Уцелевшие - Мэрион Брэдли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Он весь в крови! Дэйн… Дэйн!
— Это не моя кровь. — Марш сел, стирая с лица липкую жижу. Аратак держал животное породы кошачьих, как человек держит за шкирку котенка. Кровь потоком текла у существа из живота; меч Дэйна разрубил его почти пополам, и если задняя часть застыла неподвижно, то передние лапы еще скребли воздух, пытаясь добраться до жертвы. Затем, издав тихий мяукающий звук, существо рассталось с жизнью, и Аратак, содрогнувшись, отбросил его в сторону от тропы.
Пока Марш очищал и убирал клинок в ножны, руки его тряслись. Он чуть не попался. На колено он упал вовремя; передние когтистые лапы просвистели мимо плеча, и кот ударил его грудью в лицо, сбив с ног. Если бы удар меча не перерубил хищнику позвоночник, задние лапы разорвали бы его на части.
В нескольких футах от того места, куда Дэйн упал головой, листья и почва были взрыты громадными лапами, бившимися в агонии… Марш содрогнулся. Хорошо еще, что он не испытывал тошноты при виде крови; его лицо и плечи промокли. Не говоря уж о волосах. Он скривился от отвращения, надеясь, что возле лагеря будет достаточно воды, чтобы умыться.
Мертвый рашас выглядел небольшим и безвредным. Желто-коричневая шерсть, как у тигра, была покрыта черными полосами. Неудивительно, что эта чертова кошка была незаметна, пока не прыгнула! Притаившийся кот — такое имя ему вполне подходило.
И человек, судя по всему, прекрасно вписывался в его меню. Интересно, как чувствует себя землянин, в первый же день пребывания в Африке атакованный леопардом? Наверное, так же.
Он поднял глаза и увидел, что Драваш смотрит на него. Затем черный дракон одобрительно кивнул. Дэйн подумал: «Ну и что ты теперь думаешь о человекообразных, приятель?» А вслух сказал:
— Давайте попробуем отыскать воду, чтобы я смог смыть с себя эту гадость. Дело тут не в роскоши купания — запах крови привлечет к нашему следу всех хищников этих джунглей, и хорошо, если они ограничат свой обед поеданием останков нашего приятеля-рашаса.
6
Пять дней они шли по горам, переползая с гребня на гребень, которые становились все ниже. По мере спуска жара усиливалась, а джунгли становились все гуще. Появились новые виды деревьев, кустарников, лиан, колючих растений. Особенно колючих. Дэйна уже не удивляло, что их с Райэнной одежда пошита из кожи; полотняные юбки разлетелись бы в клочья уже к концу первого дня путешествия, а на третий день им пришлось бы вышагивать нагишом. Даже ящеры с их толстой шкурой получали царапины.
Еще дважды на них нападали рашасы. Один приземлился аккуратно на кончик копья Райэнны, и Дэйн взмахом сабли отсек животному голову. Другого в полете перехватил громадной лапой Аратак. В мгновение ока гигантский человек-ящер схватил сопротивлявшегося и шипевшего хищника и зашвырнул его прямо в середину колючих зарослей. Побитая зверюга выбралась оттуда и метнулась в джунгли с видом, по мнению Марша, кота, застигнутого на столе с индюшкой, приготовленной ко Дню Благодарения.
На четвертый или пятый день Дэйн в разговоре с Райэнной заметил, что капитан, увидев людей в действии, стал помягче относиться к «ручным обезьянкам Аратака».
И действительно, отношение Драваша к людям стало теплее. Ночью, когда из джунглей доносились дикие крики и дюжины пар глаз отражали свет маленького костерка, он рассказывал теперь о странных мирах, которые ему довелось посетить, и о странных созданиях, с которыми им вскоре предстояло иметь дело. Как выяснилось, Драваш много лет назад, еще в юности, оказался в составе тайной экспедиции наблюдателей на этой планете.
Впрочем, капитан по-прежнему морщился, слыша очередной афоризм Аратака.
Коммуникаторы безмолвствовали. С Содружеством не было никаких контактов, за исключением связи, в которую, как подозревал Дэйн, время от времени вступал Драваш с Громкоголосым.
Чем дальше они удалялись от базы, тем чаще новые виды растительности попадались им на пути, и местами буквально приходилось прорубаться сквозь заросли с помощью похожих на мачете ножей.
На шестой, по подсчетам Дэйна, день расширяющаяся тропа вывела их в узкую долину, переходящую в широкую естественную лужайку. Оленеподобные животные скачками устремились прочь при их приближении, и Драваш указал на дальний конец лужайки, где вдоль глубокой реки тянулась серо-белая каменная дорога.
— Наша первая цель, — сказал он. — Я правильно запомнил. Это старый караванный путь.
Широкая и грязная река текла гораздо ниже уровня берегов. На противоположном берегу вставала стена джунглей. Взмахивая прозрачными крыльями, порхали насекомые размером с птичек. Что-то большое плыло посреди реки, держа над водой громадную голову как у грызуна и оставляя за собой V-образную волну, но при их приближении существо погрузилось в воду, так что Дэйн не успел его как следует рассмотреть. Он решил, что это апорра, животное размером и весом с гиппопотама, питающееся травой и водорослями и высоко ценимое аборигенами за качество мяса. Марш бы не отказался сейчас от свежего мясца, но он и Райэнна никогда не убивали для пропитания животных таких размеров, большая часть туши которого все равно осталась бы стервятникам.
Одно из насекомых пролетело слишком близко от Аратака. С поразительным проворством он протянул лапу и на лету поймал его. Дэйн отвел взгляд и слегка содрогнулся, когда ящер сунул мошку в рот и принялся жевать. Когда он впервые увидел такое, его чуть не стошнило.
— Восхитительно, — воскликнул Аратак. — Положительно, на этой планете великолепно обстоит дело с питанием!
«Так тому и быть», — решил Марш. Вечером он попытается сбить с дерева одну из сов: может быть, на вкус они напоминают куропаток.
Драваш, чьи гастрономические привычки не отличались от Аратаковых, кивнул, терпеливо соглашаясь, — его большие глаза, как заметил Дэйн, тоже устремились на поиски насекомого, — но черный ящер вздрогнул, когда Аратак добавил:
— И справедливо замечает Божественное Яйцо, что тот, кто довольствуется простой пищей, не устрашится несчастий и полный желудок даст ответ на любой из вопросов, терзающих беспокойный человеческий ум.
Дэйн ожидал услышать саркастический ответ Драваша, но тот промолчал, очевидно привыкнув к мысли, что возражать — только время терять. Пока Аратак жив, он не прекратит восхищаться вслух мудростью Божественного Яйца, и тут уже ничего не поделаешь. Капитан лишь кротко заметил:
— Жаль, что философия не заменяет еду и питье, а то бы мы никогда не испытывали голода.
Аратак выудил из зубов хитиновый кусочек крылышка и произнес:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});