фарватере интересов той или иной могущественной державы, являются положительными, прогрессивными явлениями, они называются движениями против угнетения. Точно такие же движения, не совпадающие с интересами того, кто имеет возможность их трактовать, называются сепаратистскими и поэтому отрицательными, вредными, требующими отпора.

Национализм

Идеологи, СМИ приучили нас к тому, что национализм – плохое явление. Если к тому же это экстремистский или радикальный национализм, то тогда это уже один шаг до фашизма, расизма, национальной исключительности и национального превосходства, культурной и религиозной нетерпимости. Такая «данность, против которой не попрёшь», не даёт возможности академически или просто спокойно посмотреть на взаимодействие нации, народа, государства и национализма.

Национализм есть любовь к своей нации. Он так же присущ каждому человеку, как и патриотизм. Конечно, патриотизм и национализм не синонимы, между ними есть разница. Любовь к нации этнически определена. Она не имеет временных границ. Она не зависит от того, какой именно строй царит в твоей стране, кто находится у власти, хороший или плохой у народа правитель. Любовь к родине, тем более если эта родина многонациональная, национализму неконгруэнтен, то есть не накладывается на него. Конечно, когда мы говорим о политической нации, то может существовать и швейцарский, британский или американский национализм.

Национализм, как мы его понимаем, – это идеология и направление политики, основным принципом которой является ценность нации как высшей формы общественного единства и её первостепенная роль в государствообразующем процессе.

Национализм как политическое движение, ставя во главу своих интересов национальное, возлагает на себя задачу отстаивать интересы нации в отношениях с государством, которое, по форме – национальное, далеко не всегда основывается на национальных принципах. Национализм опирается на национальное чувство и проповедует преданность индивида – вплоть до самопожертвования – своей нации, поддержку и развитие национального самосознания, работу на благо нации, защиту территории нации, её ресурсов, духовных ценностей.

Близко к национализму стоит понятие «соборности» – в его нерелигиозном, светском смысле. Соборность означает единение людей из чувства братства и любви друг к другу. Это внутреннее самоощущение сообщества, в котором не подавлена личность каждого, его свобода: «Я – часть нации, но я свободен, нация не ограничивает меня».

Соборность по сути исключает элитарность национализма. Конечно, как и всякое политическое движение, национализм выдвигает лидеров движения, политическую элиту нации. Но эта элита остаётся плотью от плоти нации вследствие того, что и она является частью нации, а следовательно, идентифицирует себя как с нацией в целом, так и с каждой её частью.

Элита нации служит нации, а не человечеству. В конфликте одной нации с другими элита нации отстаивает национальные интересы. Поэтому элита нации может не восприниматься на так называемой международной арене. Но националистическую элиту это не беспокоит – она, как сказано, служит нации, и международное реноме её интересует далеко не в первую очередь.

Учёные говорят о большом количестве различных «национализмов». Некоторые различают сепаратистский национализм, стремящийся к выделению своего государства в субъект международного права, и реформаторский национализм, который с помощью реформ хочет сделать страну «национальнее». Был национализм ирредентистский – стремление собрать под одну крышу все части одного народа, разбросанные по разным странам; немецкий ирредентизм вылился в своё время в кровавые войны. Некоторые исследователи говорят о «государственном», «радикальном», «реакционном», «гражданском», «революционно-демократическом», «политическом», «либеральном», «органическом», «романтическом», «культурном» национализме и т. д. как об отдельных его формах.